Станции метрополитена «Маяковская» и «Курская» были подготовлены для укрытия жителей центра Москвы. На платформе и в вестибюлях на газеты положили матрацы, на которых поместили самых маленьких детей. Были установлены переносные туалеты и баки с питьевой водой. Людей в метро обслуживали сандружинницы, медицинские сестры и врачи. Выделены были места для беременных женщин. За время осады там родились 217 младенцев. В метро «Курская» был размещен филиал Исторической библиотеки. На балконах и крышах некоторых зданий были установлены пулеметы.
Немцы к этому времени оккупировали полностью 17 районов Московской области и 10 районов частично и находились на расстоянии одного артиллерийского выстрела от столицы. Когда об этом сообщили Гитлеру, он приказал оставить во всех газетах пустые места для объявления о падении Москвы. Но время шло, а объявление все не появлялось, и немецкое радио делает ложное сообщение: «В Москве разрушен Кремль и все вокзалы. Красной площади больше не существует. Москва вступила в фазу уничтожения».
Тем временем немецкие воинские части подошли близко к границам Москвы и с трех сторон окружили ее. Поезда перешли на положение пригородных, кроме восточного направления. Это была единственная железнодорожная ветка, по которой в Москву доставляли боеприпасы и продовольствие.
Из Москвы продолжали вывозить в восточные районы ценности: из Третьяковской галереи было отправлено 47 тысяч произведений русской живописи, из Оружейной палаты вывезены короны государей, шапка Мономаха и другие ценности.
Гитлер не только сам верил в легкую победу над Советским Союзом, но внушил эту веру своим военачальникам: «У русских слабое боевое оснащение, у них не хватает тяжелых орудий. Ни о каком-либо наступлении со стороны войск Жукова речи быть не может». Один штабной офицер, пребывая в эйфории от быстрого продвижения немецких войск к Москве, писал своим родным в Германию: «Через два часа начнется наступление на Москву. Я видел солдат, которые первыми пройдут по Красной площади у могилы Ленина, именуемой мавзолеем. Это конец войне! Москва наша! Россия наша! Европа наша! Завтра я напишу вам письмо уже из Москвы». Этому восторженному немцу так и не удалось пройти по Красной площади мимо мавзолея. И письмо ему пришлось писать уже с того света.
Немецкие войска теперь находились в 25 км от центра Москвы, а от ее окраины всего в 10 км. Немцы в бинокли ежедневно рассматривали столицу Советского Союза, предвкушая ее быстрое падение. Путь к Москве кроме регулярных войск преграждали немцам ополченцы и партизанские отряды. Военная операция немцев под Москвой носила кодовое название «Тайфун», что означало молниеносность нападения.
Гитлер был хорошо осведомлен о том, что советская армия хуже оснащена, и считал, что она не сможет долго противостоять хорошо вооруженным войскам вермахта. О недостаточном оснащении русской армии писали и советские воины. Красноармеец Дмитрий Бирюков написал в «Правду»: «У нас только винтовки. Но наши пули бессильны против вражеской брони. От немецких танков пехоте приходится укрываться в окопах, которые немцы утюжат гусеницами танков».
Русские солдаты более выносливы физически, более развиты, чем европейцы, более подвижны, но у них не было не только автоматов, которыми были вооружены немцы, не хватало и винтовок. Это не скрывал и Сталин.
Во всех средствах массовой информации звучали патриотические призывы. Политрук Конустаев писал: «Биться, биться до последнего вздоха, пока не будет уничтожен последний гитлеровец на нашей священной земле». А чем биться не указал. Но и плохо вооруженные советские бойцы совершали немало подвигов. Александр Матросов закрыл своим телом амбразуру вражеского пулемета. Видимо, других эффективных средств у него под рукой не было. Летчик Виктор Талалихин в воздушном бою пошел на таран. Сбив несколько немецких самолетов, был смертельно ранен. О летчике Гастелло писали, что он «превратил свой самолет в огненную торпеду и направил на колонну немецких танков». Подвиги этих отважных бойцов повторили потом сотни других летчиков.
А Гитлер с маниакальным экстазом продолжал убеждать свой народ в скорой победе: «Через три недели Советский Союз развалится и станет колонией Германии. Скоро мы уничтожим Москву и создадим Великую Германию. Она станет мировой империей».
На Москву немцы посылали тучи самолетов, но к московскому небу удавалось прорваться лишь единицам. Они старались сбрасывать бомбы на центр Москвы. Пострадал после налетов Большой театр – вестибюль и входные двери. Еще большие разрушения были причинены театру имени Вахтангова. Снаряд пробил крышу, повредил одну стену зрительного зала, фойе и вестибюль. 15 сотрудников, оставшихся работать в театре, спасали экспонаты от бомбовых ударов и от погодных условий в подвалах, «куда перенесли 2 тысячи экспонатов». Пострадал основательно и Музей изобразительных искусств им. Пушкина.
