Повсюду змеились провода и оптоволоконные кабели, пучки которых крепились к стенам, полу и потолку. В воздухе сгустилась смесь запахов озона, подгоревшего кофе и пота.
Столовая выглядела довольно уныло – пластиковые столики и автоматы для выдачи готовых блюд. Всем заправлял потрепанного вида дрон-робот. Хайрем и двое его сыновей сидели за столиком, сложив перед собой руки и избегая смотреть друг другу в глаза.
Хайрем сунул руку в карман и вынул софт-скрин размером с носовой платок, расправил его и сказал:
– Я проясню ситуацию. Включить. Проиграть запись. Каир.
Давид устремил взгляд на экран. Короткие сцены следовали одна за другой. Посреди залитого солнцем Каира кому-то оказывали неотложную медицинскую помощь: люди с носилками, оттаскивающие раненых от зданий, больницы, переполненные трупами, толпы отчаявшихся родственников, измученные медики, кричащие матери, прижимающие к груди неподвижных младенцев.
– Боже…
– Бог, видимо, смотрел в другую сторону, – мрачно буркнул Хайрем. – Это случилось сегодня утром. Новая война за воду. В какой-то из стран, лежащих на берегу Нила, сбросили в воду отравляющие вещества. По предварительной оценке – две тысячи погибших, десять тысяч заболевших, и ожидается, что еще многие умрут. – Он постучал кончиком пальца по небольшому экрану. – Теперь обратите внимание на качество изображения. Некоторые сцены сняты ручными камерами, другие – дронами. Все съемки произведены в течение десяти минут после первого сообщения о массовом отравлении, поступившего от местного новостного агентства. А проблема вот в чем. – Хайрем прикоснулся кончиком ногтя к уголку экрана. Там значился логотип: ENO – «Earth News Online»[13]. Эта компания была одним из самых злейших конкурентов Хайрема на ниве сбора новостей. Он проворчал: – Мы пытались договориться с местным агентством, но ENO нас переиграла. – Он посмотрел на сыновей. – Это происходит все время. На самом деле, чем больше я получаю прибыли, тем больнее кусают меня за пятки маленькие зубастики вроде ENO. У меня съемочные группы и стрингеры по всему миру, и это стоит мне немалых денег. На меня работают местные агенты, расставленные на каждом углу по всей планете. Но мы не можем находиться везде и всюду. А если нас нет там, где что-то происходит, уйдет несколько часов и даже дней, чтобы группа попала на место. В круглосуточном новостном бизнесе, вы уж мне поверьте, опоздание даже всего на одну минуту фатально.
Давид сдвинул брови:
– Не понимаю. Ты говоришь об успехе в конкуренции? Там умирают люди, прямо у тебя на глазах.
– Люди умирают то и дело, – резко огрызнулся Хайрем. – Люди погибают в войнах за ресурсы, как вот здесь, в Каире, или когда сражаются из-за малюсеньких религиозных или этнических различий, или вследствие какого-нибудь кошмарного тайфуна, или наводнения, или засухи – или вообще просто умирают. Я тут ничего изменить не могу. Если этого не покажу я, покажет кто-то еще. Я здесь не для того, чтобы спорить о морали и нравственности. Меня волнует будущее моего бизнеса. И прямо сейчас я проигрываю гонку. Вот почему мне нужны вы. Вы оба.
Бобби упрямо заявил:
– Сначала расскажи нам о наших матерях.
Давид затаил дыхание.
Хайрем залпом выпил кофе и медленно проговорил:
– Хорошо. Но рассказывать особо нечего. Ева – мать Давида – была моей первой женой.
– И твоим первым капиталом, – сухо добавил Давид.
Хайрем пожал плечами.
– Мы использовали наследство Евы в качестве начального капитала. Важно, чтобы ты понял, Давид: я твою мать не грабил. В самом начале мы являлись партнерами. У нас было что-то вроде долгосрочного бизнес-плана. Помню, как мы писали этот план на обороте меню во время свадебного торжества… Мы сделали все, что хотели, и даже больше. Мы увеличили состояние твоей матери в десять раз. И еще у нас появился ты.
– Но у тебя случился роман, и твой брак распался, – подсказал Давид.
Хайрем задержал взгляд на Давиде.
– Как легко ты судишь людей. Совсем как твоя мать.
– Просто расскажи, папа, – поторопил Хайрема Бобби.
Хайрем кивнул.
– Да, у меня завязался роман. С твоей матерью, Бобби. Ее звали Хетер. Я не думал, что так выйдет… Давид, мои отношения с Евой со временем становились все хуже и хуже. Все из-за ее треклятой религии.
– И ты ее прогнал.
– Это она пыталась прогнать меня. Я хотел с ней договориться, чтобы все было цивилизованно. В конце концов она убежала – и забрала тебя с собой.
Давид наклонился к столику.
– Но ты перестал выплачивать ей проценты от бизнеса. От бизнеса, который был построен на ее деньги.
Хайрем пожал плечами.
