Тут Охтар преклонил колено, поцеловал руку Исильдуру — и двое юношей сбежали по скату во тьму долины[43].
Если зоркоглазые орки и заметили их бегство, то не обратили на это внимания. Они замерли на миг, готовясь к атаке. Дождь стрел посыпался на дунаданов, а затем орки с оглушительным воем всей ордой бросились вниз по склону на воинов, рассчитывая пробить стену их щитов — так поступил бы и сам Исильдур. Но дунаданы стояли нерушимо. Стрелы орков были бессильны против нуменорских доспехов. Рослые люди были выше самых высоких орков, а их мечи и копья разили быстрее, чем оружие их врагов. Атака захлебнулась, сломалась — и орки отхлынули, оставив защитников почти целыми, легко раненными и непоколебленными за грудой павших орков.
Исильдуру показалось, что враг отходит к Лесу. Он оглянулся. Алый край заходящего за горы солнца взблескивал среди облаков; скоро опустится ночь. И Исильдур приказал немедля возобновить поход, но двигаться теперь вниз, к более пологим и ровным местам, где у орков не будет преимущества[44]. Возможно, он счел, что после столь сокрушительного отпора орки отступятся от дунаданов — пусть даже их разведчики и станут преследовать отряд ночью и следить за лагерем.
Это было в обычае орков — они всегда терялись, если жертва сумеет обернуться и укусить.
Однако Исильдур ошибся. В атаке орков была не только хитрость, но и ярость, и неуемная ненависть. Горных орков подгоняли и направляли черные слуги Барад-дура, задолго до того высланные следить за проходом в долину, а кольцо, двумя годами раньше сорванное с черной руки Саурона, по-прежнему несло в себе Его лиходейскую волю и взывало ко всем слугам Врага о помощи, хотя прислужники Его о том и не знали[45]. Дунаданы отошли едва на милю, когда орки явились вновь. На сей раз они не бросились в атаку, а напали всеми силами. Они спускались широким фронтом, который загибался вовнутрь полумесяцем, пока не замкнулся вокруг дунаданов неразрывным кольцом. Теперь орки молчали и держались на расстоянии — вне досягаемости страшных нуменорских Луков[46]; а впрочем, свет быстро убывал, да и у Исильдура было слишком мало лучников[47]. Он остановился.
На какое-то время все замерло, хотя самые зоркие дунаданы говорили, что орки осторожно, шаг за шагом, подкрадываются все ближе. Элендур подошел к отцу, который угрюмо стоял поодаль, словно не зная, что ему делать.
— Атаринья, — промолвил он, — что думаешь ты о мощи, которая смирила бы этих мерзких тварей и подчинила бы их тебе? Неужто и она бессильна?
— Увы, сэнья. Я не могу воспользоваться кольцом. Меня страшит боль от прикосновения к нему. А я не нашел еще в себе силы, чтобы подчинить его своей воле. Ему нужен иной господин — куда более великий, чем я. Гордыня моя пала, и кольцо отныне должно уйти к Хранителям Трех[48].
В этот миг завопили рога, и орки, сомкнувшись, с отчаянной яростью со всех сторон ринулись на дунаданов. Настала ночь, и надежда угасла. Люди гибли: самые крупные орки кидались на них, порой двое на одного, и, живые или мертвые, своим весом увлекали дунаданов вниз, чтобы крепкие когти других могли утащить и добить пленников. С каждым дунаданом гибло пять орков, не меньше, но и этот обмен доставался людям слишком дорого. Так погиб Кирион, а Аратан был смертельно ранен, когда пытался спасти его.
Элендур, пока еще невредимый, искал Исильдура. Тот вел в битву людей на восточном фланге, где атака была яростней всего, но орки по-прежнему трепетали перед Элендильмиром, сиявшим на его челе, и избегали его. Элендур коснулся его плеча — и вождь яростно обернулся, решив, что это орк подобрался к нему сзади.
— Мой король, — сказал Элендур, — Кирион мертв, Аратан умирает. Твой последний советник не приказывает — советует тебе сделать то, что ты приказал сделать Охтару. Беги! Возьми свою ношу и любой ценой доставь ее Хранителям Трех — даже ценой потери своих воинов и меня!
— Сын короля, — отвечал Исильдур, — я знал, что должен поступить именно так, но боялся лишь боли. И без твоего дозволения я также не мог уйти. Прости меня и мою гордыню, что навлекла на нас эту погибель[49]!
Элендур поцеловал его.
— Беги! — сказал он. — Беги же, не медли!
Исильдур повернулся к западу, извлек Кольцо из мешочка, что висел на цепочке у него на шее и, вскрикнув от боли, надел Кольцо на палец — и с той поры ни один человек в Средиземье не видел его. Но Элендильмир Западный притушить было невозможно — он вспыхнул вдруг кроваво и гневно, подобный пылающей звезде. Люди и орки отпрянули в страхе; Исильдур натянул на голову капюшон и исчез в ночи[50].
