Впрочем, другие гости, пришедшие на праздник, совсем об этом не задумывались.
Мия не обманула – свечи действительно оказались расставлены повсюду. В стенных подсвечниках, канделябрах, на полках, тумбах, комодах, столах, ящиках, стопках книг, даже на перилах. Их было так много, что игра получалась долгой и увлекательной. Каждый гость пытался отыскать незажженные, вслух рассуждал о том, где еще они могли прятаться, и искренне радовался, когда находил свечи в каком-нибудь неожиданном месте.
Уже горящие свечи наполняли дом таинственным светом, вновь напоминая о временах жизни Антуанетты.
Деметра прошла по коридору мимо бывших комнат слуг и поднялась на чердак. Он был начисто прибран и декорирован к Самайну в ведьминском стиле, как и весь особняк, – букетами осенних цветов, колосьями пшеницы, веточками деревьев, сухими листьями, пучками трав и, конечно же, тыквами. Вместо пыли и затхлости пахло медом и пряностями. У стен располагались диванчики и кресла с чайными столиками, на полу были начертаны руны – должно быть, тоже для праздника.
Однако Деми показалось, что вместе со всем хламом отсюда вымели и ее воспоминания. Ничего не осталось от того дня, когда она искала фотографии для миссис Гейбл, и от уютного вечера с Дрейком, когда они находились наедине друг с другом и с дождем. Деми почувствовала себя оскорбленной. Она капнула воском на подоконник и поставила свою свечу там.
Вернувшись на второй этаж, она уже хотела было спуститься в холл, но что-то дернуло ее повернуть налево и пройти до двери бывшей родительской спальни. Деметра не заходила туда с момента смерти опекунов. Даже не разобрала их вещи. Могло ли еще хоть что-нибудь из них остаться?
Она потянула дверь на себя – та оказалась незаперта – и вошла внутрь. Комнату освещали все те же свечи и, разумеется, она выглядела по-другому, не так, как раньше. Кровать была застелена белоснежным шелковым бельем, хотя Хелена предпочитала хлопковое цветное, а лежащие наготове вещи для побега, чемоданы и саквояжи, заменяли элегантные предметы декора и букеты цветов.
На диване в углу сидела Юфемия Лайз. Она заметила гостью и улыбнулась.
– Простите, я не знала, что это ваша спальня, – попыталась оправдаться Деми, замешкавшись на пороге.
– Это ведь была спальня твоих опекунов? – догадалась Мия, поднимаясь с дивана. – Я понимаю почему ты решила сюда заглянуть. Проходи, осмотрись. Наверняка это место вызывает у тебя немало воспоминаний.
Послушно кивнув, Деметра прикрыла дверь и прошла дальше. Как и все остальные комнаты, эта выглядела обновленной и чересчур опрятной. Ни тебе фотографий на стенах, ни записной книжки на столике… Только какая-то книга на тумбочке возле кровати. Так и должна была выглядеть спальня женщины, привыкшей скрывать свою личность.
– Ты скучаешь по ним? – спросила Юфемия, нарушая тишину.
– По кому? – переспросила Деми, задумавшись.
– По твоим опекунам, конечно, – мягко посмотрела на нее Мия. – У вас были хорошие отношения? Или… ты больше скучаешь по своей матери?
– Она бросила меня почти сразу после рождения. Как я могу по ней скучать? – спросила Деметра, глядя ей в глаза. – Что вы скрываете, Мия? И сейчас, и тогда, когда вы пришли ко мне в коттедж.
– О, тогда это был сущий пустяк, невинное любопытство, – пожала плечами Юфемия.
Она прошла к окну и откинула бархатную ткань с предмета, стоящего на специальной подставке, – Деми не заметила его в полутьме. Под тканью оказалась викторианская круглая клетка с маленькой птичкой, сидящей внутри.
– Мы всегда скучаем по своим матерям, даже если не помним и не знаем их, – с грустью сказала Мия, глядя на птичку. – Это происходит подсознательно, проявляясь только во снах или в минуты слабости.
– Что это за птица? – спросила Деметра, решив перевести тему, – от слов женщины она почувствовала, что на глаза навернулись слезы.
– Скворец, – просто ответила Юфемия. – Мне нравится смотреть на него.
Птица чирикнула и, повернув голову, уставилась на Деми будто бы совсем осмысленно, по-человечески.
«Превратилась Оза в маленькую птичку и навсегда ей осталась», – вспомнила Деметра, и по коже ее пробежали мурашки. Что за чертовщина здесь творилась?!
Десятки вопросов терзали ее, и уже готовясь их задать и все выяснить, Деми остановилась. Ей стало страшно не от того, что она могла спросить, а от того, что ей могли ответить. Она посмотрела на чертову птицу и на Мию, снисходительно наблюдающую за ней, на пляшущие тени от свечей на стенах… и, резко развернувшись, выбежала в коридор.
Сбежала вниз по лестнице – сердце ее при этом бешено заколотилось, – свернула направо и очутилась в гостиной.
Там она смогла отдышаться и сделать вид, что ничего странного не произошло.
На первом этаже играла инструментальная музыка, доносившаяся из библиотеки, а гости смеялись и праздновали вовсю. В гостиной подавали напитки, гадали на рунах и картах Таро. Чуть дальше, в столовой, подавали ужин. Возле окна размещался алтарь предков, оформленный веточками и драпировками из красных и оранжевых тканей и освещенный свечами разных форм и размеров. Каждый мог оставить на нем фотографию умерших родственников и поднести им угощение или подарки. Деметра пожалела, что никто не предупредил ее о таком обычае – фотографий опекунов у нее с собой не было.
