— Да, честно-честно! Я потом подумала к окну подойти, на город ночной посмотреть, потому что никак не спалось, но черт меня дернул заглянуть зачем-то в ноутбук! Сама не знаю, как у меня рука потянулась.
— Вот это ты точно сказала, что черт дернул.
— Так, значит, что у нас с тобой что-то может все-таки получиться?
— Ну, мне бы очень этого хотелось.
— Правда?
— Да, поэтому повезу вас с Олей сегодня к себе домой. Можете побольше вещей-то взять уже. Давай заедем к вам, соберетесь.
— Надолго? Много брать?
— Ну, желательно навсегда. Максим с Олей, я думаю, скоро съедут. Он ей собрался предложение делать, как ей восемнадцать исполнится. Ну, и надо будет им свое жилье. А ты оставайся…
— Ты серьезно? — Марина не могла скрыть радости оттого, что он сказал ей это, прямо глядя в глаза!
— Тогда нужна фура! — засмеялась она.
— Ну, фура так фура, — поддержал Стас.
— Слушай, а почему мама-то с сестрой к Максиму не приходили?
— Конечно, приходили! Вы, слава богу, не пересекались, а то бы ты вообще там напридумывала себе целую вселенную!
— Это да, это я могу! Слушай, мне еще сейчас нужно кое-что в магазине сделать.
— Давай, я подожду. Потом мы за Олей, потом в больницу, к вам за вещами и домой? Правильная цепочка?
— Выходит, что так! — просияла Марина.
— Ой, с этими делами амурными забыл тебе сказать, что Олежека нашего поймали. Как я и говорил — вместе с камушками и взяли. На автостанции. Хотел уехать на междугороднем автобусе. Паспорт там не спрашивают, досмотров нет. Но бдительные сотрудники узнали его по ориентировке!
— Да ты что? Отличная новость! Теперь можно вздохнуть спокойно! Не бояться ни за себя, ни за Олю, ни за магазин.
— Да, так и есть. Он, конечно, прикинется бедной овечкой, но вина его неопровержима. Понесет наказание.
— Ох, надо ж такое учудить!
— Да не говори!
— Ну ладно, я сейчас.
Прошла неделя. Марина с дочерью перебрались к Стасу. Оля сдала все экзамены и подала документы на поступление в медицинский университет.
Эрнест Петрович в себя пока не приходил. Зато Максима готовили к выписке, отчего Оля просто порхала. Приближалось ее совершеннолетие. Решили устроить семейный праздник, объединив два больших события: день рождения Оли и возвращение домой из больницы Максима.
Светлана Валерьевна до сих пор наотрез отказывалась навестить бывшего мужа в больнице, что очень огорчало Марину. Но надежды она не оставляла.
В один из дней лечащий врач Эрнеста Петровича разрешил Марине ненадолго к нему пройти и поговорить с ним, несмотря на то что тот пока оставался без сознания. Облачившись в белый халат и собравшись с духом, Марина вошла в палату. Затаив дыхание, приблизилась к кровати и увидела на ней в беспомощном состоянии исхудавшего Эрнеста Петровича. Радость от встречи наполнила сердце, и к глазам подступили слезы. Потихоньку, шепотом она начала говорить:
— Здравствуй, папа. Эрнест Петрович, вы представляете: вы — мой отец!
Марина заплакала, но продолжала:
— Непривычно, конечно, я привыкла с вами общаться как с руководителем. Мне не зря очень нравится работать под вашим началом. А вы не зря приняли меня к себе, когда я пришла на собеседование без нужных навыков, с одним только желанием, но очень большим. Может быть, вы почувствовали, что я не посторонний человек? Ваш магазин стал для меня вторым домом. Я очень благодарна вам за все. А оказывается, еще и за жизнь. Этого я никак не могла даже предположить. Вы даже не представляете, какие чувства меня переполняли, когда я нашла мамины фотографии в том сундуке. А можно на «ты»? Пап, мне очень тебя не хватало. Всю жизнь. Я постоянно представляла, каким бы ты мог быть…
Марина подошла еще ближе и прикоснулась к руке больного.