О судьбе дунаданов известно лишь вот что: вскоре все они пали в бою, все, кроме одного — южного оруженосца, который был оглушен и погребен под трупами. Так погиб Элендур, которому должно было стать королем, одним из величайших королей (как предрекали все, кто его знал), ибо был он прекраснейшим среди потомков Элендиля: могуч и мудр, величав и лишен гордыни[51].
Об Исильдуре же рассказывают, что муки его тела и духа были велики — и все же до дна долины он мчался, как олень от гончих псов. Там он остановился, чтобы убедиться, что погони нет, ибо чтобы выследить беглеца, глаза оркам не нужны, они. чуют его запах. Дальше шел он более осторожно, потому что на равнине, что простерлась перед ним во тьме, не было безопасных троп — зато было множество ловушек для пешего странника.
На исходе ночи, усталый, подошел Исильдур к Андуину — по такому бездорожью и дунаданы не прошли бы скорее, даже иди они днем и без всякой остановки[52]. Быстро несла река свои темные воды. Один, в отчаянии, стоял над ней Исильдур. Затем он поспешно сбросил доспехи и оружие — кроме короткого меча у пояса[53] — и кинулся в воду. Немногие дунаданы могли бы сравниться с Исильдуром в выносливости и мощи, но даже у него было мало надежды достичь другого берега Не успев отплыть далеко, он принужден был повернуть почти на север, против течения; и как он ни сильно греб руками, а течение сносило его вниз — к Ирисной Низине. Она была ближе, чем казалось Исильдуру[54], и он уже чувствовал, что река мелеет, и почти добрался до берега, когда вдруг запутался в тростниках и цепкой траве. Тут, видно, он обнаружил, что Кольцо пропало Случайно — или хорошо использовав случай — оно соскользнуло с пальца и ушло туда, откуда он уже никогда не мог бы его достать. Сперва потеря настолько оглушила Исильдура, что он перестал грести и неминуемо захлебнулся бы и утонул. Но мгновенно налетев, отчаяние так же мгновенно и схлынуло. Боль оставила его. Бремя свалилось с плеч. Ноги нащупали дно реки, и, выбредая из ила, Исильдур двинулся через заросли тростника к топкому островку. Там вышел он из воды — смертный человек, ничтожное создание, одинокое и забвенное в дебрях Средиземья. Но для орков, что несли там стражу, восстал он тенью грозной и ужасной, со сверкающим глазом во лбу Выпустив в него отравленные стрелы, они бежали прочь. И напрасно: Исильдур, лишенный брони, был поражен в горло и сердце и, не вскрикнув, рухнул обратно в воду. Ни люди, ни эльфы не нашли потом его тела. Так ушла первая (и в эту Эпоху Мира последняя) жертва злобы Кольца, потерявшего Господина, — Исильдур, второй (и в эту Эпоху Мира последний) король всех дунаданов, владыка Арнора и Гондора.
Этому событию были свидетели. Охтар и его спутник спаслись и унесли обломки Нарсиля. Предание упоминает о юноше, который уцелел в побоище, — то был Эстэльмо, оруженосец Элендура. Он упал одним из последних, но был оглушен дубиной, а не убит, и его нашли живым под телом Элендура. Он слышал прощание Исильдура и Элендура. Были и спасители — они пришли поздно, но вовремя, чтобы разогнать орков и не дать им надругаться над мертвыми телами. Люди из Леса отправили гонцов к Трандуилю и собрали свою рать, чтобы ударить на орков, но те учуяли их и разбежались; хоть они и победили, но потери их были велики, и почти все сильные орки погибли — долгие годы потом не решались они повторить такое нападение.
Рассказ о последних часах Исильдура основан на догадках — но догадках хорошо обоснованных. Во всей полноте легенда существует лишь с Четвертой Эпохи — со времен правления короля Элессара, — тогда были найдены новые свидетельства. До тех пор было известно, во-первых, что Исильдур владел Кольцом и бежал к Реке; во-вторых, что его кольчуга, шлем, щит и большой меч (но более ничего) нашлись на берегу чуть выше Ирисной Низины; в-третьих, что орки выслали стражей-лучников на западный берег перехватывать тех, кто сумеет вырваться из боя и бежать к Реке (были найдены следы их стоянок, одна неподалеку от Ирисной Низины); и в-четвертых, что Кольцо и Исильдур, вместе и отдельно, должны были сгинуть в Реке, ибо если бы Исильдур с Кольцом на пальце достиг западного берега, он избежал бы дозора, а человек столь выносливый и стойкий пришел бы тогда в Лориэн или Морию прежде, чем был настигнут, хотя путь этот и долог. Каждый дунадан носил на поясе в запечатанном кошеле маленькую склянку с медом и лепешками — не истинные мирувор[55] и лембас эльдаров, но нечто подобное им, потому что целительство и другие знания Нуменора не были еще позабыты. Ни пояса, ни кошеля не было среди доспехов, оставленных на берегу Исильдуром.