Мы тоже испугались скидки и ушли. С часами точно что-то не так. Не могут золотые старинные часы столько стоить, да еще скидку в два раза предлагают. Нет уж. С часами что-то не так!
Вот так остаются с одиночестве прекрасные люди, которые не знают себе цену. Они не в том окружении проводят жизнь. Они не пытаются выйти из магазинчика с барахлом. Они смирно ждут, что их увидят, оценят, пригласят на хорошую работу или на свидание; надо ждать! Они же золотые. Непременно заметят!
Заметят, но не купят. Не позовут и не пригласят. Это какой-то подвох; не может такой хороший специалист так дешево стоить. А настоящая красавица так скромно и забито себя вести. Это фальшивые или ворованные часы. Часы с подвохом!
Да и в захолустный магазинчик заходят люди без достаточных средств. Они не рассчитывали здесь увидеть антиквариат. Он здесь неуместен и странен. И стоит, опять же, слишком дешево!
Я до сих пор жалею, что мы эти часы не купили. Я потом узнала, что эта часовая фирма очень дорогая. Да еще золотые! Да еще старинные!
Но все самое лучшее на фоне барахла и за низкую цену тоже кажется барахлом. Опасным барахлом с подвохом. И люди идут дальше. А прекрасный человек остается одиноким и невостребованным. Потому что дешево себя ценит.
Николай его звали, вернее, звали Килькой, а по паспорту – Николай Иванович. Он выполз подышать, плохо себя чувствовал. Это все виноваты дешевые паленые напитки, ясное дело. Воры из богатого дома пьют другие напитки. И объедаются икрой и разными авокадо.
Килька смотрел на богатый дом – его неподалеку построили воры. А кто же еще? Откуда у нормальных людей деньги, чтобы дом строить? С черепичной крышей, в два этажа, кирпичный дом, можно сказать, дворец. И флюгер на крыше в виде петуха. Оскорбление и намек. А теперь еще и гирляндами разноцветными украсили свое роскошное логово, вон как лампочки в темноте сверкают… И не жалко им платить за электричество.
И Килька с ненавистью пожелал воровскому дому сгореть дотла вместе с ворами и ихним толстым воренком. Так озлился от мук похмелья, от своих неудач, от микрокредитов, которые нечем отдавать, от того, что жена ушла и переехала в город. От того, что у всех скоро праздник, а у него нет ничего. Ни угощения, ни друзей, ни работы. С работы тоже воры выгнали за пьянку.
Ну вот, Килька наставил на хорошенький дом кривой палец и хрипло сказал: «Да чтобы вы все сгорели дотла!» И засмеялся злобно.
Но досмеяться не успел. Он почуял, что дымом пахнет. Просто сначала не понял. И увидел, что с угла дома видны язычки пламени. Воровской дом и впрямь горит, вот дела! Все спят, глубокая ночь, телефон отключен – деньги кончились на нем. И где он – вообще непонятно. И дома стоят на отшибе, пока по сугробам добежишь до самой деревни, все сгорит.
И Килька замахал руками, закричал: «Пожар! Горит!» – и изо всех сил побежал к ненавистному дому. Стал стучать в окна, кричал диким голосом, а потом началась суматоха и он сам плохо помнил, что было. Он вроде разбил окно и влез в комнату, там дыма полно. Он схватил толстого воренка, задыхаясь, вытащил на снег. Отдал свою куртку, замотал и снова побежал в дом…
Он выводил кого-то, хозяина или хозяйку. Дымина такая, ничего не видать. Хозяйка кричит, бежит к ребенку своему, сама босиком… Хозяин пытается тушить… – дальше Килька совсем плохо помнил. Помнил только, что тащил толстую воровскую собаку системы мопс, прижимал к себе. И вытащил. А потом и сам упал на снег…
Потом и пожарные приехали, и из деревни сбежались и съехались люди. Все охали, кричали, помогали, как могли. А Кильку отвезли в больницу в соседнее село и там положили на кровать с ортопедическим матрасом. Знаете, сколько такой матрас стоит? Вот так. И вообще, суетились вокруг него и называли героическими словами.
Утром выпустили, конечно. А потом хозяин дома жал Кильке руку, обнимал, благодарил, а жена его рыдала и тоже благодарила. И ихний ребенок Темочка тоже тихо сказал: «Спасибо!» Дали подарки, деньги дали – много! Целовали и обнимали. Они оказались не воры, а инженеры. На участке от двоюродного дедушки выстроили свой дом, тоже в кредиты залезли. Хорошо, что застраховали!
Потому что много пришлось чинить и перестраивать. Килька и чинил, – это же его профессия, он же строитель и плотник. И ему отлично заплатили. А хороший мальчик Темочка подарил свой рисунок – портрет отважного героя Николая Ивановича на коне и с мечом в руках. И вообще, очень дядю Колю полюбил, все смотрел, как он работает… И мопс тоже полюбил дядю Колю – он все прекрасно помнил и понимал.
