[322], ни программой Каминского.
Мы искали путей и возможностей создания своей, русской силы. Пришедшие к нам из эмиграции члены НТС называли потом такую русскую силу «третьей силой». Дело не в названии, а в том, что идея такой самостоятельной русской силы роилась во многих местах. Образовывались группы интеллигенции, обсуждавшие возможности создания русской организации, совершенно независимой от немцев. Такие группы людей, может быть, даже не отдававшие себе отчета в том, что они составляют уже какой-то эмбрион организации, появились в ряде городов. На Севере организовался подпольный Союз национальной русской молодежи, который целиком вошел в НТС.
Во время войны большевики забросили в немецкий тыл немало партизан и подпольщиков, главным образом, молодежь. В Ленинграде для подпольной работы в немецком тылу вербовалась студенческая молодежь. За осень 1941 года и в 1942 году было переброшено несколько парашютных отрядов, состоящих преимущественно из студентов.
Среди ленинградского студенчества наблюдались наиболее сильные, ярко выраженные антисоветские настроения. И как раз студенты-антибольшевики пошли в парашютные отряды, чтобы таким путем перейти к немцам. Один из таких отрядов, перебив нескольких коммунистов, которые являлись негласным оком НКВД, перешел в районе Пскова к немцам. В том же составе отряд, превратившись в добровольческую антибольшевистскую часть, бил потом партизан.
В Юрьеве (Дерпте) в отряд попала брошюра И.А. Ильина «Основы национального мировоззрения»[323], изданная Национально-трудовым союзом (тогда – Национально-трудовой союз нового поколения). На основании этой брошюры составили конспект-программу нового строя. Послали гонца для связи с подпольным центром НТС. Связь установили – и весь отряд вошел в НТС. Позже, когда немцы производили массовые аресты членов НТС, возглавление отряда тоже попало в концлагерь.
Рождению в отряде идеи формирования самостоятельной российской антибольшевистской силы способствовали две встречи. Первая встреча – с бывшим командиром Красной армии, сдавшимся в 1941 году в плен, попавшим в немецкий лагерь военнопленных и бежавшим из лагеря. Командир этот потом вступил в отряд. Его рассказы показали подлинное лицо немцев, врагов России. Вторая встреча, собственно даже не с человеком, а с человеческим документом, убедила молодых антибольшевиков, что и на той стороне сражаются не только приверженцы большевизма, что и на той стороне, даже в рядах партизан, немало таких, как они сами, врагов Сталина.
В одной из операций против партизан отряд окружил и разгромил большую партизанскую часть и захватил пленных. Партизаны не успели унести, что они всегда делали, своих убитых. Среди убитых нашли тело командира разгромленной партизанской части Василия Косых, тоже бывшего студента. В его военно-полевой сумке вместе с картами и военными документами обнаружили дневники, из которых узнали, что Косых был убежденным антибольшевиком. Не за Сталина сражался командир партизанского отряда Косых, а за Россию, против немцев. За Россию сражались и те, кто разбил его отряд, за Россию, но не за немцев.
К 1943 году члены НТС, пришедшие в Россию, как говорили тогда, по «зеленой дорожке», т.е. нелегально, часто рискуя немецким концлагерем и жизнью, создали многочисленные группы Союза в десятках городов, от Гатчины до Одессы.
Организация находилась в глубоком подполье и не могла вести широкой работы среди населения. Условия конспирации требовали большой осторожности в подходе к людям, часто тратились месяцы, прежде чем нового человека вводили в организацию. Но тем не менее организация росла непрерывно. Особенно интенсивно союзные группы начали действовать ко второй половине 1943 года, во время немецкого отступления.
Фронт откатывался все дальше на Запад. Шансы на победу немцев все падали, летом же 1944 года, когда рухнул весь Белорусский фронт и Красная армия в течение нескольких дней очистила всю Белоруссию, даже самые уверенные оптимисты потеряли веру в силу немецкого оружия. Оставалась одна надежда – Освободительное движение. Но о нем ничего не было слышно.
В это время, с начала 1943 до второй половины 1944 г., перед союзными группами (я пишу на основании своих личных воспоминаний) стояла основная задача: создание подполья НТС в занятых Красной армией областях. Оставляли в подполье людей, склады литературы, шапирографы[324], пишущие машинки. Оставались, главным образом, новые члены НТС, знавшие местные условия.
