Гонец молча кивнул и встал. Потом он поклонился, и человек ответил ему тем же.
Спустившись с террасы, гонец присоединился к рабочим у дороги. Это был его народ. Люди с сильными телами и честными смуглыми лицами. Они говорят и шутят на понятном языке. Эти рабочие расчищали дорогу, которая вела вниз, в долину, а в полдень присели отдохнуть и поесть. Гонца приняли радушно.
Молодая женщина, которую гонец встретил в воротах Вилькампы, протянула ему еду — такую, как у рабочих-кечуа, и он поел. Тут он был своим. Это новые работники Вилькампы. Они из тех, кто давно появился в Горах Солнца. «И пребудут тут всегда», — подумал гонец.
Напряжение прошло. Гонец посмотрел на молодую женщину и улыбнулся. Он доставил послание Инки. Теперь оно в руках человека, сидящего за столом. Человек этот разгадает тайну кипу, запишет все на своем языке и передаст дальше. Всякое время имеет своих посланцев, чей труд переносит их, преодолевая поток времен, к видениям новой реальности.
Фантастика органично входит в творчество Рудольфе Анайи — писателя с американского Юго-Запада. Теперь, после свыше двадцати лет, прожитых Анайей в литературе, о нем говорят: «наш певец», «поэт льяносов и баррио» — американской глубинки, — но и общечеловеческих тем. Теперь у него за плечами — путешествия в Китай и Латинскую Америку, литературные агенты и переводы на европейские языки. Пришла слава, признание миллионов читателей. В чем же секрет Анайи?
Рудольфе Анайя — писатель, роднящий культуры, поколения, души. Он — наследник той древней художественной традиции, где жизнь и смерть празднуются как величайшие силы и таинства бытия, не противостоя, а взаимодополняя друг друга. Для почерка Анайи характерно сочетание бытовизма и фантастики, натуралистической приземленности и романтики, мифологического ритуала и песенного, гимнического настроя. Свобода, с которой он «управляет» симфонией своих художественных средств, впечатляет читателя. Уроженец штата Нью-Мексико, Анайя связан корнями с несколькими культурами: по крови он — мексикано-американец, а значит, наследник древнемексиканских цивилизаций, затем испанских конкистадоров и — конечно, — англоязычной Америки. Имя писателю принесла серия романов об Астлане — о мифологической прародине мексикано-американцев, а фактически, о народе, составившем нерасторжимо-значительную часть американской культуры. «Благослови меня, Ультима» (1972), выдержавший к настоящему времени около двадцати переизданий, стал наиболее известным — классикой, предметом изучения в школе и вузе. За ним последовали другие: «Сердце Астлана», «Тортуга» и «Альбуркерке». Повести, стихи, драмы, новеллы и эссе — постоянная сфера творческой активности писателя, а с недавних пор, когда появились материальные возможности, — и учреждение литературных премий, помощь молодым писателям, политика и стратегия литературного дела (Анайя — почетный профессор крупнейшего университета, Нью-Мексико). Все это согрето личностью широкой души, живущей и питаемой творчеством, подлинно народной по природе, мастерством художника слова. Эти черты и выдвинули Анайю в авангард современной литературы США.
«Послание Инки» (1994) — вторая новелла Анайи, публикуемая на русском языке. (В 1989 г. в «Литучебе» № 4 вышел рассказ «Деревня, которую боги выкрасили в желтый цвет».) Он также касался эксперимента со временем, а основан был на мифологическом мировосприятии индейцев майя.
Как и тот, первый рассказ, «Послание Инки» — отражение проблем нашей эпохи, напряженного поиска личностью собственного места в мире и тревога за ценности, обеспечивавшие на протяжении столетий выживание великих цивилизаций. Каково их место в современном мире, продающем и покупающем, где «вся планета на прилавке», и сплошь и рядом основной вопрос жизни — о ценностях — сводится к вопросу о цене? А наряду с этим — безудержные и неуправляемые, по сути, претензии власти на право вершить судьбы планет, культур, континентов, природы…
Поэтому, с одной стороны, рассказ о безымянном бегуне-посланце (по-инкски — «часки») нарочито прост, почти плакатен. Но мир героя — неповторимый и подлинный мир народного сознания, точка зрения, в нашу эпоху актуальнейшая своей альтернативностью. Физически ускоряясь под ветром истории «в направлении будущего», гонец, по глубинной логике культурного выживания, видениями уносится в прошлое, словно передавая и нам урок преодоления духовной и физической гибели.
Герою Анайи не привыкать странствовать во времени. В «Альбуркерке» протагонист- писатель с наслаждением творца отправляет своих героев в эпоху древних ацтеков (отсылка к поэме Анайи «Приключения Хуана Чикаспатас»), В этом пристрастии автора — прочное чувство корней и любовь к своему наследию, также как и постоянная боль за его судьбу. Анайя всегда подчеркивает — нужно уважать наши общеиндейские корни, и оттого его лучшие, богатейшие персонажи — это знахарка Ультима, индейская целительница-курандера, легендарная Плакальщица из народной традиции, мифологический царь — бог Кецалькоатль.
