Реня выдохнула с облегчением и решила, что должна увидеть это собственными глазами.
Глава 15Восстание в Варшавском гетто
Цивья
Апрель 1943 года
Несколькими неделями ранее, в ночь накануне Песаха, 18 апреля 1943 года, Цивья с товарищами собрались[458] на kumsitz (идишское слово, означающее буквально «приходи, посидим», или «посиделки» – так в движении называли свои собрания). Было уже два часа утра, но они все продолжали обсуждать планы на будущее. Вот тогда-то и пришел товарищ, который с очень серьезным видом сообщил: «Нам позвонили из арийской зоны[459]. – Все замерли. – Гетто окружено. Немцы начнут операцию в шесть часов[460]». Они не знали, что 20 апреля – день рождения Гитлера, и Гиммлер хотел сделать ему маленький подарок[461] в виде уничтожения гетто.
Сначала Цивья задрожала от радости, но радость тут же сменилась ужасом. Они готовились к этому много месяцев, молились, чтобы этот час настал, и, тем не менее, страшно было оказаться лицом к лицу с началом конца. Но она быстро справилась с чувствами и потянулась к револьверу. Пора.
С самого января, с момента «мини-восстания», Варшавское гетто готовилось к большому восстанию. Евреи увидели, что могут убивать немцев, способны остановить «акцию» и остаться в живых, и Цивья чувствовала, что психологически гетто изменилось[462]. Не осталось иллюзий насчет того, что работа может спасти; все понимали теперь, что депортация и смерть неизбежны. Евреи, имевшие деньги, купили себе нееврейские документы и попытались бежать. Другие из материалов, найденных в развалинах, соорудили изощренные, хорошо замаскированные укрытия и натаскали туда еды. Они заготовили наборы первой медицинской помощи, провели электричество, оборудовали систему вентиляции, подсоединились к городской системе канализации и выкопали тоннели, ведущие в арийскую зону[463]. Владка тоже заметила изменение в настроении: во время своего весеннего визита в гетто она видела ŻOB’овские плакаты, развешенные на стенах и призывавшие не повиноваться немецким приказам, а сопротивляться. Евреи внимательно читали их. Один знакомый спросил у нее, где раздобыть пистолет. Люди покупали оружие на свои деньги[464]. ŻOB больше не воспринимался ими как кучка детей с самодельными бомбами, теперь его уважали как организацию, ведущую народную борьбу[465].
Армия Крайова, на которую январский мятеж тоже произвел впечатление, наконец решила оказать более значительную помощь. Они прислали в гетто пятьдесят пистолетов, пятьдесят ручных гранат и несколько килограммов взрывчатки[466]. Надев костюм, который был ему лишь чуточку тесен[467], и выдав себя за поляка, Антек отправился в арийскую часть города вести подготовительную работу и устанавливать связи. Члены ŻOB’а покупали оружие у поляков, у евреев из гетто, у немецких солдат, крали у польской и немецкой полиции. Их арсенал, однако, представлял собой такую мешанину, что патроны, сделанные в разных рабочих лагерях, не всегда подходили к их вооружениям.
Штаб Сопротивления увеличился, были созданы мастерские и лаборатория. Владка описывала темную «фабрику боеприпасов»[468], с длинными столами и едким запахом, похожую на некое тихое святилище. Тишина и сосредоточенность требовались по вполне определенной причине: малейшая ошибка в расчетах – и все здание могло взлететь на воздух. Бомбы делали из труб крупного диаметра, которые выламывали в опустевших домах. Распиливали их на куски длиной в фут, запаивали с одного конца и набивали мелкими обрезками тонких металлических труб, стружкой и гвоздями, смешанными со взрывчаткой. Газ, короткие фитили – многое представляло опасность в процессе изготовления.
Один инженер из Бунда научился у своих друзей из ПРП делать коктейли Молотова. Молодые люди собирали бутылки из тонкого стекла (толстое не подходило), добывали бензин и керосин у одного еврея, семья которого владела складом для хранения топлива, а также из огромной цистерны, которая каждый день привозила топливо в юденрат: они договорились с водителем, он останавливал машину, не доезжая до юденрата, и позволял им сцедить некоторое количество. Цианистый калий и сахар тайком приносили из арийской части. Бутылки с «коктейлями» заворачивали в плотную коричневую бумагу, которую следовало поджигать перед метанием. Ребята научились целиться в танки и солдатские каски. Делали они также электрические мины[469], которые закладывали на пропускных пунктах гетто под железобетонные блоки и балки[470].