А Николай стал заодно перестраивать свой дом. Стыдно жить в такой убогой лачуге. И очень стройка шла хорошо, все ладилось. Только еще было стыдно за свое проклятие. И Николай утешал себя тем, что пожелал он зла, уже когда пожар начался. Это не его рук и слов дело. Это проводку замкнуло…
Не надо никому желать зла – вдруг сбудется? Ну, обычным людям не надо. Которые просто хорошо живут – или кажется, что они хорошо живут. Вот пусть и живут. И мы будем жить. И улучшать свой дом, свой характер и свою жизнь. Это самый лучший способ. И хорошая история про проклятие и спасение. Николай тоже спасся. От зависти и злобы. А они иногда хуже пожара…
Есть три случая, когда не надо идти на праздник.
Когда лучше побыть одному. Даже если стереотипы внутри вас бунтуют и выталкивают вас из дома; шепчут: «Позвони, напиши, сходи, кто же сидит в одиночестве в праздник?» Даже если зовут, приглашают… Лучше остаться в одиночестве, чем идти. Потому что будет еще хуже.
У одной женщины умер муж. Она была потрясена, раздавлена, изнурена горем. Прошло три месяца после утраты. Вроде бы она начала приходить в себя. А тут еще и праздник. И ее пригласили хорошие знакомые, семейная пара, чтобы ее поддержать. Ну и просто из дружбы. Раньше они с мужем всегда вместе ходили к этим знакомым и у себя принимали.
Женщина пошла, нарядившись. Подарок купила, все честь по чести. Но незаметно для себя она весь вечер изливала свое горе, рассказывала о болезни мужа, о его смерти, несколько раз принималась плакать… И ей сочувствовали, слушали, утешали. Но праздника не вышло. Мрачное молчание потом повисло над столом. И гости стали незаметно уходить один за другим, – потому что тяжело участвовать в чужом горе. Ведь пришел на праздник…
Остался ужасный осадок. И у вдовы тоже, конечно. Ей было тяжело видеть, как люди смеются, едят, тосты произносят, как за столом сидят семейные пары. И она еще острее почувствовала свое одиночество…
И второй случай, когда девушку никто не пригласил встретить праздник вместе. У всех свои компании организовались, кто-то уехал, молодого человека не было уже. Они расстались с девушкой полгода назад. И эта девушка подслушала случайно разговор коллег на работе, они собирались компанией ехать за город, на турбазу. И девушка стала намекать и даже прямо говорить, что тоже хочет. Что она совсем одна. Я тоже с вами поеду!
Никто этого не ожидал и не хотел. Но она собралась энергично и поехала с этой компанией. И это было тяжело и неприятно. У старых друзей свои шутки, свои отношения, свои правила. Она была чужой, ею тяготились, хотя старались создать дружелюбную атмосферу…
И она это чувствовала. Но старалась вести себя непринужденно, вмешивалась в разговоры, откровенничала, пыталась командовать, – а потом расплакалась и устроила истерику. Мол, хочу домой! А как поедешь ночью с турбазы в город, приехала-то она на машине коллег.
Ее отвезли, конечно. Но это был плохой, тяжелый для всех праздник…
И третий случай – когда одну пожилую уже медсестру пригласили богатые знакомые в свой загородный дом. Медсестра одинокая была, наивная. Она купила хороший подарок – дорогую коробку шоколада. И поехала, нарядная такая. А там ее попросили накрывать на стол, убирать со стола, салаты резать, посуду мыть, да еще присматривать за стареньким дедушкой. Ему надо было менять памперсы и вообще посидеть с ним. Он не мог за столом долго сидеть…
Эта добрая женщина все делала, конечно. Добродушно и милосердно. И во время боя курантов перестилала дедушке постель. На стол она уже накрыла, прибрать и вымыть все успела. Очень удобно получилось, правда?
Вот три случая, когда лучше выбрать достойное одиночество в праздник:
Когда вам не до праздника. Когда вы испытываете острое горе, сильное утомление или гнев. Невольно вы можете излить это на других и отравить им праздник. Да и вам будет тяжело в таком состоянии смотреть на чужое веселье. Не надо себя принуждать. Лучше не ходить. Дать себе возможность восстановиться.
Навязываться тоже не надо. Не позвали – так не идите. Это простое правило. В этот раз так получилось, ничего страшного. Гораздо хуже чувствовать себя незваным, ненужным, чужим, приглашенным из милости…
И третий случай – когда вас приглашают как официанта или главного спонсора. Когда вас просто используют. Вот Высоцкого так тоже приглашали. Он пришел, а там уже чуть ли не билеты продают на его выступление. И суют гитару в руки – играй и пой! Это использование. И лучше побыть одному, чем идти туда, куда вас заманивают. Иначе не назовешь…
Само собой, самое лучшее – провести праздник с любимыми, близкими, интересными вам людьми. Но если нет такой возможности, можно побыть одному. Это лучше и безопаснее, чем идти куда-то. Ничего. Так бывает. И вслед за праздником наступит обычная жизнь. И другие праздники, которые будут более счастливыми. Не омраченными печальными воспоминаниями о плохом празднике…
Была у женщины подруга детства.
А потом подруги не стало. Она заболела и как-то быстро, тихо умерла. Она вообще тихая была, неяркая, незаметная. Не такая, как эта женщина, которая многого в жизни добилась. Но вот дружили они с первого класса – подошли друг к другу после первой «линейки» с громадными гладиолусами в руках. И так и остались рядом на всю жизнь. Лена повыше, Оля – пониже. Стоят рядом на старой фотографии…