21 декабря 1949 года Сталину исполнилось 70 лет. Он получил много поздравлений, но с публичной ответной речью не выступал. На сессиях Верховного Совета, на которых утверждался бюджет, он всегда присутствовал, но тоже не выступал. Ежедневно занимался в основном текущими делами и принимал иностранных гостей. Несмотря на преклонный возраст и проблемы со здоровьем, старался держать под своим контролем многие отрасли народного хозяйства. Торопил ученых с разработкой нового вида боевого оружия – атомной бомбы. Она была изготовлена в 1949 году, в то время, когда некоторые страны только готовились к освоению атомной энергии. Американцы к тому времени уже имели атомное оружие и 6 августа 1945 года сбросили атомную бомбу на город Хиросима.
20 июня 1950 года Сталин принял участие в дискуссии по языкознанию, которая проводилась на страницах газеты «Правда». Написал научный труд на эту тему. Последний год рядом с ним часто находился телохранитель А.Т. Рыбин или кто-то из охранников, чаще Туков или Орлов. Плоть его умирала постепенно, а вместе с нею ослабевали и мыслительные способности. Последние два года Сталин жаловался на переутомление и говорил, что хотел бы выйти на пенсию. После ликвидации Кузнецова продолжал подыскивать себе замену. И вскоре назвал конкретное лицо: член Политбюро Николай Алексеевич Вознесенский (1903–1950). Но он тоже оказался в числе «вредителей» и был расстрелян; говорили, что на него поступил какой-то донос.
Вследствие своей врожденной подозрительности и недоверчивости Сталин и в старости продолжал выявлять «врагов народа». Делал это не сам, а с помощью услужливых людей, которые, как тогда говорили, хотели чем-то прославиться. 13 января 1953 года была «разоблачена группа врачей-вредителей» в количестве 15 человек. Их обвинили в причастности к смерти в 1948 году секретаря ЦК ВКП(б) Андрея Александровича Жданова, в покушении на маршала Ивана Степановича Конева (1897–1973) и Героя Советского Союза маршала Александра Михайловича Василевского (1895–1977). Их «разоблачила» доктор Лидия Тимашук, за что получила орден Ленина. По доносу на академика В.Н. Виноградова, лечившего Сталина, его обвинили во вредительстве, и он тоже был репрессирован.
Последний год за состоянием здоровья Сталина наблюдали доктор Захарова и кандидат медицинских наук Кулинич. При ухудшении состояния здоровья Сталина они приглашали к нему профессоров. В последний год у Сталина участились приступы головокружений, ухудшилась память, снизилась работоспособность. Это напоминало о старости и о приближении к вечности.
В последний день февраля 1953 года Сталин находился на своей подмосковной даче «Ближняя». Там было небольшое застолье с шестью членами правительства, среди которых были Маленков, Берия, Булганин и Хрущев, присутствовали дети Сталина – 32-летний Василий и 27-летняя Светлана. По воспоминаниям охранника Рыбина, «Сталин был в хорошем расположении духа, беседа за столом продолжалась до четырех часов утра» (с 28 февраля на 1-е марта), дети уехали раньше.
1 марта в 11 часов дня охрана стала проявлять беспокойство в связи с тем, что Сталин долго не выходит из своей комнаты. Охранник Лозгачев под предлогом передачи корреспонденции осмелился войти в комнату. Увидев, что Сталин лежит на полу, он спросил:
– Что с вами, товарищ Сталин? Может, врачей вызвать?
По словам охранника, тот будто бы пробормотал что-то невнятное, но глаза не открыл. С помощью других охранников Лозгачев перенес его в Большой зал и положил на тахту. Обычно на даче круглосуточно дежурили врачи, но на этот раз их там не оказалось, не было и фельдшеров. Охранник Старостин позвонил министру госбезопасности С. Игнатьеву. Вскоре на дачу прибыли члены Политбюро, которые пользовались расположением Сталина: Маленков, Берия, Хрущев и Булганин.
Из воспоминаний телохранителя А.Т. Рыбина: «Министр внутренних дел Берия Лаврентий Павлович сказал охраннику Лозгачеву:
– Товарищ Сталин спит. Не надо его будить».
Никто не возражал, хоть все, безусловно, заметили, что дыхание было слишком шумным для нормального сна. Члены правительства покинули дачу. Но Сталин не проснулся ни к обеду, ни к ужину. Только 2 марта 1953 года в 9 часов утра он был осмотрен бригадой врачей во главе с профессором П.Е. Лукомским. Они поставили диагноз: «Кровоизлияние в мозг, захватившее жизненно важные его участки». После этого по радио и в газетах было сообщено о болезни Сталина: «Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза и Совет Министров Союза СССР сообщают о постигшем нашу партию и наш народ несчастье – тяжелой болезни товарища Сталина. В ночь на 2-е марта товарищ Сталин потерял сознание. Развился паралич правой руки и правой ноги, наступила потеря речи. Появились серьезные нарушения деятельности сердца и дыхания. Лечение товарища Сталина проводится под наблюдением Центрального Комитета КПСС и Советского правительства».