Солдатам прочитали один из приказов Гитлера: «В занятых немецкими войсками районах все деревянные дома превратить в пепел, а кирпичные взорвать». Педантичные немцы в точности исполнили приказ своего фюрера.
У Гитлера не было никакого сомнения, что он уже близок к мировому господству. Он был уверен, что русские на грани краха: «Еще одно усилие, и с ними будет покончено». 3 октября в своей очередной публичной речи Гитлер заявил:
– Сегодня я могу сказать, что враг разгромлен и никогда больше не поднимется.
7 октября командующим войсками на Восточном фронте Гитлер послал секретный указ:
«Приказываю окружить Москву и уничтожить ее артиллерийским огнем и бомбардировками. Исход войны предрешен. В целом война нами уже выиграна».
Командующий немецкой группировкой «Центр» Федор фон Бок приказывает своим войсковым подразделениям «продолжать уничтожение Москвы с помощью авиации и артиллерии, пехоте занять все железнодорожные пути и окружить Москву». Но первая попытка окружить Москву оказалась безуспешной. Фон Бок начал готовиться ко второй попытке, заверяя верховное немецкое командование, что «оборона противника находится на грани краха». В начале ноября фон Бок предпринял третью (последнюю) попытку окружить Москву.
В эти дни командир немецкой танковой бригады Гудериан предпринимал безуспешные попытки прорваться в Тулу, но при этом сам чуть было не попал в окружение и вынужден был отступить. Один из немецких отрядов подошел к Малоярославцу. К этому времени в окружении находились города Брянск и Вязьма, осажден Курск. Кинооператорам не разрешали фотографировать отступление советской армии, чтобы не создавать панику в народе.
Усилия жителей всего Советского Союза были направлены на помощь фронту. Жители Москвы и Подмосковья собирали деньги на строительство боевых машин. Собрав один миллион, они передали его в Фонд обороны. На эти деньги был построен броненосец «Москвич», пополнивший боевые машины Красной Армии. Советские люди работали на предприятиях с удвоенной энергией, приближая час разгрома немецких захватчиков.
Осада Москвы продолжалась почти 5 месяцев – с 22 июля до 5 декабря 1941 года. Все это время немцы топтались под стенами Москвы. Не сумев ее полностью окружить, немцы предпринимали почти беспрерывные танковые атаки и наносили бомбовые удары с воздуха.
Осенью 1941 года Москва стала прифронтовым городом. Особенно тяжелое положение для Москвы создалось в октябре. Вблизи Москвы был сброшен немецкий десант. Немецкие танки громыхали уже в Химках. Москвичей предупредили, что «улицы Москвы могут стать местом жарких боев и нужно быть готовыми к штыковому бою и рукопашным схваткам, каждый дом должен быть укреплением, каждое окно должно стать огневой точкой, каждый житель – солдатом. Из окон должны сыпаться на фашистов связки гранат и бутылки с зажигательной смесью».
Сталин посчитал такое предупреждение излишним:
– Это создаст панику в народе, – сказал он начальнику Генштаба, своему заместителю Георгию Константиновичу Жукову.
– Лучше быть готовым к тому, чего не будет, чем быть неготовыми к тому, что может быть, – ответил осторожный и предусмотрительный боевой командир.
Налеты вражеской авиации на Москву с каждым днем становились все более массированными и частыми, обстрелы из дальнобойных орудий все более интенсивными. Газеты постоянно писали о подвигах советских солдат под Москвой, которые «бросались на немецкие танки с гранатами или бутылками с горючей смесью». А летчики, как писал корреспондент Е. Воробьев, «шли на таран, окруженные целой эскадрой немецких самолетов». 16 октября Москва оказалась в осадном положении, но средства массовой информации сообщили об этом только 20 октября. Москвичи узнали об опасном положении города из разных источников. Началась массовая эвакуация жителей. Все ближайшие железнодорожные станции были в руках фашистов. Единственный свободный железнодорожный путь на восток был перегружен. 17 октября 1941 года «был днем массового бегства горожан», – писали позже газеты. Те, у кого были свои или служебные машины, а это были в основном начальники разных предприятий, их загружали домашней утварью и торопились на восток. Многие шли пешком или везли свой скарб на тачках.
Но основная масса москвичей отказалась покинуть город и осталась для его защиты. Они придерживались постулата древнегреческого баснописца Эзопа: «Пока есть жизнь на земле, есть и надежда». Советские военачальники тоже верили в победу. Командующий армией Московского региона Константин Константинович Рокоссовский 26 октября 1941 года написал на военной карте: «Воюя под Москвой, нужно думать о Берлине. Мы обязаны быть в Берлине». Неизвестно почему у него появилась такая уверенность, но она оказалась пророческой. Через три с половиной года, 22 апреля 1945 года, на этой же карте начальник военного штаба М.С. Малинин написал: «Сим удостоверяю, мы в Берлине».
Намеченное Гитлером полное окружение Москвы так и не состоялось. Продолжались форсированные налеты немецкой авиации. Во время одного из них пострадал Московский комитет партии. Секретарь комитета А.С. Щербаков был контужен.