меня к столу рядом с линзой. За столом сидела Одри.
— О, Джи-Ди, ты выглядишь замечательно — сказала она, поднявшись мне навстречу. Вообще-то замечательно выглядела как раз она. Одри была в ярко-синей открытой тунике, выгодно подчеркивающей фигуру. Внезапно я почувствовал себя неловко. Одри заметила это и встревожилась.
— Что стряслось?
— Ничего, — запинаясь, сказал я, — просто… мы с тобой… так одеты. И я никогда…
Одри расхохоталась.
— Ну, может, тебя успокоит то, что все мужчины в этом зале чувствуют себя точно так же. Эти костюмы специально шьют так, что в них просто невозможно чувствовать себя удобно. А поскольку вам неуютно, вы превращаетесь в легкую добычу.
— Все мужчины? — это прозвучало так старомодно и — ну, хищно, что ли, что я растерялся. Одри быстро коснулась Моей руки.
— Джи-Ди, я же шучу.
— Знаю, — ответил я, но в глубине души понимал, что я и вправду легкая добыча.
— Пошли за стол. Все хотят с тобой познакомиться.
Она потянула меня за руку, и я вскоре понял, что такое «Капитанский столик». Капитан Признер, высокий, худой человек с молодящей его улыбкой, которого я признал по фотографиям из буклета «Стеллы» у меня в каюте, поднялся и пожал мне руку.
— Рад с вами познакомиться, — сказал он. — Одри и ее отец как раз рассказывали мне, какое представление вы устроили во время церемонии Возрождения.
— Это было не совсем представление, — ответил я.
— Папа, ты же помнишь Джи-Ди?
— Рад тебя снова видеть, сынок.
Преподобный Пеннибэйкер был еще выше капитана. Над бледным лицом горела, точно пламя факела, копна рыжих волос. Пожимая мне руку, он так и сверлил меня глазами. Это был не враждебный взгляд, но и дружелюбным я его не назвал бы.
— Разрешите мне представить графа Лэттри, — сказала Одри. — Танзианского посла к Сети.
Граф был маленьким человечком, мрачно попыхивавшим странно пахнущей сигаретой. Он вздохнул, разгладил спереди свою тогу, положил сигарету в пепельницу и поднялся так же плавно и быстро, что и струйка дыма. Он поклонился мне. Я поклонился в ответ. Затем он сел и вернулся к своей сигарете.
— Помнишь, я говорила тебе о переговорах, Джи-Ди? — спросила Одри. — Война между Деревом и Танзисом наконец закончилась.
— Не хотел бы спорить с вами, мадам, — сказал граф, — однако пока что мы всего лишь сошлись на попытке устроить мирную конференцию.
— Ну ладно, садись, Джи-Ди. Ты голоден?
— А как же, — сказал я, но трудновато было думать о еде, когда Одри сидела рядом со мной и выглядела такой красивой.
— Немного вина? — спросил капитан. — Оно с юга Франции, я полагаю. Были когда-нибудь во Франции?
— Я слышал о ней.
— Так вы никогда не были дома?
— Нет.
— Вы когда-нибудь покидали Дерево?
— Вообще-то Генри — он был моим клиентом — часто говорил, что нам нужно бы отправиться вместе попутешествовать Но мы так и не выбрались.
— Дак что эдо для вас первый перелет? — спросил граф Дэттри.
— Да, — ответил я, все больше приходя в себя.
— Догда я бы ходел пригласить вас присоединиться к Гильдии Протея!
— Очень жаль, граф, но он уже ангажирован королем Нептуном, — сказала Одри, сжав мне руку.
— Заявка! — сказал, поднимая бокал, капитан Признер.
Похоже было, что это какой-то тост, поскольку все остальные тоже подняли бокалы и выпили.
— О! — рассмеялась Одри. — Мы совсем сбили его с толку!
Капитан Признер объяснил:
— У нас на звездных лайнерах есть такая традиция, Джи-Ди. Мы должны выпить, если кто-нибудь принимает заявку Гильдии.
— Ты же принимаешь ее, не правда ли, сынок? — спросил преподобный Пеннибэйкер.
— Ну… Я хочу спросить, что я должен буду делать? Если соглашусь.
— Просто скажи «да», а потом сам увидишь, — ответила Одри.
— Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
Все замолчали. Человек, задавший этот вопрос, стоял за спиной Одри. Он был в белой рубашке с короткими рукавами и распахнутым воротом, с густой седой бородой и длинными редеющими волосами, тоже седыми, которые он зачесал назад. Глаза — водянистые, бледно-голубые, а румяное лицо и мускулистые руки, казалось, были выкрашены ягодным соком.
— Что ж, привет, Джордж, — сказал капитан Признер. — Не думаю, что тебе тут будет интересно.
Я почувствовал, что кто-то толкнул меня под локоть и поглядел на Одри. Она ошеломленно распахнула глаза.
— Это Джордж Джонсон, — прошептала она мне на ухо.
— Да я просто брожу тут, гляжу по сторонам, — сказал Джонсон. — Все удивляюсь, почему это я не получил заявку от Гильдии Короля Нептуна. — И он в упор уставился на преподобного Пеннибэйкера.
— Послушайте, мистер Джонсон, — сказал преподобный Пеннибэйкер, напряженно улыбаясь, — вы отлично знаете, что Гильдия Короля Нептуна — это христианская Гильдия.
— Вы хотите сказать, что я не христианин, мать их?!
Лицо преподобного Пеннибэйкера стало красным как его волосы. Он подскочил и швырнул салфетку в тарелку.