У постели Сталина продолжали находиться медицинские работники: профессор-терапевт П.Е. Лукомский; действительный член Академии медицинских наук СССР профессор невропатолог А.Л. Мясников; профессор-терапевт Е.М. Тареев; профессор невропатолог И.Н. Филимонов; профессор невропатолог Р.А. Ткачев, профессор невропатолог И.С. Глазунов; доцент терапевт В.И Иванов-Незнамов. Газеты сообщили: «Лечение товарища Сталина ведется под руководством министра здравоохранения СССР А.Ф. Третьякова и начальника Лечебно-санаторного управления Кремля И.И. Куперина» (М. Артемьев). В опубликованном бюллетене о здоровье Сталина было отмечено: «Наблюдается значительное расстройство дыхания, его частота 36 в минуту, ритм неправильный, с периодами длительных пауз, пульс 120 ударов в минуту. Полная аритмия. Кровяное давление 220 на 120. Температура 38,2 градуса. В связи с нарушением дыхания и кровообращения наблюдается кислородная недостаточность».
На следующий день медицинские работники в очередном бюллетене сообщили об ухудшении в состоянии здоровья Сталина: «Дыхание Чейн-Стокса (затрудненное, с длительными остановками)». Последние минуты жизни Сталина описала позже его дочь Светлана: «Агония была страшной. Она душила его на глазах. Он медленно задыхался. В последнюю минуту он открыл глаза. Взгляд его был то ли безумный, то ли гневный, полный ужаса. Затем произошло что-то непостижимое. В последний момент – не знаю, так ли это было на самом деле, но так мне показалось, – он открыл глаза, обвел взглядом всех, кто стоял вокруг, и вдруг, это было непостижимо и страшно, я до сих пор не могу этого забыть: он поднял вверх левую руку, указал ею куда-то наверх и как будто погрозил всем нам, жест был непонятный, но угрожающий, и неизвестно, к кому и к чему он относился. В следующую минуту душа его сделала усилие и вырвалась из тела».
Конечно, в этом описании дочери Сталина много прикрас, едва ли он мог делать столько жестов, будучи в бессознательном состоянии. Видимо, это было только в ее воображении или написано для сенсации и эмоционального эффекта. Каким бы ни было впечатление о последних минутах жизни Сталина, достоверным остался факт, что сердце Сталина, утомленное заботами, постоянным напряжением физических и нравственных сил перестало биться в 21 час 50 минут 5 марта 1953 года. «Лицо его стало бледным и спокойным», – писала пресса.
Светлана пишет в мемуарах: «Вся прислуга и обслуживающий персонал – охранники, шофера, повара, все плакали. У охраны и прислуги были искренние чувства, истинная печаль, медсестра давала им валерьянку и сама плакала». Валентина Васильевна Истомина, выполнявшая работу экономки 18 лет на даче, выразила свое горе тем, что «упала на грудь покойного и заплакала в голос с причитанием, как в деревне. Она долго не могла остановиться, и никто ей не мешал, а мы стояли около него в оцепенении» (Аллилуева).
В стране многие были ошеломлены почти скоропостижной кончиной Сталина. Народ узнал об этом печальном событии 6 марта. Всех волновал вопрос: что будет после его смерти? Писатель Илья Эренбург писал, что он «испытал чувство оцепенения».
Председателем комиссии по организации похорон был Н.С. Хрущев. После бальзамирования тела гроб установили в Колонном зале и допустили народ для прощания. Никто не ожидал, что людей будет слишком много, ведь Москву на эти дни закрыли для въезда. Но люди в Москву шли пешком, ехали окольными путями. Позже газеты писали, что «московские власти не были готовы к такому скоплению народа».
7 и 8 марта было разрешено прощание народа с покойным. Для предотвращения беспорядков Дом Союзов окружили грузовиками, отрядами милиции и войсками. На помощь Москве были присланы отряды милиции из Ленинграда. Доступ к Дому Союзов был со стороны Трубной площади, которая вскоре оказалась плотно забитой людьми. Но подростки и юноши проникали к Дому Союзов по крышам домов, по чердакам, под стоявшими вплотную грузовиками. Когда открыли входные двери Дома Союзов, народ хлынул с Трубной площади в узкий проход, сбивая с ног друг друга. Началась страшная давка, послышались стоны и крики о помощи. «Если человек падал от слабости, его давили» (В.К. Попов). Появились задавленные и удушенные в толпе. Их поднимала милиция и свозила в кинотеатры «Форум» и «Эрмитаж». Из-за мартовской слякоти у всех на валенках, сапогах и ботинках был галоши. Теперь они тысячами лежали на улице. «Для их вывоза потребовалось несколько грузовых машин» (Попов). Считали, что задавленных насмерть людей было несколько сот, но, видимо, их было значительно больше. «Точных данных о погибших и пострадавших на Трубной площади никогда не публиковалось» (Попов).
Гроб с телом Сталина стоял на возвышении в зале Дома Союзов. В почетном карауле стояли, сменяя друг друга через несколько минут, члены правительства, заслуженные люди страны, коммунисты, комсомольцы, писатели, поэты. Народ шел с двух сторон от гроба почти безостановочно, задерживаясь лишь на несколько секунд, чтобы поклониться праху. Сталин лежал в гробу какой-то торжественный и, как писала его дочь, «спокойный и невозмутимый». Пока шло прощание, усопшему уже готовили место в мавзолее рядом с Лениным, куда его и поместили через несколько дней. А позже рядом с названием «Ленин» на мавзолее появилась надпись «Сталин».