— Ну вот. А хорошим людям надо помогать, да-да. Кого вам нужно найти?
Лицо у парня при этом было кислое и тревожное, он то бросал подозрительные взгляды на Матвея с Алисой, как будто боялся, что они как-то навредят его подруге, то смотрел на нее с мольбой и каким-то глухим отчаянием.
Матвей не понимал его поведения, но явно понимала Алиса, судя по ее спокойному тону:
— Мы не задержим вас надолго. Нам нужны люди, умершие от руки демона, поднявшегося из подмира. Люди умершие от ужаса.
— Хорошенькие же у вас развлечения, — буркнул парень. Девушка, которую он называл Ди, кивнула на просьбу Алисы:
— Я вас провожу. Здесь появился один, не очень давно.
— Можно просто сказать им где это, — возразил парень, хмурясь и сердясь.
— Если не хочешь ходить, останься тут, я скоро вернусь, — ласково ответила Ди.
— Одна ты не пойдешь, — упрямо сказал он и взял ее за руку, бросив при этом такой взгляд на Матвея, будто оповещал что в случае чего, глотку ему перегрызет. Матвей про себя только пожал плечами. У него и вы мыслях не было вредить сказочному существу, каким казалась ему Ди.
Она не стала тратить времени зря и пошла вперед, очень легко, словно ее ноги не касались земли. Опустив глаза, Матвей увидел, что она боса и встревожился:
— У вас обуви нет, — сказал он, думая о ночной росе, могильном холоде на кладбище и о том, что осенние ночи промозглы и сыры. Девушке грозила как минимум сильная простуда, но она сказала:
— Это пустяки, я оставила туфли в могиле. Без них даже проще, — и пошла дальше. Матвей понял, что ему срочно нужна консультация специалиста и ткнул Алису в бок. К счастью ему ничего даже произносить не пришлось, вопрос был явственно написан у него на лице. Алиса сказала, на грани слышимости, не желая никого задеть:
— Да, она мертва.
— О, в этом нет никакой тайны, — сказала девушка, оборачиваясь. — Все в порядке, это не обидно.
Ее рука обвилась вокруг локтя парня, который бросил на них взгляд свирепый, но и печальный.
— Пока я нахожусь здесь вот в таком виде, но по истечении сорока дней мне придется уйти, — добавила девушка.
— Сорок дней почти истекли, — глухо сказал парень и причина его злости на пришельцев стала понятна. Матвею стало его жаль.
Ди остановилась и обняла ладонями лицо парня:
— Не грусти, миленький, не грусти! Я ведь вернусь, мы все возвращаемся, я тебя не забуду и обязательно найду.
— Я буду ждать. — сказал он с глухой решимостью и бесконечной тоской.
Матвею стало неудобно наблюдать за этой глубоко личной сценой и он отвернулся, глядя куда-нибудь вбок.
— Нужный вам мертвый лежит вот под тем крестом, — сказала Ди, указывая вперед. — Только позвольте вас остеречь: тот, кто там упокоен, не похож на других. Наверное нельзя так про мертвых, но я рада, что его могила далеко от моей.
— Спасибо за вашу помощь, — сказала Алиса, — еще раз извините за беспокойство.
— Все нормально, — ответил ей парень. — Ди права, хорошим людям надо помогать.
Девушка улыбнулась ему лучезарно и счастливо и они ушли, держась за руки. Приглядевшись, Матвей увидел как чуть-чуть просвечивают ее руки и как слегка сияет ее чудное платье в лунном свете. Очевидно, ее в нем похоронили и эта мысль показалась Матвею жуткой.
— Я вижу мертвых людей, — пробормотал он.
— Да, из него получится хороший некромант, — сказала Алиса, кажется, погруженная в своим мысли. — Надо будет найти его, если отделу понадобится специалист по этому ведомству.
Поймав младенчески-пустой взгляд Матвея, она пояснила:
— Умершие не становятся призраками просто так, для этого нужны определенные навыки и усилия. К тому же, ее призрачное тело хоть и недолговечно, но осязаемо и видимо даже простым смертным. Такое надо уметь.
Матвей порадовался про себя, что не все мертвые до сорока дней такие контактные. Некоторые жмурики с его прошлой работы явно были бы не прочь воспользоваться такими преимуществами загробной жизни, чтобы подсолить жизнь полиции.
Они с Алисой обогнули большой участок земли, на котором ютилась обширная семья неких Валерьевых. Сбоку еще оставалось пару мест, ждущих новых поступлений.
За этим склепом они увидели большой резной крест, и не слишком старую могилу — родственники еще не устали ездить навещать погибшего и наводить порядок.
Матвей быстро посчитал разницу между датой смерти и датой рождения и покачал головой, чувствуя досаду, которая часто подступала, когда ему приходилось наблюдать молодых людей, загубивших свою жизнь, кто наркотой, кто тюрьмой, кто нелепой смертью:
— Двадцать пять лет было парню. Жил бы еще и жил, пил бы курил, за юбками бы гонялся в свое удовольствие. И что его понесло в этот дом?
— Как и всех, — рассеянно ответила Алиса. Она подобрала широкую юбку и присела перед крестом на корточки. Длинные пальцы зарылись в землю. Алиса прислушивалась, терпеливо и спокойно, заглушив свое дыхание и замедлив стук сердца. Ее внимание сфокусировалось на слухе, на ощущении. Она ждала, приглашая мертвого поговорить.
