Дмитрий Симоненко после возвращения в Россию открыл новый этап своей деятельности. Он перестал делать свои собственные компании, выращивать с нуля стартапы; сейчас он либо выкупает долю в интересном ему проекте, либо его зовут в долю с тем, чтобы он помог преодолеть кризис, масштабировать бизнес и соединить разные компетенции для развития целого. То есть он помогает другим предпринимателям пройти через кризисы, выйти на новый уровень и наращивает тем самым инвестиционный портфель.
Супруга Дмитрия Симоненко его стиль работы с бизнесами описывает через метафору целебной травы подорожника: к чему ни приложишь – все начинает выздоравливать и цвести.
Один из стартапов, в который недавно вошел Симоненко, за шесть месяцев вырос в 25 раз. Эта компания долгие годы занималась интернет-хостингом, но будто уперлась в потолок, перестала расти. Дмитрий поменял бизнес-модель, четко определил основные компетенции, нашел новых клиентов и новые точки для освоения.
«Люди часто не понимают, что они делают, в чем их основная компетенция, – комментирует он этот кейс. – Но как только приходит ясность, начинается рост».
У этой хостинговой компании была относительно небольшая площадка – помещение, где стояли серверы, но даже эта площадка была построена с большими трудностями (как мы видели, Россия никогда не была местом доступа к длинным инвестиционным деньгам). При этом вокруг был рынок, который готов взорваться, – самое время расширять бизнес. Базовая идея была в том, что надо строить больше площадок, обслуживать больше серверов, получать больше прибыли. Но для этого нужно купить землю, построить здания. И – опять двадцать пять! – это невозможно, потому что никто не дает на это денег. Порочный круг.
Дмитрий Симоненко начал с того, что спросил владельцев компании, в чем их самая крутая компетенция, что они умеют лучше конкурентов.
«Мы умеем управлять серверами, – сказали они. – То есть мы просто лучшие управленцы серверами: мы знаем, как сделать, чтобы они работали эффективно».
«А зачем вам владеть землей? Что, земля влияет на качество управления серверами? Зачем вам владеть зданиями? Это влияет? Нет!» – сказал Симоненко.
Как только предельная компетенция была выявлена, исчезла проблема с землей, строительством и инвестициями. Оказалось, что не надо заниматься не своим делом: есть другие люди, чье призвание – строить и владеть землей.
Оказалось, что можно арендовать помещения вместо того, чтобы покупать и строить. И только на этом решении оборот вырос со 100 тысяч долларов в месяц до 2,5 миллионов.
Все сверхновые делают шаг от конкретных бизнесов – к системе.
У «Додо Пиццы» в Нигерии есть в меню пицца, которая так и называется – «Додо». Это пицца с маленьким несладким бананом, популярным там, как у нас картошка. Всего в Нигерии открыто 15 ресторанов, и будет еще: здесь большой растущий рынок.
Компания продолжает шагать по планете, несмотря на санкционные сложности в западных странах. До 2022 года международной витриной была Великобритания, там работала большая собственная сеть, и ее пришлось закрыть. Сейчас международная витрина переместилась в Дубай.
Стратегия в том, чтобы сделать в ОАЭ крутой шоукейс для привлечения партнеров из других частей мира. Параллельно «Додо» открываются в небольших странах: в Сербии, Болгарии, Грузии, Армении, на Кипре. Основной конкурент – всем известные американские франшизы, у которых есть имя и реклама. Но зато «Додо Пицца» дает супертехнологичную историю с IT-системой контроля всех этапов бизнеса, хорошее приложение для клиентов. И все это входит в стоимость франшизы.
Тем временем Федор Овчинников, вырастая из проекта, подготовил преемника и с начала 2024 года ушел с позиции CEO, вышел из операционного управления, но остался акционером и участником совета директоров. Теперь он не только развивает «Додо», но и инвестирует в другие бизнесы.
На базе той же технологической платформы запускаются кофейни и шаурмичные в России. Кофейни уже вышли на мировой рынок: открылись кафе в Дубае, в Казахстане, скоро – в Сингапуре.
И это совершенно новый по мировым меркам формат, где все построено вокруг приложения; все 100 % заказов проходят через диджитал.
У кофейни в Москве вообще нет кассы и витрины. Человек заходит в помещение так, как будто он зашел в гости. Он видит открытый кофейный бар и посередине стол, на котором – цифровой экран. Заказывает он либо через свой телефон, либо на планшете кофейни. Бариста видит заказ у себя в системе и делает напиток или еду. Открытое пространство, больше производительность труда. И, самое главное, это не просто замена живого общения (общаться в кафе-гостиной как раз можно, если хочется), а максимум удобства и дополнительные услуги: информация о новинках, контроль состава блюд и калорий, возможность кастомизировать напитки.