Летом 1943 года немцы произвели одновременно в нескольких городах аресты членов НТС. Только в Брянске, Клинцах и еще в двух-трех мелких городах им удалось захватить более 30 человек. В районе Брянска аресты производил один из многочисленных немецких «зондерштабов», расквартированных в Гомеле. Арестовывали бывшие советские парашютисты, перешедшие на работу в немецкую контрразведку.
В Гомеле арестованные подвергались многочасовым допросам, избиению. Судя по характеру допросов, вопрос о ликвидации всех уже был решен, причем решался он, по всей вероятности, не только в гестапо, но и в НКВД. Один из следователей намекнул, что с «изменниками Родины» может быть только один разговор: к стенке! Потом, когда большинству, благодаря исключительно счастливым обстоятельствам, удалось вырваться, подтвердились предположения о том, что самое активное участие в арестах принимали большевистские агенты, работавшие в органах немецкой разведки и контрразведки, и гестапо. В ликвидации самостоятельной антибольшевистской и антинемецкой силы были заинтересованы как немцы, так и большевики.
Эта сила устояла. Вышла из борьбы выросшей, окрепшей.
«Когда же на запад умчался туман,
Урочный свой путь совершал караван»[325]. –
декламирует, сидя на маленьком чемоданчике, бывший батальонный комиссар Красной армии, а теперь талантливый журналист-антибольшевик, прекрасный оратор, выступавший не раз на больших собраниях с горячими обличительными речами против большевиков, мой хороший приятель.
Поезд идет на запад. Вагон мерно покачивается. В раскрытую настежь дверь (едем мы в товарном поезде) ветер заносит запах соснового леса – последнюю прощальную весть с Родины. Скоро Минск, а за ним старая граница. Прощай, Россия!
В нашем вагоне человек двадцать, все русские. У всех одно желание: чтобы поезд шел как можно скорее, чтобы не останавливался, чтобы не случилось чего-нибудь в дороге. Позади катится вал фронта. По пятам, за передовыми частями, сражающимися с немцами, идут те, кто воюет только против своего народа.
Поезд, замедляя ход, идет мимо какой-то маленькой станции.
– Что такое, базар, что ли? – изумляется комиссар, перестав декламировать, высовывается из вагона.
Мы все подходим к двери. Вся привокзальная площадь забита подводами, нагруженными домашним скарбом. На подводах женщины, дети, добровольцы из отрядов, простые крестьяне. Многие мужчины вооружены. На одной подводе видим пулемет. Прямо времена Гражданской войны! Налево по шоссе, насколько хватает глаз, – подводы, подводы, подводы. Направо, за станицей, – деревянный мост через неширокую реку. Там и образовался затор.
Железнодорожный мост, по которому медленно проходит наш поезд, только что восстановлен, после того как его взорвали партизаны. Но вот мост позади. Наш поезд снова набирает скорость.
– Прямо вся Россия уходит, – говорит комиссар. – Такого я не видел в 1941 году. Отступала армия. Бежали коммунисты. Но сейчас крестьянин уходит.
– Многие и остаются, – замечает кто-то из нас.
– Остаются, конечно, – подхватывает комиссар. – Трудно ведь Родину покидать.
Поезд идет все дальше, на запад.
«О, русская земля, ты уже за холмом»[326].
ТАСС заявляет, что: 1) Германия не предъявляла СССР никаких претензий и не предлагает какого-либо нового, более тесного соглашения, ввиду чего и переговоры на этот предмет не могли иметь места; 2) по данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям; 3) СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными; 4) проводимые сейчас летние сборы запасных Красной армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной армии как враждебные Германии по меньшей мере нелепо».
«Призывая всех русских людей подниматься на борьбу против Сталина и его клики, за построение Новой России без большевиков и капиталистов, я считаю своим долгом объяснить свои действия.
Меня ничем не обидела советская власть.
Я – сын крестьянина, родился в Нижегородской губернии, учился на гроши, добился высшего образования. Я принял народную революцию, вступил в ряды Красной армии для борьбы за землю для крестьян, за лучшую жизнь для рабочего, за светлое будущее Русского народа. С тех пор моя жизнь была неразрывно связана с жизнью Красной армии. 24 года непрерывно я прослужил в ее рядах. Я прошел путь от рядового бойца до командующего армией и заместителя командующего фронтом. Я командовал ротой, батальоном, полком, дивизией, корпусом. Я был награжден орденами Ленина, Красного