В тишине раздался слабый, очень далекий толчок, но и его было достаточно, чтобы поймать ощущение и понять — перед ней именно тот, кого она искала.
Алиса отняла руку от земли, сняла с плеча сумку и достала белые камни, соль и хлеб. Нечасто ей приходилось вспоминать ведьмину науку, но сейчас Алиса была рада, что освоила и неприятное, жуткое, но полезное искусство призыва. Без этого неясно, как бы она попыталась разговорить уже Ушедшего.
— Вот ведь, — выругался под нос Матвей, наблюдая за ее приготовлениями, — Все по-настоящему, как в кино.
— Такое и правда в кино показывают? — спросила Алиса, собирая круг из камней, достаточно широкий, чтобы в него мог встать человек. Солью она прочертила второй круг, извне первого, укрепляя границу. Хлеб положила в центре, перед этим подержав его в ладонях и согрев своим дыханием.
— И не такое показывают. Надо будет тебя туда сводить.
— Договорились, — ответила Алиса, хотя особо не прислушивалась. — Теперь надо помолчать.
Она снова замедлила сердце и почти перестала дышать, чтобы услышать слабое биение чужой души и пригласить ее на недолгую беседу. В темноте под ее закрытыми веками, кусок хлеба, напоенный ее силой, светился, как фонарь. Еще ярче он светился в мире того, кого она звала. Дух рванул на свет со страстью мотылька и угодил в круг.
— Еб твою, — услышала Алиса и по тону Матвея поняла, что случилось нечто экстраординарное. Она открыла глаза и целиком разделила реакцию Матвея: дух не просто пришел, он еще и стал видимым.
Только в отличие от красивого и аккуратного привидения Ди, этот призрак походил на обглоданный труп.
С жутким, пробирающим до костей утробным мычанием он рвал зубами хлеб. Кожа висела не теле как одежда на вешалке. От щек остались лоскутки тканей да бахрома рваных сухожилий, одно веко сгнило полностью и мутный глаз с деформированным зрачком торчал вовне, как уродливая перезрелая ягода.
— Боже ты мой, — пробормотала Алиса, надеясь что круг держит крепко, ведь от хлеба уже остались одни воспоминания. Мертвец слепо пошарил перед собой, отыскивая края круга, принюхался скоенным набок остатком носа и захрипел.
— Ты… правда думаешь что это сможет нам хоть что-то сказать? — спросил Матвей.
Мертвец резко поднял голову на его голос и уставился в его сторону страшным выпученным глазом.
— ЫЫЫ, — низко застонал он, как зомби из кино.
— В нем совсем нет сил, — забормотала Алиса, роясь в своей сумке, — Он так выглядит потому что у него совсем нет энергии. Если его подзаправить, он заговорит.
Из сумки показался новый кусок хлеба с которым Алиса проделала тоже что и с предыдущим: подержала немного в руках, подышала на него как следует и нерешительно взяла его в руку, не зная, как отдать его мертвецу так, чтобы не остаться без руки. Хищный блеск мертвых глаз и настороженная поза не оставляли сомнений в том, что мертвяк на все пойдет, лишь бы получить больше "света" которым для него была энергия. Живые для мертвецов сияют — неуемно, нагло, беспечно. Призаки тянутся к сиянию и когд могут его достичь, в тех немногих местах где мертвое и живое могут пересечься, они пожирают его без остатка.
— Бросай, — посоветовал Матвей, — Не то руку по локоть оттяпает.
Алисе не нравилась идея бросаться в мертвого человека хлебом, как в жирную утку, но выбора не оставалось. Она слегка размахнулась, не желая промахнуться и бросила хлеб в круг.
Мертвец сцапал подношение со птичьей стремительностью, поглотил хлеб в одно мгновение и выжидающе уставился в ту сторону, откуда он прилетел. В его отталкивающей внешности ничего не изменилось и взгляд не стал хоть каплю осмысленней, как надеялась Алиса.
— Кажется мы в тупике, — пробормотал Матвей. Алиса молча открыла сумку.
В следующие десять минут мертвецу было скормлено полбатона хлеба, три кристалла, из тех, что еще во времена ученичества Алиса три солнечных дня заряжала на заговоренном камне, и пригоршня ивовой коры. Мертвец самую малость вернул себе плоти, челюсть сомкнулась и немного закатился в глазницу глаз, но осмысленности и разумности это ему не прибавило.
Алиса достала из сумки последнее средство, на которое могла полагаться: маленькую бутылочку с чем-то красным.
— Если ты скажешь мне что это кровь, я не удивлюсь, — заметил Матвей, — Но скажу одно: существа, которых нужно кормить кровью редко оказываются приятны в общении.
— Я это понимаю. Тем не менее, кровь это последнее что может его разговорить. Хоть мне и не нравится к этому прибегать. Кровь создаст связь между мной и ним и кто знает насколько легко ее будет оборвать. Но, другого выхода похоже нет, да?
Она как-то беспомощно улыбнулась и отработанным уже движением бросила флакон в круг, чтобы не дать Матвею времени ее отговорить: она знала, что сейчас это у него получилось бы отлично. Ей очень не хотелось делится с кем-то своей кровью, но другого выхода перед ней и правда не было.