ŻOB теперь принял на себя руководство гетто вместо юденрата и, как писала Цивья, стал эффективным «правительством». Она со смехом вспоминала, как однажды они получили от одного еврея ходатайство о разрешении открыть в гетто… казино[471]. Чем могли помогали пекари[472]. Сапожники предложили сделать кобуры, чтобы заменить ими веревки, которыми бойцы подвязывали пистолеты[473]. Организация очищала гетто от коллаборационистов и осведомителей, собирала деньги. Как отмечала Цивья, чтобы вооружить сотни бойцов, нужны были миллионы злотых. Несмотря на более ранние предупреждения действовать благоразумно, «Джойнт» внес существенный финансовый вклад[474]. В дополнение к обязанности вербовать новых рекрутов Цивья была назначена соруководителем Финансового комитета[475], основанного для сбора пожертвований. Когда этих средств оказалось недостаточно, они ввели налоги, сначала для юденрата, потом для банка гетто, который охранялся польской полицией. «В один прекрасный день, – писала она, – мы вошли туда с пистолетами и забрали все деньги, имевшиеся в наличии»[476]. ŻOB обложил налогом богатых евреев, особенно тех, которые поддерживали связь с немцами. Они писали записки с требованием денег, вели переговоры, похищали членов семей в целях получения выкупа и посылали вооруженных бойцов (замаскированных под поляков, поскольку поляки вызывали больше страха, чем соплеменники) обыскивать их дома[477], но не было ничего эффективнее, чем завести собственные тюрьмы. В них они держали богатых евреев, чьи деньги имели коррупционные источники, пока те (или обычно члены их семей) не соглашались платить.
Тем не менее члены ŻOB’а никогда не убивали других евреев ради денег. Для Цивьи было очень важно поддерживать высокие нравственные принципы в разгар «повальной деморализации» и алчности, которые их окружали. При том что собирали миллионы[478], сами бойцы питались лишь скудными порциями сушеного хлеба. Цивья всегда твердила, что деньги ни при каких обстоятельствах не могут быть потрачены на себя.
Цивья входила в главное командование ŻOB’а вместе с энергичной руководительницей варшавского отделения «Юного стража» Мириам Хейнсдорф[479], романтично влюбленной в Иосифа Каплана, одного из руководителей, который был схвачен на складе оружия. Однако похоже, что обе женщины официально занимали более низкое положение в расширенной зонтичной организации, куда входили Бунд и «взрослые» партии[480]. Там ни одна женщина не имела высших полномочий, но Цивья все же принимала участие во всех ежедневных собраниях ŻOB’а, и ее мнение было весомо[481]. Тося тоже участвовала в дискуссиях на высшем уровне.
По воспоминаниям Цивьи[482], они использовали свое время очень разумно для людей, бывших воспитателями с нулевым армейским опытом, – разрабатывали стратегию борьбы и способы боевых действий в условиях ведения войны лицом к лицу, ночных партизанских атак и бункерных боев. Члены ŻOB’а изучали лабиринты улиц гетто, осмысляли уроки январских боев и были готовы к неожиданностям. Они придерживались менее драматичной и более методичной тактики ведения боевых столкновений, принятой в январе группой Цивьи: наносить удары из укрытий, которые можно было использовать для отхода по чердакам и крышам, и ошарашивать нацистов внезапными действиями[483]. Стратегические точки, откуда просматривались все уличные пересечения, выбирались очень тщательно. Двадцать две боевые группы, насчитывавшие в общей сложности пятьсот бойцов (в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет[484]), были организованы в соответствии со структурой молодежного движения[485]. Треть бойцов составляли девушки[486]. Каждую группу возглавлял командир, и за каждой был закреплен свой участок, все досконально знали свою территорию и имели план действий на случай, если прервется связь с головным командованием. Все бойцы прошли курс оказания первой медицинской помощи