действительно, приносили сведения о терроре НКВД, о зверствах, о расстрелах и виселицах.
6. Идеологическая основа большевизма – марксизм, учение ненависти и крови, учение интернациональное, перенесенное в Россию извне. Вопросам критики марксизма того времени уделялось недостаточно внимания, главным образом, потому, что пропагандный аппарат испытывал недостаток квалифицированных публицистических сил.
7. Народ всегда вел борьбу против большевизма. Однако условия большевистской диктатуры препятствовали свержению большевизма без войны.
Таковы были основные направления антибольшевистской пропаганды в занятых немцами областях в первый период, до опубликования открытого письма А.А. Власова.
Второй период, после опубликования письма, характеризуется появлением в пропаганде некоторых позитивных положений: вот теперь мы своими силами будем бороться, своими силами строить после войны новую Россию.
«Россия наша. Прошлое России наше. Будущее России тоже наше», – эти заключительные слова открытого письма не раз цитировались в газетах, вызывая широкий отклик среди населения.
После открытого письма Власова в занятых немцами областях прокатилась волна патриотического подъема, лишний раз указывавшая на наличие глубинных антибольшевистских настроений в народе.
Патриотический подъем начался еще раньше, когда появились слухи о смоленской декларации Власова – Малышкина[300]. Письмо вновь всколыхнуло его. Но после того как за письмом не последовало никаких действий, никаких реальных событий – подъем сменился разочарованием.
Те, кто занимался пропагандой – редакторы и сотрудники газет, лекторы и докладчики – оказались в тяжелом положении. Власов есть, но о Власове нечего сказать. Время от времени газеты напоминали населению: «Не все погибло. Есть Власов». И только. Известий о Власове ждали с тревогой и нетерпением.
Во втором периоде сохранились почти все негативные направления первого периода. Я говорю почти все, потому что нотки антисемитизма стали звучать значительно слабее. Ряд газет и журналистов вообще не касались этой темы.
Третий период в пропаганде развивался с конца 1944 года вне пределов России. Он был связан с образованием Комитета освобождения народов России. К этому времени твердые антибольшевистские настроения сохранили только добровольно ушедшие от большевиков. В лагерях военнопленных и лагерях «остарбайтеров» многие ждали Красную армию. Проявление антибольшевистских настроений, которые, однако, не исчезли совсем, вызывало резкие протесты пробольшевистски настроенных.
И тем не менее известие об образовании КОНР'а вызвало новый патриотический, антибольшевистский подъем. В течение одного дня КОНР получил 60 тысяч заявлений из лагерей военнопленных о вступлении в РОА[301].
Пропаганда сразу взяла высокие тона. Заговорили о России, о ее величии. О будущей независимой, свободной России. Последовавшие за образованием КОНРа события, лучше сказать, снова отсутствие всяких событий, реальных действий – снова вызвали глубокое разочарование. Снова пропаганда повисла в воздухе.
Вот список (неполный) газет и журналов, издававшихся в занятых немцами областях СССР на русском языке:
1. «Северное слово», Ревель.
2. «Русский вестник», Рига.
3. «Двинский вестник», Двинск.
4. «За Родину», Псков – Рига.
5. «Новый путь», Рига. Журнал.
6. «За Родину», Дно.
7. «Новый путь», Калуга.
8. «Новое время», Вязьма.
9. «Новый путь», Витебск.
10. «Новый путь», Орша.
11. «Новый путь», Борисов.
12. «Новый путь», Могилев.
13. «Новый путь», Гомель.
14. «Новый путь», Клинцы.
15. «Новый путь», Бобруйск.
16. «Новый путь», Смоленск.
17. «Колокол», Смоленск.
18. «За свободу», Смоленск.
19. «На переломе», Смоленск.
20. «Бич», Смоленск. Сатирический журнал.
21. «Речь», Орел, Бобруйск.
22. «На страже Родины», Бобруйск.
23. «Жало», Орел, Бобруйск.
24. «Дмитровская газета», Дмитровск.
25. «Слово».
26. «Новая жизнь».
27. «Голос народа», Локоть, Лепель.
28. «Новый путь», Курск.
29. «Курские известия», Курск.
30. «Голос Ростова», Ростов.
31. «Руль», Минск.
32. «Плуг и меч», Минск.
33. «Эхо Приазовья», Мариуполь.
34. «Наш путь», Херсон.
35. «Голос Крыма», Симферополь.
36. «Последние известия», Киев.
37. «Одесса», Одесса.
38. «Одесская газета», Одесса.
39. «Молва», Одесса.
Вся печать была создана людьми новыми, в газетном деле неопытными. Ведь 90% редакторов впервые сели за редакционные столы, 75% журналистов впервые начали писать.