— Ты знаешь, я получила как раз сегодня результаты теста ДНК, которые подтвердили наше с тобой прямое родство. Мы были так близко, пап. Мы общались, разговаривали, вели дела твоего магазина и даже представить себе не могли, что являемся кровными родственниками! С магазином все нормально, я старалась его удержать на плаву. Конечно, при тебе он процветал, а со мной пока просто держится, но все же. Он стал мне, наверное, так же дорог, как и тебе. А может, даже больше. Ты всегда с особым теплом относился ко мне и к Оле, а ведь она твоя внучка, представляешь? Спасибо, что предоставил нам свой замечательный домик, мне очень в нем понравилось жить. А этот цветущий аромат по вечерам… Это просто мечта. Я посадила укроп с петрушкой. Больше меня ни на какие посадки не хватило, столько навалилось всего… Помнишь, как ты помогал нам разгружать вещи и рассказал о своей трагедии, что тебя жена бросила в самый сложный период жизни? Что она поверила не тебе, а им, тем, кто сживал тебя со света? А ведь это мама… Поверить не могу, что все у вас тогда сложилось именно так. А ваши свадебные наряды… они прекрасны, от них до сих пор веет теплом ваших чувств. Ты хранил их. Я всегда мечтала именно о таком отце, как будто знала, что где-то ходит мой настоящий папа, вот именно такой, да. Мы столько лет с тобой вместе работали, а я ни разу не говорила при маме твое имя. Вроде как и незачем было, про работу я сильно не распространялась. Чего интересного в рабочих-то моментах? И тут недавно пригласила ее в гости и рассказала о тебе, потому что ты пропал. Да, повод тот еще, но все же. Она еще и фото твое увидела случайно. В общем, она старалась и виду не подать, что поняла, о ком идет речь. Но потом я нашла все доказательства, пришла к ней, и она призналась. Потом я нашла твой оправдательный приговор и тоже ей принесла. Но пока, пап, она непреклонна. Мне больно от этого. Но, знаешь, я верю, что, может быть, она все-таки сменит свой гнев на милость. Я бы очень хотела вас помирить. Да, вот такая затея. Поэтому, папа, давай приходи, пожалуйста, уже в сознание. Мне хочется тебя обнять и сказать, чтобы ты точно услышал, что я твоя дочь. Ты думал, у тебя никого нет, а у тебя есть я, представляешь? Как здорово, что мы есть друг у друга, папа! Еще, знаешь, у меня был очень сложный момент в жизни, с Олиным отцом. К сожалению, не все отцы — такие прекрасные и сильные люди, как ты. Так вот, мне пришлось однажды и навсегда от него убежать. Он нас не искал, не названивал, не объявлялся, он наверняка испытал облегчение, что я утащила мешающего ему ребенка. Мне тогда так нужна была твоя поддержка, защита, опора! Да, мама мне очень помогла, я выжила только благодаря ей. Но отец в этой теме — это дело особое. Ты понимаешь, о чем я говорю. Меня после этого много лет преследовал кошмарный сон, как я убегаю по перрону. В твоем доме мне стало намного легче. Особенно после того, как я узнала, что ты, его хозяин, мой отец. Среди ваших с мамой фотографий меня отпустил тот кошмар. Вы оба даете мне силы жить. И моя мечта теперь — чтобы вы помирились, поняли друг друга, услышали. Чтобы вы общались, хотя бы просто по-человечески, по-родственному.
Марина взяла его бледную прохладную кисть обеими руками.
— Мы справимся! Я с тобой! Мы все тебя любим. И я, и Оля, она тоже очень ждет твоего возвращения уже в новой для нас роли. И мама тоже. Я уверена, что она не просто так всю жизнь одна.
Вдруг какой-то из аппаратов реанимации, к которым был подключен Эрнест Петрович, начал издавать громкие звуки. Марина испугалась, и тут же вбежала медсестра, глянула на приборы и убежала, попросив не уходить. Быстро прибежал врач и заведующая отделением. Марина оказалась в стороне и наблюдала за манипуляциями медперсонала, хотя ничего не понимала в этом.
Пиканье аппарата прекратилось, и врач вышел в коридор вместе с Мариной.
— Что это было? Ему стало хуже?
— Нет-нет, я бы сказал, что наоборот. Понимаете, вы говорили с ним, и он, возможно, слышал вас.
— Как? Так бывает?
— Ну, вот так. Для этого мы и пригласили вас сегодня с ним побыть, побеседовать, чтобы как раз это проверить. Похоже, он отреагировал таким образом на то, что вы говорили. В общем, у него участился пульс, как при волнении. Вы пока можете идти домой, а мы продолжим терапию. Завтра приходите снова, скорее всего, мы опять пустим вас к нему.
— Спасибо! Большое спасибо!
Марина, счастливая, вернулась домой и рассказала Стасу и Оле о том, что произошло.
— Позвоню маме, расскажу! Вдруг у нее сердце дрогнет, вдруг она придет к нему или хотя бы просто смягчится.
Поговорив по телефону, Марина вернулась с растерянным видом.
— Что, бабушка ничего даже об этом слушать не хочет? — спросила Оля.
— Ну, почти… Она выслушала меня, но дальше разговаривать не стала. Мне показалось, что она заплакала.
— Лед тронулся, похоже, — заметил Стас.
— Мне, конечно, хочется в это верить…
— Дай ей все это переварить, пусть подумает столько, сколько нужно. Мы будем рядом, поддержим и маму, и отца.
Стас подошел к Марине и молча обнял ее.
— Господи, как же я благодарна судьбе за тебя! Как же вовремя мы встретились!
— Ну да, вовремя, — засмеялся Стас.
— Ну, я в смысле…
— Да я понял.
— Без тебя я бы не перенесла все эти испытания. Если честно, мне до сих пор сложно поверить в то, что меня можно любить, да еще и всю жизнь.
— Верь не верь, а это так.
— Извините, что нарушаю вашу идиллию, мои дорогие! — Оля подошла и обняла их обоих. — Максима выписывают завтра, а мой день рождения, мам, если ты помнишь, послезавтра. Дома же посидим, да? Бабушек-то позовем?
— Да, бабушку и дедушку Максима, бабушку Оли, и будем надеяться, что и дедушкино возвращение мы будем тоже отмечать все вместе очень скоро. Собираемся послезавтра. К другим родственникам Макс потом сам съездит.
— Неужели тетю Лиду снова увижу? Мама будет рада. Что-то они в последние годы гораздо реже общаются.
— Да, будет повод возобновить былую тесную дружбу!
Семейный праздник удался. Посидели душевно и весело. Подружки тетя Лида и Светлана Валерьевна разговорились, как в молодости, вспоминая обо всем на свете. Они очень были рады, что их дети все-таки вместе. Максим предложил Оле стать его женой, а также попросил благословения у ее мамы. Марина, конечно, теперь это самое благословение дала. Все это выглядело весьма мило и трогательно. Потом Марина снова завела с мамой тему об отце, но та только слушала, поджав губы, и ничего не говорила.