Бес кивнул чужой головой:
— Вот-вот. Пришлось прятаться. А куда мне прятаться, не в кота же?
— Врешь!
— Мамой клянусь!
— Если первое зеркало разбилось, тебя должно было затащить во второе…
Ямщик осекся. Увидел, как наяву: удар локтем, хруст, черная паутина трещин разбегается от центра к углам.
— Вот-вот, — с удовольствием повторил бес. — Вот-вот-вот. Ну чего ты злишься? Ты меня пожалей, Ямщичок. Ты меня сильно-сильно пожалей. Я теперь хуже, чем неходячий. Я бедняжечка, мальчишечка, калека я перехожая…
— Изыди!
— Не гони волну. Думаешь, чего она ходит? Докторишечки расстарались? А будет бегать, прыгать, начнутся мальчики-пальчики… Нет, мальчиков я не застану, уйду. Подлечу ее, сам подлечусь, подлатаюсь, и уйду ко всем чертям. Ее здоровье — моя страховка. В здоровом теле — здоровый дух, понял? А там хоть трава не расти. Я ведь мог тебе не показываться, а? Показался, по старой дружбе, честь по чести, всю программу изложил…
— Дружбе? Ты меня ненавидишь!
— За что? — изумился бес.
— Я же тебя кинул!
— Дурачина ты, Ямщичок. Кинул? Забил на договорняк? Это по-нашему, я тебя за это люблю. Я тех не люблю, кто не кидает, а ты молодчага, парень-кремень.
Спокойно, велел себе Ямщик. Там, где мы ничего не можем, мы ничего не должны хотеть. Я действительно ничего не могу?
— Хорошо. Ты меня любишь. Я парень-кремень. Значит, отсидишься и уйдешь? Откуда мне знать, что ты не врешь?
— Я тебе хоть раз соврал? То-то же! А не веришь — у зеркала спроси. Найди зеркало, пристань с ножом к горлу: «Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи…» Оно тебе ответит! Тебе и не ответить? Да к такому, как ты, толпой отвечать побегут, тебе ли не знать?
Ямщик отступил на шаг, словно Вера ударила его кулаком в грудь.
— Гарантии? — спросил он. — Какие гарантии?
— Никаких. Ни копейки, ни табачной крошки. Вера, Ямщичок, вера. Сам себе девочку выбрал, никто рук не выкручивал. Ты верь мне, или не верь. Сегодня верь, завтра не верь. Мучайся, терзайся, давись сомнениями. Так и должно быть, приятель. Ты с кем сделку заключил? Добро пожаловать в ад.
— Ад? — Ямщик хрипло засмеялся.
— Тебя что-то не устраивает?
— Где сомнения, там и надежда. Это не ад, это чистилище.
— Не разбираюсь я в вашей планировке, — бес зевнул. — В следующий раз выбирай Надежду, будет легче. За девчонку не переживай, она про меня и не вспомнит. И наш разговор не вспомнит. Это ты помни, тебе полезно.
Дым рассеялся. Окурок улетел к гаражу.
— Дядя Боря! — Вера ударила костылем оземь. Кажется, ей некуда было девать энергию. — Нам перед отъездом экскурсию устроили. Мертвое море, Бахайские сады…
— Гора, — жадно уточнил Ямщик. — Гора Искушения?
— Нет, в горы не возили. В Иерусалим возили, на полтора дня… Дать вам мой телефон? Если что, звоните.
— Я тебя провожу. До подъезда, ладно?
— Ладно. Только не поддерживайте, я сама!
— Угостишь папироской?
— Этими, что ли? Я их для прикола ношу. Мальчишки завидуют, говорят, что я крутая. Иногда стреляют. Я даю, если из старших классов. Они ведь все равно курят! Вы берите, мне не жалко…
Когда Вера поднялась к себе, Ямщик задержался у подъезда. Стоял, дымил папиросой, спросив огоньку у таксиста, приехавшего по вызову; кашлял, утирал слезы, не обращая внимания на удивленные лица соседей, знавших Ямщика как некурящего. Из открытого окна на втором этаже пел Элмер Гентри:
Зеркало на стене,
Покажи мне пьяную улыбку.
Я упакую чемоданы и упаду,
Упаду вниз, на следующую
прочерченную милю…
Где сомнения, там и надежда, думал Ямщик. Где сомнения, там и надежда. Сам себе девочку выбрал, никто рук не выкручивал. Добро пожаловать домой. Добро пожаловать по эту сторону зеркала.
В страну дураков,
Где правит безумец.
Где ты?
Где ты, мой друг?