— Вот именно!
— Но они давно в разводе!
— Но фото-то он с рабочего стола не убирает! Значит, это очень важно для него!
— Ну, это же мать…
— Я понимаю. Конечно, это же мать, я о чем и говорю! Просто я зря раскатала губу, Оль. Мне нет места рядом с ним. Упустила тогда, теперь не вернешь. Ну, не вернешь.
— Мам, но он живет один, место свободно. Понимаю, звучит грубо, но ведь так и есть!
— Ну да, физически они где-то в другом месте, в другом доме, но они в его сердце! Ведь это его дети! Их двое! Ты знала, что у Максима есть сестра? Или что это за девочка?
— Это Юля, да, сестра.
— Ты знала, что у Максима сестра есть? А почему не рассказывала?
— Мам, а когда? Ты до всех этих событий вообще ничего о Максе слышать не хотела, а потом все как закрутилось, понеслось… Да и потом была мысль сказать, но как-то не успела я. Мам, а это что, так важно?
— Да, Оль, это очень важно. Просто если бы не эта фотография прямо на рабочем столе его компьютера…
— То что? Что, мам?
— То все было бы иначе.
— А что изменилось-то?
— У него они в сердце, понимаешь? Жена, дети… А я попалась, наверное, просто… как будто для того, чтобы дыру в сердце закрыть. Как пластырь. Который можно в любой момент оторвать.
— Мама, что ты такое говоришь-то? Он тебя всю жизнь любит! Он же сам тебе об этом говорил!
— Говорить, Оленька, мы все горазды. Пойдем поедим и…
— Мам, что ты замолчала опять на полуслове?
— Поедем домой.
— Куда? В дом, в котором все перевернул Олег?
— Ничего, приберемся. Этого мы не боимся.
— Ну, не знаю!
— Оля, нагостились, пора возвращаться. Сейчас позвоню следователю, узнаю, можно ли нам вернуться туда.
— А Станиславу Владимировичу ты что скажешь?
— Не знаю пока. Но сначала поблагодарю за то, что приютил нас.
— Я думала, у вас сейчас все хорошо будет. Сидели, ворковали, как голубки.
— Ну, если честно, я тоже так думала, доча. Но, видимо, ошибалась.
— Мама!
Но Марина ничего не ответила дочери, отвернулась, горько вздыхая.
Позавтракав, Марина быстро собралась. В полиции ей ответили, что в дом возвращаться можно. А еще сообщили, что нашли в кустах трость Эрнеста Петровича, что еще раз подтверждало предположение, что в дом врывался именно Олег и орудовал этой тростью. Трость пока изъяли как вещественное доказательство, так же как и кое-какие другие вещи из дома.
— Поедем, Оль, домой. Завтра экзамен у тебя.
Добравшись до дома, они увидели, что все по-прежнему перевернуто.
— Мам, тут убирать пять лет!
— Ничего, потихоньку справимся. Он просто все расшвыривал, чтобы создать видимость обычного ограбления. А сам быстренько до сундука добрался, вытащил камни да и свинтил. Кстати, надо к бабушке нам съездить с тобой. Она звонила, спрашивала, чего мы потерялись.
— Она же знает, что Эрнест Петрович пропал.
— Знает, но это же не означает, что мы не должны к ней приезжать и видеться.
— А ты сказала ей, что он нашелся?
— Да.
— А она что?
— Ну, особых эмоций в ее голосе я не услышала. Она просто сказала, чтобы мы приезжали, да и все.
— Когда поедем?
— А давай сейчас. Прибрать здесь мы еще успеем. А пока у нее и заночуем.
— Но там так тесно…
— Ничего, раньше нас это не слишком смущало. Возьму только их фотографию.
— Какую?
— Свадебную. Которая в разбитой раме. Пойду за ней на чердак схожу.
После обеда Марина и Оля были уже у Светланы Валерьевны.
— Мама, у меня есть что тебе показать. — Марина достала из своей сумки снимок и протянула матери.
Та взяла и долго смотрела на изображение, потом подняла взгляд на дочку и вернула фото.
— Я нашла в его сундуке много ваших совместных фотографий и даже свадебное платье с костюмом. Он хранил и берег эти воспоминания, мам.
Светлана Валерьевна опустила глаза и молчала.
— Он сейчас в реанимации. Мне на самом деле сложно понять, почему вы не общались такое огромное количество времени. И тебе не кажется удивительным, что он в итоге живет в городе, куда ты сбежала?
— Не сбежала, а эвакуировалась. Это разные вещи, Марина.
— Хорошо. Но когда все закончилось… я имею в виду следствие, то он перебрался сюда. И строил здесь заново свою жизнь. Рядом с тобой. Жизнь-то он построил, но только профессиональную и деловую. Он сам себе ее сделал. А в плане личной жизни — так и остался одиноким, мам.
Светлана Валерьевна продолжала молчать.
— Кстати, его тогда оправдали. Ты, скорее всего, этого и не знаешь.
— Откупился, наверное.
— Мама, как ты можешь так говорить, ты же его любила! Посмотри, какие вы счастливые на фотографии! Кстати, этот портрет висел на стене в его доме, в котором он жил долгое время. Снимок был оформлен в красивую рамку. Среди фотографий были и вещи, и документы всяческие. Так вот, я нашла оправдательный приговор.
Марина открыла фото в телефоне и показала маме.
— На, мам, прочитай, только весь, до конца. Подставили его, он не был виноват, и это удалось доказать.
Здесь глаза матери заблестели, она бегала взглядом по строчкам, изучая документ. После чего резко встала и отвернулась к окну.