Она рассмотрела содержимое банкетных столов – яства на них расставили на манер фуршета.
Чего там только не было! Всевозможные блюда из тыквы и яблок – пироги, булочки с сахарной глазурью и корицей, печеная тыква, яблоки в карамели. Кушанья, которые было принято подавать на Самайн, и простая английская еда. Суп из птичьих потрохов и печень с травами, яйца по-шотландски, шеффердский пирог и маленькие круглые пирожки с мясом, картофельное пюре, овощное рагу и грибной паштет. Даже горячий хлеб и масло!
Не то чтобы Деми ожидала увидеть паучьи кексы и печенье в виде пальцев ведьм – это были детские забавы, – но и не подозревала, что магам и волшебникам настолько важно чтить свои традиции. Она не увидела ни одного деликатеса. Даже на десерт предлагали жареные каштаны, закаленную карамель из темной патоки, орехи и мед. И гости в кои-то веки пили не вино и шампанское, а тыквенный пунш и яблочный сидр, хот-тодди[3] и глинтвейн.
Решив, что ей как члену Верховного Ковена важно хоть немного принять участие в праздновании, Деметра положила себе кусок яблочного пирога и взяла бокал с сидром. Она хотела выкинуть из головы встречу с Мией и ее странного питомца и продолжала убеждать себя в том, что новая знакомая не опасна.
Не успев распробовать мякоть печеных яблок и сахарную корочку, Деми почувствовала, как что-то хрустнуло у нее на зубах. Она тут же выплюнула кусочек себе на ладонь и обнаружила маленькое серебряное колечко.
– К скорой свадьбе, – презрительно выговорила Руби, оказавшаяся рядом. – Это традиционный пирог с предсказаниями. Ты что, не знала?
Осуждающе покачав головой, сестра вышла прочь. Деметра, так ничего не ответив, посмотрела ей вслед.
И в этот момент в столовую зашла целая делегация в костюмах девятнадцатого века, возглавляемая Шерлом Прамнионом, – пожилые мужчина и женщина с лиственными масками на лицах, светловолосый мужчина в маске из серых перьев и парень лет двадцати в маске из папье-маше. Глава Ордена рассказывал им историю создания этого дома, а гости глядели на все как-то неодобрительно.
На всякий случай Деми отставила тарелку с пирогом в сторону. И не зря, как оказалось мгновением позже, – Шерл повел делегацию прямо к ней.
– Мисс Лоренс! Я знал, что вы будете здесь, – сказал он и обвел рукой свою компанию. – Позвольте познакомить вас с вашей семьей.
– Вы шутите? – спросила Деметра.
Она начинала понимать, что не готова вообще ни к чему, связанному с этим вечером. А ведь Ричард Хаттон говорил, что ее родственники до сих пор жили в Ордене… Просто она не ожидала увидеть их так внезапно.
– Ваш дедушка – Альберт Бланшар, бабушка – Мари-Лор, дядя – Бриан и его сын – Леон, – с беззаботной улыбкой продолжал Шерл, представляя каждого по очереди. – А это – Деметра Лоренс, дочь Аланы.
– Дочь Аланы от охотника Сэмюэля Вэлфорда или от организатора геноцида Винсента Ларивьера? – терпеливо поинтересовалась бабушка Мари-Лор.
– Или еще от кого-то другого? – уточнил дедушка Альберт.
– Не слушайте их, мы рады знакомству, – заверил дядя Бриан, пожимая ее руку.
Деми перехватила сочувствующий взгляд Леона, судя по всему, приходившегося ей двоюродным братом, и неуверенно кивнула.
– Не будем ворошить прошлое. Главное, что Деметра – светлая. Она унаследовала лучшие ваши гены, – сказал Шерл, не давая беседе перерасти в скандал.
От нее явно ждали каких-то слов, но Деметра не знала, что могла им сказать. Почему-то захотелось перед ними извиниться, не только за мать – вообще за все. Как и в случае с Мией, она совершенно растерялась.
– Простите меня, – выдавила она, пробираясь между ними и выходя через гостиную в холл.
Она считала себя сильной, повзрослевшей, не страшащейся опасностей, была готова противостоять убийцам, вела собственное расследование, заключала союзы с людьми, проникала в чужие дома… И продолжала совершать ошибки, в то же самое время оставаясь маленькой испуганной девочкой. Что мешало ей прижать Мию к стенке и все у нее выспросить? Или гордо ответить новым родственничкам, что поступки ее родителей не ее личная вина? Проблемы с парнем и сестрой – в ту же стопку. Все у нее выходило как-то неправильно. Как-то не так.
Единственное, что получалось отлично, так это злиться на саму себя.
Под лестницей она увидела Кэрри Райнер в зеленом пышном платье, с большим карамельным яблоком в руках, и прошла мимо нее, уже не пытаясь выдумывать новых вопросов.
В библиотеке устраивали танцы. Точнее, в помещении, которое раньше называлось библиотекой. Юфемия Лайз убрала из него все книжные шкафы и прочую мебель, выкрасила стены в светло-бежевый, соорудила сцену для музыкантов, расставила стулья возле стен, и получился настоящий, хоть и небольшой, бальный зал.