Подобно Пабло Неруде и ряду других писателей, Анайя посетил руины Вилькампы, и это паломничество стало откровением: с высот древней инкской твердыни он увидел, что Вилькампа «принадлежит всему миру», всем временам. Откровение приняло вид притчи и фантастической новеллы, поведанной читателям.
В «Деревне, которую боги выкрасили в желтый цвет» современный герой-мексиканец совершает неожиданный путь вспять времен. Напротив, в данной новелле гонец инки неожиданно проникает в будущее. Более того, здесь время представлено в виде пространственной, а не хронологической категории. И однако, если смена времен происходит, и происходит слишком стремительно, — где запастись достаточным сроком для спасения духовных ценностей, «принадлежащих всем временам»? Нужны ли они, наконец, современному человеку, или тот уже также, пройдя через века, претерпел необратимую трансформацию, предопределившую его путь к самоуничтожению? Найдется ли хоть одна душа, способная и готовая воспринять «послание инки»? В сущности, именно о подобных вещах и размышляют в последние десятилетия Рэй Бредбери, Урсула Ле Гуин, Габриель Гарсия Маркес, Чингиз Айтматов и Рудольфе Анайя.
Что же, если поверить Фрейду, «поэты всегда все знали», а значит — обгоняя поток времен, пронизывая пространства и миры, гонец и вправду успеет донести свет своего наследия до нас, пока не окажется слишком поздно. В конце концов знак подлинного величия писателя, залог его «долгожительства» — в этой вере, вере в добро и жизнь, а не акцент на мрак и ужас разворачиваемых апокалипсисов, дистопий, чернота юмора и бесконечное конструирование интеллектуальных «лабиринтов одиночества».
…Одна из фресок мексиканских монументалистов называется «Песнью о Воздухе и Жизни», на ней изображен бог Кецалькоатль, легно пронизывающий время и пространство силой мудрости и прозрений. Не такова ли захватывающая свобода повествований Рудольфе Анайи, урок сопряжения сиюминутности с вечностью?
«TRANSLATED INTO RUSSIAN»
Н. Скотт-Момадэй. В присутствии Солнца: Собрание щитов/ Перевод и составление Александра Ващенко. — М., Кинокомпания SRS, 1993. — 62 с.
Э. Полин Джонсон. Легенды Ванкувера / Перевод и послесловие А. В. Ващенко. — М., Кинокомпания SRS, 1994. — 102 с.
Говорит Черный Лось. Священная трубка / Перевод А. Ващенко и А. Знаменского. — М., Кинокомпания SRS, 1994. — 248 с.
Очень многие люди в детстве (а особенно мальчишки) несомненно, любили книги про индейцев. Их прочитывали, а потом в них играли, а потом снова прочитывали, потому что в индейской теме есть неиссякаемая экзотика и романтика. И наверное, многие по-прежнему любят книги про индейцев, став уже взрослыми. Только, к сожалению, таких книг на русском языке до сих пор было очень мало. Конечно, первыми в этом ряду стоят сочинения Ф. Купера, Т. Майн Рида и «Песнь о Гайавате» Г. Лонгфелло (в переводе И. Бунина), являющиеся сами по себе мировой классикой. Привлекает и помнится до сих пор «Моя жизнь среди индейцев» Г. Шульца, — исполненная искренней привязанности и любви к индейцам книга. Несколько индейских сказок вошли в сборник американского фольклора «Народ — да!». С детства запомнились еще «Сыновья Большой Медведицы» и «Слушайте песню перьев». Небольшим тиражом выходила книга Ф. Моуэта «Следы на снегу», содержащая дневники одного из первых исследователей Севера Канады Сэмюла Хирна «Путешествие на Коппермайн» и рассказы об эскимосах и индейцах «Уводящий по снегу» (М., Мысль, 1985). Что же до произведений не только индейцам посвященных, но индейцами же и написанных, то русскому читателю известны, пожалуй, только произведения Серой Совы «Саджо и ее бобры» и «Рассказы опустевшей хижины» и Роберта Фрэнклина Лесли «Медведи и я» (Л., Гидрометеоиздат, 1987), причем и эти книги в большей степени посвящены природе исконных индейских мест, чем тому, что можно обозначить как «мир индейца». Так что индейская тема для русского читателя одновременно и знакома, и нова.
Между тем традиционная культура коренных обитателей Североамериканского континента продолжает привлекать к себе как исследователей, так и писателей, в том числе фантастов, чему свидетельством этот номер нашего журнала. Среди современных классиков индейская культура оказала большое влияние на Урсулу Ле Гуин — ее (еще к сожалению неизданный по-русски) роман «Always Coming Ноmе», фрагменты из которого публиковались в «F&SF», весь проникнут традиционными индейскими мотивами. Можно вспомнить и «Пляску» Р. Силверберга, и «аборигенные мотивы» в рассказах Р. Шекли. Кроме того, верования и жизненный уклад индейцев, их мужественное сопротивление и трагическая судьба в последние годы стали предметом интереса для играющих в «ролевые игры». А потому мы рады посвятить этот выпуск нашей рубрики новой специальной серии книг — «Мир индейца». Эта серия выпускается с конца 1993 года кинокомпанией SRS.