– Я же тебе сказал: я хотел с ней договориться. А она хотела все. Мы не смогли прийти к соглашению. – Его взгляд стал тяжелым. – Я не собирался отдавать все, что создал. Не собирался – из-за каприза какой-то безумной религиозной фанатички. Даже при том, что она была моей женой и твоей матерью. Когда она проиграла в своем сражении под лозунгом «все или ничего», она отправилась с тобой во Францию и исчезла с лица земли. Или пыталась это сделать. – Он улыбнулся. – Не так уж трудно было вас разыскать. – Хайрем потянулся к руке Давида, но тот отстранился. – Давид, ты ничего не знал об этом, но я все время был с тобой. Я находил способы… помогать тебе так, чтобы твоя мать об этом не знала. Не стану хвастаться и утверждать, что ты всем обязан мне, но…
Давид ощутил прилив гнева.
– С чего ты взял, что я хотел твой помощи?
Бобби спросил:
– А где теперь твоя мать?
Давид постарался успокоиться.
– Она умерла. Рак. Ее страдания можно было облегчить. Но мы не могли себе позволить…
– Она бы не разрешила мне помочь, – прервал его Хайрем. – Даже в самом конце она меня оттолкнула.
Давид фыркнул:
– А чего ты ожидал? Ты отобрал у нее все, чем она владела.
Хайрем покачал головой.
– Она отобрала у меня нечто более важное. Тебя.
– И в результате, – холодно проговорил Бобби, – ты сосредоточил свои амбиции на мне.
– Что я могу сказать? – Хайрем снова пожал плечами. – Бобби, я дал тебе все – все, что отдал бы вам обоим. Я готовил вас так, как только мог…
– Готовил? – удивленно рассмеялся Давид. – Это что еще за словечко?
Хайрем стукнул кулаком по столу.
– Если Джон Кеннеди на это способен, почему не Хайрем Паттерсон? Разве вы не понимаете, мальчики? Если мы будем работать вместе, у наших достижений не будет границ…
– Ты говоришь о политике? – Давид глянул на осунувшееся, озадаченное лицо Бобби. – Это и есть то, что ты предназначил для Бобби? Возможно, даже президентское кресло? – Он расхохотался. – Ты в точности такой, каким я тебя представлял, отец.
– А именно?
– Наглый. Любящий манипулировать людьми.
Хайрем начал закипать.
– А ты в точности такой, каким я тебя представлял. Напыщенный святоша, как твоя мамочка.
Бобби не сводил с отца изумленного взгляда.
Давид встал.
– Пожалуй, мы достаточно сказали друг другу.
Злость Хайрема мгновенно улетучилась.
– Нет. Подожди. Прости меня. Ты прав. Я не для того заставил тебя проделать такой долгий путь, чтобы с тобой ссориться. Сядь и выслушай меня. Пожалуйста.
Давид не шевельнулся.
– Что тебе нужно от меня?
Хайрем откинулся на спинку стула и испытующе посмотрел на сына.
– Я хочу, чтобы ты создал для меня «червоточину» большего размера.
– Насколько большего?
Хайрем вдохнул и выдохнул.
– Настолько большую, чтобы в нее можно было заглянуть.
Последовала долгая пауза. Давид сел и помотал головой.
– Это не…
– Невозможно? Знаю. Но позволь я все-таки кое-что тебе скажу. – Он встал и стал расхаживать по тесной столовой, оживленно жестикулируя. – Предположим, что я могу мгновенно создать «червоточину» между моей новостной студией в Сиэтле и местом событий в Каире, – и предположим, что эта «червоточина» достаточно велика для того, чтобы через нее можно было транслировать с места событий изображение. Я смог бы передавать изображение откуда угодно на свете прямо в телевизионную сеть, практически без задержки по времени. Так? Задумайтесь об этом. Я смог бы уволить своих стрингеров и выездные съемочные группы, мне удалось бы снизить затраты на порядок. Я смог бы даже основать нечто типа автоматизированной поисковой системы, которая постоянно вела бы наблюдение через посредство краткосрочных «червоточин» в ожидании очередного события, где и когда бы оно ни произошло. Нет предела. Просто – нет предела.
Бобби вяло улыбнулся:
– Папа, им тебя больше никогда не обогнать.
– Чертовски правильно. – Хайрем устремил взгляд на Давида. – Вот какая у меня мечта. А теперь скажи мне, почему это невозможно.
– Не знаю, с чего начать. – Давид нахмурился. – В данный момент у тебя есть возможность создавать сверхустойчивые инфопроводы между двумя фиксированными точками. Это уже само по себе значительное достижение. Но для этого тебе требуется огромная куча аппаратуры на том и на другом конце, чтобы «держать на якоре» устья «червоточины». Так? А теперь ты желаешь раскрыть устье устойчивой «червоточины» на дальнем конце – на месте событий, но без какого бы то ни было «якоря».
– Верно.
– Вот это и есть первое из невозможного, и я уверен, что твои спецы тебе так и говорили.
– Да, говорили. Что еще?
– Ты хочешь использовать эти «червоточины» для трансмиссии фотонов света видимой части спектра. Тебе уже удалось расширить «черовоточины» в двадцать раз и сделать их достаточно большими для того, чтобы они пропускали фотоны гамма-лучей. Очень высокая частота, очень маленькая длина волны.
– Точно. Мы используем гамма-лучи для переноса оцифрованных потоков информации, которые…
– Но длина волны твоих гамма-лучей почти в миллион раз меньше, чем у света видимой части спектра. Устья твоих «червоточин» второго поколения должны иметь диаметр как минимум около одного микрона. – Давид в упор посмотрел на отца. – Насколько я понимаю, ты нацелил своих инженеров именно на это. И у них не получается.