Общий уровень газет, конечно, не отвечал тем требованиям, которые предъявляли к печати, к газете читатели. Из общей серой массы газет выделялись такие газеты, как «Голос Крыма», проводивший последовательнее и ярче других национально-русскую линию, смоленский «Новый путь», помещавший нередко яркие материалы опытных журналистов, киевские «Последние известия», псковская «За Родину» и др.
Ежедневные газеты представляли собой редкое исключение. Согласно немецким предписаниям, газеты выходили не чаще трех раз в неделю, небольшого формата, небольшими тиражами. Один из самых крупных тиражей (100-120 тысяч) имела орловская «Речь». Газет не хватало. В некоторые районы газеты совсем не попадали. Отдельные, случайно появлявшиеся номера, продавали за большие деньги. Зачитывали не до дыр, а до лоскутков.
На Украине лучшей газетой, пожалуй, была «Днепропетровская газета», стоявшая на непримиримых антибольшевистских позициях, меньше, чем другие газеты, зависевшая от немцев, свободная от влияния шовинистических галицийских элементов.
Каково же было содержание газет? Передо мной лежит номер газеты «Речь» от 18 июля 1943 года, последний номер, вышедший в Орле: через два дня началась общая эвакуация города.
Вот содержание этого номера. На первой странице: передовая «Русское освободительное движение», заканчивающаяся словами: «Большевизм будет уничтожен. Русский народ будет жить, новая Россия будет построена»; сводка верховного командования немецкой армии, над нею шапка: «Огромные потери большевиков. За два дня уничтожено 866 танков и 119 самолетов». Начинается сводка стандартной для того времени фразой: «На Восточном фронте продолжаются сильные бои». Корреспонденция из Винницы под общим заголовком: «Украинская Катынь»; заметки: «Германские поставки Финляндии», «Делегация турецких офицеров на Восточном фронте», «Самолет Сикорского доставлен на берег».
На второй странице: статья «Сталин, его клика и народ», в которой автор рассматривает проблему борьбы нашего народа против большевизма и, в частности, сообщает о ряде покушений на Сталина и других вождей большевизма; ряд заметок под общим заголовком: «Япония становится сильнее»; краткие сообщения и письмо из Германии от девушки, уехавшей туда на работу, своим родителям, живущим в Орле.
На третьей странице: очерк «Из мрачного прошлого», рисующий трагические дни насильственной коллективизации; статья директора Орловского драматического театра о годовщине работы театра; корреспонденции из Брянска – «Первая выставка картин художников Брянского уезда», «Открытие брянской библиотеки», из Бежицы – «На родной земле», «Выпускной вечер», «Новая церковь» и др.; «Обзор прессы освобожденных областей».
На четвертой странице: «Оповещение» немецкого командования о порядке прохождения регистрации молодежи для набора рабочей силы в Германию; заметка «Борьба с сыпным тифом»; объявление о сборе книг для РОА, стихотворения, объявления театров, расписание радиопередач орловского радиоузла.
В редакции «Речи», помещавшейся в трех небольших комнатах, работало 6-7 человек: редактор, его заместитель, три сотрудника, в том числе корректор, машинистка и переводчик.
С таким скромным штатом делалась газета для целой области, газета со стотысячным тиражом.
Книги в занятых областях почти не издавались. Исключение составляет смоленское издательство, выпустившее повесть С. Широкова[302] «В сумерках» и сборник его стихов «Млечный путь», рассказ Р. Березова «Клоун»[303]. В Риге вышла книга стихов С. Есенина. В больших количествах распространялись различные политические брошюры, которые выпускались и местными издательствами, и берлинскими.
Первые брошюры, такие как «Что дала советская власть народу?», «Что должен знать каждый?», – были примитивны по содержанию, написаны плохим русским языком. Затем появился еще ряд анонимных брошюр: «Каторжный социализм», «К новой жизни», «Я враг советской власти», «По новому пути», «Как сталинская шайка угнетала народ», «Что будет после».
Если в «Каторжном социализме» читатель находил интересные данные о рабовладельческой концлагерной системе, то брошюра «Что будет после», в которой автор пытался от критики большевизма перейти к обрисовке каких-то контуров будущего, не могла вызвать ничего, кроме недоумения и горького разочарования: собственно говоря, из брошюры трудно было узнать, что «будет после». Пресловутый «новый порядок» рисовался в довольно неясных, мрачных контурах.
Затем появились брошюры, на обложках которых указывались и авторы, например, «Ад на земле» В. Шмарова.
Брошюры бывшего немецкого коммуниста, долго жившего в СССР, К. Альбрехта[304] «Власть Сталина», «В подвалах ГПУ», Н. Москвича[305] «Неминуемый крах советской экономики», читались уже с большим интересом.
Наибольший же интерес вызвали две книги: воспоминания полковника В. Мальцева[306] «В подвалах ГПУ» и сборник очерков Ивана Иванова «Это и есть большевизм»