— Задний ход! — рявкнул капитан в машинное отделение.
Георгий отпустил Ирину, кинулся к рулевому, оттолкнув его от штурвала.
Судно дернулось. По нему прошла судорога.
Рулевой ладонью утирал пот со щеки, в другой руке дрожала дымящаяся сигарета.
— Ты что?! — крикнул капитан, вглядываясь через закрытое окно рубки в темноту ночи.
— Чуть не столкнулись… — выдавил из себя Вадим, не попадая в рот сигаретой.
— Где? С кем?! — снова крикнул капитан, не оглядываясь на Вадима.
— Огонь… Прямо по курсу…
— Ты что, остолоп?! На милю вперед никого нет! — крикнул Георгий.
— А вот он! Снова огонь!.. — завопил рулевой, выбросив вперед руку.
Действительно, впереди в темном стекле рубки совсем близко мерцал красный огонек.
Георгий с размаху ударил рулевого по руке.
Огонек пропал.
— Салага тихоокеанская, это ж отражение твоей сигареты!
Капитан со свистом перевел дыхание.
— Возвращайся на курс сто семьдесят, — тихо сказал он Георгию и передал в машинное отделение: — Малый вперед!
— Сайра! Сайра! — снова донеслось с мачты…
Ирина раскрыла дверь рубки и вышла на правое крыло мостика. Ухватившись за мокрый от брызг поручень, она увидела, что в скулу сейнера бьют размашистые, высокие волны. Оттуда, из насквозь просвеченных люстрами зеленоватых волн, выскакивали узкие, сверкающие ножи. Это была сайра.
Серебряное, мерцающее облако рыбы клубилось вокруг сияющего лампами «Космонавта».
На палубе, кренясь, но привычно удерживая равновесие, суетились рыбаки.
— Гасить левый борт! — перекрывая гул Волн, крикнул с палубы тралмейстер.
Одна за другой погасли все люстры левого борта.
Теперь бесформенное облако рыбы перешло под играющий огнями правый борт «Космонавта». Оно то приближалось к глазам Ирины, когда судно кренилось на правый борт, то отдалялось.
— Отдать сеть-ловушку! — скомандовал тралмейстер.
Загрохотала лебедка. И длиннейший вьетнамский бамбуковый шест с пришитым к нему внешним краем красной капроновой сети стал опускаться за борт, закачался на волнах и начал отплывать. Сеть тянулась за ним, увлекаемая грузами вглубь, — будто круги красной крови расплывались над серебряным облаком сайры.
— Мостик, вырубай правый!..
Вот и люстры правого борта угасли одна за другой.
И сейчас же над затопленной сетью вспыхнул красный, как в фотолаборатории, свет.
Сайра обезумела. Совершая двойные сальто, узкие рыбы сотнями стали выпрыгивать из воды, маниакально стремясь к источнику красного света…
Капитан и Георгий, натягивая штормовки, загрохотали сапогами вниз по трапу.
Завыла лебедка, подтягивая на канатах бамбуковый шест обратно к борту, чтобы сеть-ловушка закрылась.
Сверху Ирине было видно, как волна бьет рыбакам в глаза едкой солью, потоками стекает по зеленым широкополым зюйдвесткам. Теперь началось самое тяжелое — «подсушивание» сети. Растянувшись вдоль всего правого борта, рыбаки равномерно подбирали мокрую и тяжелую от многопудового улова сеть так, чтобы она провисла у самого борта гигантским мешком.
Это была медленная собачья работа. На миг среди рыбацких зюйдвесток мелькнула всклокоченная борода Георгия, фуражка капитана… Обдаваемые злой волной, в свете красной лампы все эти люди казались истерзанными кровавыми дьяволами.
«Вот оно, — со злостью думала Ирина, — то, с чем они, мужики, примирились…»
Ей вовсе не хотелось броситься им на помощь, как наверняка сделала бы Майка. Ей хотелось курить.
В рубке не было никого, кроме притихшего Вадима.
— Дай закурить, — попросила Ирина.
— Да нет больше. Та была последняя…
В радиорубке ее встретил доносящийся из аппарата знакомый, грузный голос:
— Ну, давайте, «Космонавт». Слушаю вас, Палыч, как всегда, доложите обстановочку. Прием.
Капитан, утирая мокрое от брызг лицо, ответил:
— Обстановочка нормальная, нормальная. Как обычно, берем рыбку, берем рыбку. Делаем первый подъем. Сейчас делаем первый подъем…
Радист дал Ирине папиросу, и она снова прошла на правое крыло мостика, представляя себе, как Ковынев сидит сейчас у себя в штабе с микрофоном у рта.
С гулом налетела косая волна, накрыв палубу и всех, кто на ней находился. Но тралмейстер не прекратил работы, потому что двое дюжих рыбаков крепко держали его за ноги. Огромным сачком на длиннейшей рукоятке он, с помощью лебедки, вычерпывал из сети улов, переливая рыбу в деревянный лоток, откуда она скользила в трюм, в ящики со льдом.
Снова ударила волна.
Ирина отвернулась. Вошла в рубку. За окном качались огни других сейнеров. Сейчас там шла такая же адская работа.
— Слушай, Дима, ну и сколько за ночь можно провести таких подъемов?
— От силы восемь — десять. Всякий раз распугиваем. После снова приходится накапливать светом. А то переходить, искать в другом квадрате. А что?
— Ничего, — сказала Ирина. — А можно курить в рубке?