— Мамуль, может, съездим к нему в больницу вместе? Он был бы счастлив тебя видеть, мне кажется.
— Вот именно, что тебе кажется, Марина. Не все можно исправить. Не все можно вернуть. Мы прожили свои жизни друг без друга. Зачем нам начинать общаться?
— Затем, что у вас есть я! Хотя бы за этим. Мне бы вот очень этого хотелось.
— Марина, мне тоже много чего хотелось бы. Слишком поздно.
— Но я только сейчас встретила своего отца! Я всю жизнь жила без него! Ты-то знала о нем, а я вообще представления не имела. А оказывается, я несколько лет с ним работала! И это не просто чужой человек, это мой отец, мама! И вообще, если честно, мне бы очень хотелось, чтобы вы возобновили общение! Ведь вы оба мои родители!
— Об этом не может быть и речи, Марина.
Светлана Валерьевна села за стол и с сердитым видом принялась пить чай.
— Почему?
— Марина, давай оставим этот разговор, я тебя прошу.
— Но ты хоть допустила мысль о том, что он может быть не таким злодеем, каким ты его описывала? Тебе внушили о нем ужасные вещи, ты поверила, а это оказалось ложью. Просто кому-то так было выгодно. Тем более что он еще и без поддержки жены остался, семью потерял. Его хотели растоптать. Лишили работы, близких. Мама! Обо мне он ведь так и не узнал, да? Но как только он придет в себя, я ему сразу же расскажу, что я его дочь! Мам, ну навести его в больнице! Он всю жизнь нуждался в твоей поддержке, дай ему ее хоть сейчас! Ты же тоже не вышла замуж ни за кого!
— Ну и что? Мужчины у меня были, но жизнь ни с кем не сложилась, что теперь? Возвращаться к самому первому?
— Мама, да только он-то и был единственным настоящим мужчиной в твоей жизни! Остальные не считаются!
Оля молча слушала их разговор, несколько раз порываясь вмешаться, но так и не решилась хоть что-то сказать.
— Марина, конечно, ты можешь общаться со своим отцом. Тем более волею судьбы ты у него работала, вы и так уже общались. Но меня не заставляй, пожалуйста, этого делать. Я не хочу и не могу.
— Мам, но ты допустила мысль, что он не виноват? Что он не был тогда виноват?
— Марина, оставь эту тему, прошу тебя. И не дави на меня.
— Давайте я уберу со стола, — чувствуя, что пора переменить тему, сказала Оля.
— Я тебе помогу. — Марина тоже схватилась за тарелки.
— Марина, тебя еще что-то тревожит, да? Лучше расскажи мне, как твои дела?
— Ой, мам, на личном фронте, как всегда, полный хаос. Никакого покоя. Только вроде жизнь устаканится, как весь позитив опять коту под хвост.
— Ой. — Оля вздохнула и закатила глаза, прибирая на столе.
— Я же тут Стаса встретила, я тебе говорила…
— Да, что-то говорила в прошлый раз.
— Ну, состоялся у нас откровенный разговор, выяснилось, что он меня до сих пор любит. Ну, это он в порыве эмоций так сказал. А я его полюбила сейчас, мама. Все это время только о нем и думаю.
— Ой, как здорово! Вот кого-кого, а его я бы хотела видеть в роли своего зятя! Хороший мужик! Наверное. Но парень был что надо, со всеми мужскими качествами. Надо же! Любит до сих пор! Фантастика! Повезло же тебе, Марина!
— Не совсем. До этой встречи со мной он тоже ведь как-то жил. В общем, семья у него есть.
— Он давно разведен, — уточнила Оля.
— Но фотография его семьи установлена у него перед глазами на компьютере. Любит он их. А представляешь, мам, тут еще интереснее. Олин Максим — это сын Стаса.
— Да ты что? Вот это фокус! Судьба, Марина, это судьба.
— Мама, какая судьба? Просто он видел меня довольно часто в последнее время, вот и расчувствовался. У него и сын, и дочь, и фото бывшей жены на самом видном месте.
— Мама, ну что ты заладила-то? — Оля горячо вступилась за Станислава. — Дети взрослые уже, совершеннолетние оба. Он свободный человек!
— Оль, я не первый день живу, маленько-то понимаю. У меня почему-то никакой фотографии твоего отца нет.
— Ну, общаются они, нормальные отношения у них были, никто ни от кого не сбежал. Просто не захотели вместе дальше жить. Оказались слишком разными. Но оба адекватные. Как Максим говорит, это было их обоюдное решение. Юля осталась с мамой, а Макс с папой. Но они нормально общаются все.
— Тем более. Они до сих пор нормально общаются, значит, они остаются семьей. Ну, живут в разных домах. Я уверена, что его жена захочет вернуться.
— Она замужем давно!
— Ну и что?
— Ясно все, девочки, — заговорила вновь Светлана Валерьевна, — вот, Маришечка, видишь, не все из прошлого можно вернуть. Сама же понимаешь, а на меня насела.
Марина поникла и отошла к окну.
— Да, вроде каждого и понять можно… Но почему-то все равно больно.
— Больно, доча, ничего не поделаешь. — Светлана Валерьевна подошла к Марине и обняла ее. — Ой, девочка моя, не все так просто в этой жизни. Марина, послушай меня, пожалуйста, давай оставим все как есть. Пусть каждый общается с тем, с кем хочет, не более того. У меня уже целая жизнь прошла без Эрнеста, я успокоилась более или менее, не хочу я те раны в душе бередить и болячки на сердце расковыривать. Возраст не тот, не выдержу. Только-только подзалечила. И Стас тоже, и ты. Жили-жили, и тут на тебе, привет из прошлого. Не всегд