Бизнесы сверхновых русских отличаются, по нашему наблюдению, каким-то предельным перфекционизмом в отношении качества. На первый взгляд, фастфуд – недорогой массовый продукт. При чем тут качество? Один из ответов: в этом бизнесе все – включая технологическую систему, в которой покупатель может увидеть, как делается его пицца, – настроено на клиента.
«А ваши партнеры, те, кто покупает у вас франшизу, не чувствуют, что за ними через телевизоры наблюдает Большой брат?»
«Чувствуют, потому что Большой брат и вправду наблюдает».
«И им не плохо от этого?»
«Им хорошо, потому что вся система заточена на достижение максимального качества в доступном ценовом сегменте. Если клиенту хорошо – хорошо и ресторатору, я это точно знаю. Было время, я сам лично доставлял пиццы. Однажды в Сыктывкаре заказ пришел из барака, там жила очень бедная семья; они заказали, как сейчас помню, в субботу пиццу ребенку за то, что он получил пятерку. Если бы мы сделали дороже или слажали по качеству, праздника бы не было».
Алексей Телятников – челюстно-лицевой хирург, хирург-стоматолог, ассистент кафедры стоматологии детского возраста и ортодонтии Красноярского медицинского университета, сотрудник «Клиники профессора Николаенко» и медико-производственного центра «Эпитетика» – лично прооперировал некоторых пациентов, попавших сюда после боевых ранений и мытарств по государственным больницам, где им не могли помочь.
Подобные операции бесплатны для пациента, но не оплачиваются и из госбюджета. Это расходы клиники, которые компенсируются благотворительными сборами. Телятников, как и другие врачи клиники, вслед за Сергеем Николаенко больше 10 лет занимается благотворительным лечением.
Недавно Алексею пришла открытка с подписью: «Максим, Ваня, Маша вас поздравляют с днем рождения» – и фотография ребенка, которого он оперировал много лет назад. Он вспомнил и тип патологии (крайне обезображивающая), и это лицо, которое стало обычным лицом. Ребенок после операции ведет полноценный образ жизни, не отличается от своих сверстников.
Телятников – волонтер благотворительного фонда «Операция Улыбка».
«Только в Красноярске мы провели три благотворительных акции, в которых сами прооперировали более пятидесяти детей. Еще почти двести прооперированы силами приглашенных нами специалистов, – рассказывает Телятников. – Одновременно мы проводили мастер-классы, обменивались опытом в среде коллег».
Сергей Николаенко видит свой шаг развития не только в расширении собственного бизнеса и благотворительных программ, но в развитии региональной медицины в целом. У него в частной клинике уже есть свои наука, практика, образование, производство.
Важнейшим перспективным проектом теперь стало создание университетского госпиталя имени Святителя Луки. Иначе откуда возникнут новые сверхновые?
В конце января 2024 года в Красноярском медицинском университете прошла успешная апробация кандидатской диссертации ученицы профессора Николаенко Амалии Халапян, в рамках которой была разработана новая технология – универсальная система оптимальной магнитной фиксации лицевых протезов с живыми тканями. Николаенко вложил в разработку своих личных 8 миллионов рублей, поднял 24 миллиона рублей грантов и продолжает удивляться, почему государство так вяло поддерживает проект университетского госпиталя, очевидно нужный региону и стране.
Насколько наше государство эффективно?
Вокруг Артема Оганова, как и вокруг всех сверхновых, растет больше чем одно конкретное дело – меняется вся среда. У него есть лаборатории и ученики в разных странах, он – один из самых блестящих популяризаторов в стране и активный участник обсуждения научной и образовательной политики России. Понятно, трудно ожидать от государственных институций и госчиновников таких же драйва и открытости, как у сверхновых.
У многих сверхновых русских, с кем мы говорили, помимо любви к родине большой и малой, есть весьма трезвое отношение к нашему государству и его эффективности. Многие видят немалое количество ерунды, которую производят наши административные органы. Но это отношение точно не истеричное – скорее спокойное: так сказать, другого государства у нас для вас нет.
«Трезвое отношение – не значит плохое», – говорит Артем Оганов.
Кстати, в его случае Российское государство как раз сработало суперэффективно. В 2014 году он захотел вернуться из США, но рядовая университетская зарплата в России – это радикальное падение качества жизни. И тут как раз заработала программа мегагрантов для выдающихся ученых из-за рубежа; в результате Артем не сильно потерял в уровне доходов, зато выиграл – в статусе и оборудовании.