— Вы можете изрыгать все ваши гнусности — предо мною одним. То, что вы развращенный тип, для меня не новость. Но я не позволю вам разговаривать таким образом в присутствии моей дочери.
— Папа, да все в порядке…
— Отнюдь не в порядке!
— Ладно, я извиняюсь, — сказал Джонсон. — Перед вашей дочерью.
Преподобному Пеннибэйкеру, казалось, стоило огромного труда овладеть собой. Наконец, с ледяным спокойствием, он сказал:
— Капитан, граф, боюсь, я не могу преломить с вами хлеба. Этот стол осквернен. Пошли, Одри.
— Но папа…
— Я сказал, пошли!
— Да, сэр, — тихо ответила она, опуская глаза. И прошептала мне, — Я позвоню тебе позже.
Потом она и ее отец быстро вышли из зала.
— Ну и черт с ними, — сказал Джонсон и, не тратя зря времени, плюхнулся на освободившееся место. — Он просто напыщеннный ублюдок, вот и все. И всегда был таким. А все это его мошенническое предприятие с Возрождением!
— Он оказал значительное содействие при переговорах с Сетью, — заметил Граф.
— Что мне с того, что он обожает этих жуков? — Джонсон отломил кусок хлеба и внезапно повернулся ко мне. — Какого черта ты так уставился?
— Это Джи-Ди, — сказал капитан Признер. — Джи-Ди, познакомься с Джорджем Джонсоном.
— Как поживаешь, малыш? — спросил тот, показывая изношенные пожелтевшие зубы.
— Джи-Ди раньше работал поводырем на Дереве.
— Надо же! Так ты тоже любитель жуков?
— Вообще-то в данный момент они от меня не в восторге.
— Ну и пошли их в задницу, — провозгласил Джонсон, — всех пошли!
— Джордж, уймись, — сказал Признер. — Вон идет официант. Почему бы тебе не заказать себе поесть?
— Я, пожалуй, прогляжу меню, — сказал я.
Джонсон сказал:
— Тебе не нужно меню. У них тут есть свежие устрицы. Ты любишь устрицы? — Не дожидаясь ответа, он жестом подозвал официанта. — Принеси нам по тарелке камамотус. А потом — разделанного краба со шпинатом. И позаботься, чтобы в соусе было побольше чесноку. Да, и еще две бутылки вон того Тавля.
— Не думаю, что мальчик пьет, Джордж, — сказал капитан Признер.
— Раз уж он жил с жуками, наверняка пьет. Они делают такой мед, знаете ли. Отличная штука. Так что на этой планете нет ни одного пуританина.
— Преподобному Пеннибэйкеру было бы нечего делать, будь дам пуритане, — заметил граф.
— Черта с два Пеннибэйкер выйдет из дела — угрюмо сказал Джонсон. — Распоследний сукин сын он, вот и все. Он и его вонючие тараканы, мать их. — Он вновь, сузив глаза, повернулся в мою сторону. — Послушай! Не ты — малый, что работал на того художника?
— Верно.
— Они что, умеют рисовать, жуки эти чертовы?
— А почему бы и нет? — ответил я.
— Ну конечно, они умеют рисовать, — сказал капитан Признер. — У меня у самого дома в кабинете висит его репродукция.
— Какая именно? — спросил я.
— Называется «Крыльцо # 7». Такая вся голубая и туманная. Ты ее знаешь?
— Нет. Но он написал ужасно много картин.
— И много ужасных картин, — сказал Джонсон.
Официант вернулся с вином и блюдом устриц в раковинах.
До сих пор я видел их только в книгах, поскольку ничего подобного в океанах мира летунов не водилось. На раковинах лежал мягкий сероватый отблеск, и мне показалось, что по уложеннным фестонами краям они слегка шевелятся. Джонсон выдавил лимон на свои устрицы и положил поверх каждой колечко лука. Потом он поднял раковину, откинул голову назад, и устрица скользнула ему в глотку. Я попробовал одну. Они были вполне неплохи — если не задумываться о том, что именно ты глотаешь.
После них прибыли тарелочки с крабом и салатом. Капитан Признер показал мне, как разделывать панцирь краба и извлекать мясо вилкой. Мне было немножко не по себе есть краба, потому что он по строению напоминал летуна, но мясо оказалось вкусным. Я постарался справиться и с еще одной устрицей. Тем временем вино и еда, казалось, немного ублажили Джонсона. Чуть позже он извинился перед каждым за свое поведение.
— Это все из-за этих перелетов между звездами. Они выматывают нервы.
— Ох, Джордж, — сказал капитан Признер.
— Что? Я не прав? Погляди на капитана, малыш! Как ты думаешь, сколько ему лет?
— Мне трудно определить, сколько людям лет, — ответил я.
— Давай, попробуй угадать. Майк, повернись-ка к малышу затылком. Покажи свои седые волосы.
— Сорок? Сорок пять?
— Ему двадцать шесть, — сказал Джонсон.
— Вообще-то двадцать пять, — поправил капитан.
— Простите! — сказал я, чувствуя, что краснею.
— Эй, ты еще был щедр. Майк, скажи ему, сколько лет самому старому капитану на этой линии.
— Нас отправляют на пенсию в тридцать два, — ответил Признер.
— А когда ты начал подготовку, сколько тебе было?
— Двенадцать.
— А первым прыжком ты во сколько руководил?
— В девятнадцать и три месяца.
— Восемь лет тренировки на двенадцать лет службы. Тут и карьеру сделать не успеешь.