— У нас курят, — ответил Вадим и насупился.
Минут через двадцать сюда, тяжело дыша, поднялся Георгий. На ладони его появилась кровавая ссадина.
— Подите залейте йодом, — сказал капитан, проходя к локатору.
— Ничего. Заживет, как на собаке. — Георгий кивнул Ирине: — Ну, теперь видели, как рыбка достается?
— Глупо достается, — сказала Ирина, косясь на его рану. — Это все равно как плавать сейчас на плотах через океан. Пора отказываться от сетей. Средневековый, безнадежно устаревший способ… А руку вы все-таки йодом залейте.
— Брать рыбу без сети? — устало сказал капитан. — Этого навряд ли наука достигнет. Я не доживу.
— Разве что на удочку, — ухмыльнулся Георгий, обматывая руку носовым платком. — Как кумжу.
— На днях должен прибыть наш электрик с генераторами. Переоборудуемся. И будем ловить сайру без всякой сети, — ответила Ирина. — А кумжу можно и на удочку.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
И они отправились ловить кумжу.
«Космонавт» пришел к острову на рассвете, когда на пирсе еще млели огни и сопки едва проступали в синеве ночи.
Из живых существ только знакомый петух колоссально надрывал горло где-то за пакгаузом да белая лошадь сонно щипала траву у подножия вулкана.
Сначала путь их шел мимо завода, где сейчас шумели конвейеры — у одного из них, наверно, трудилась Майка, — потом миновали склад и снова вышли на берег бухты.
Был отлив. На мокром сиреневом песке четко отпечатывались следы сапог Георгия и кедов Ирины. Через полчаса он тронул ее за плечо и повел в обход большого скалистого мыса наезженной грузовиками дорогой, которая круто поднималась на перевал между двух сопок.
На самой вершине перевала Ирина замерла.
В лицо ударил теплый ветер. Внизу нежилась изумрудная бухта, защищенная с трех сторон высокими скалами. Зеркало воды чуть посверкивало утренними солнечными зайчиками.
Она по-мальчишески кинулась вниз, к берегу, навстречу тихой водичке. Ведь сейчас, черт побери, стояло лето — июль месяц! И остров лежал где-то на широте Сухуми.
Да нет, это было лучше и свежее всех Кавказов и Крымов, вместе взятых! Бухта, во всей своей первозданной чистоте, казалось, радовалась первооткрывателям, ластилась к их ногам.
Узкий галечный пляж, полумесяцем лежащий между водой и нависшими скалами, был рассечен пополам узким ручьем.
Ирина черпнула прозрачной, костоломной воды, плеснула в лицо, чтобы прогнать сон, и обернулась на Георгия.
Тот стоял поодаль, в упор глядя на нее.
— Ну так где же?
— Выбирайте. Налево от ручья дно глубже, клюет чаще. Правда, будем цепляться — камни, а здесь, правее, дно чистое, песок, зато клюет реже.
— Ясно — налево! — Ирина упруго перепрыгнула ручей.
Здесь полоска гравия между скалами и водой была совсем узкая. Многотонные глыбы угрожающе висели над головой.
Бурые отражения скал в спокойной воде сливались с зелеными призраками подводных камней, обросших лентами морской капусты.
Георгий вынул из кармана две длинные дощечки с намотанными закидушками. Одну протянул Ирине. Потом нагнулся над плоским камнем, развернул захваченный с собой сверток с несколькими сайрами и нарезал наживку ножом, как режут хозяйки селедку, — узкими ровными кусками.
— Я вам закину, — сказал он, наживляя крючок ее закидушки.
Ирина усмехнулась, раскрутила груз и ловко послала его вперед. Следом полетела вся леска. Недаром отец с детства таскал ее по всем рыболовным базам Подмосковья.
Груз ушел в воду. По поверхности пошли круги. Рядом булькнул груз закидушки Георгия.
Круги от двух упавших грузов сомкнулись, нашли друг на друга.
Ирина профилем почувствовала, что в этот момент он снова взглянул на нее в упор.
Она поймала себя на том, что хочет нравиться, и эта мысль обдала ее жаром. Дернулась леска в руке.
Подсекла. И обо всем забыла… Не часто доводилось отцу выводить из глубины такую тяжесть. Чем ближе к берегу, тем тяжелее. Лишь бы не задело о камни.
Она рывками выбирала леску, пока в прибрежной тине не показалось нечто зеленое. Ирина с усилием выдернула на гальку трепещущую плавниками добычу и лишь сейчас заметила, что Георгий тоже успел уже выудить морского окуня, только алого цвета.
Георгий вынул из кармана ватника моток толстой белой проволоки, загнул ее на конце, насадил обоих красавцев и опустил плескаться в воду небольшого грога.
Потом они поймали еще по окуню. На этот раз Иринина добыча была ярко-желтого цвета… Это оказывалось слишком легким делом.
— Где же кумжа? — спросила она.
— Вернемся правее, там песчаное дно.
Кукан с окунями пока оставили в гроте.
Устроившись по обе стороны ручейка, они снова метнули свои закидушки.
Вдалеке, за сопками, откуда они пришли, послышался нарастающий звук моторов.
Ирина обернулась. На перевале показался один грузовик, за ним другой.
— Гравий берут, — объяснил Георгий, — вон там, под скалой.
У подножия скалы, там, где кончалась дорога, видна была большая выемка. Изумрудная бухта была, оказывается, не такой уж первозданной.