Дориан подставил руку над чашей и подождал, пока дно ее заполнится красным. Взяв протянутый ему кинжал, он поднес его к запястью Деми.
– Не бойся, я это уже делал, – проговорил он, заметив ее встревоженный взгляд.
– Я помню, – кивнула она и прикусила губу, почувствовав резкую боль.
Деметра позволила крови стечь в чашу, мысленно высказывая себе все, что думала об этом ритуале. Каким бы сакральным он ни являлся, выглядело это отвратительно.
– Спасибо, – остановила ее Рицци и оттолкнула от склянки. – А теперь можете залечить друг другу раны. Ну, или… Неважно.
Дориан провел пальцами над порезом Деми, и он вмиг затянулся, после чего исцелил и себя.
Тем временем Рицци, забравшая чашу, аккуратно перелила ее содержимое в колбу и размешала стеклянной палочкой.
Открыв четыре снадобья, она набрала кровь пипеткой и добавила в склянки в равных пропорциях. Одно за другим, зелья начали темнеть и становиться черными.
– Так и должно быть? – с интересом спросила Деметра, наблюдая за процессом и потирая нежно-розовую кожу на месте бывшего пореза.
– Сейчас узнаем, – улыбаясь, проговорила подруга.
Она поставила зелья на специальную подставку и понесла ее к Ворону.
Там она открыла отделение у него на груди и вставила зелья в соответствующие им полости. Дотянувшись до ключа, Рицци несколько раз повернула его до упора и торопливо отошла назад.
Ворон должен был ожить или хотя бы подать знак, что работал.
Но этого не произошло. Не произошло ничего вообще.
Рицци закрыла отделение с зельями и снова попыталась повернуть ключ.
– Не понимаю, почему не работает?! – возмутилась она.
– Может, мы что-то напутали с текстом? Или неправильно вставили зелья? – нахмурилась Деметра, подходя к ней и открывая панель. – Попробуем еще раз?
С неясным выражением лица Дориан поднял заметки и, перелистнув пару страниц, нашел нужный фрагмент.
– «…и поместить кровь в равных пропорциях в четыре зелья. Солнце – Аурум, Луна – Аргентум, Венера – Купрум, Марс – Феррум», – зачитал он и посмотрел на девушек. – Мы все сделали правильно. Но зелья, как соответствующие алхимическим элементам, при смешении с темной и светлой кровью должны были окраситься в определенные цвета, разные для каждого. Мне кажется, есть только одно объяснение…
Он перевел взгляд на Деми, и она увидела, как сильно потемнели его глаза. Лицо бывшего охотника потеряло всякие эмоции, превратившись в жестокую маску, как происходило всегда в моменты, когда он старался скрыть злость или боль.
– Нет, – быстро выговорила Деметра, понимая, что это значит. – Дориан.
– Очевидно, кто-то решил солгать. Снова, – сказал он, отчетливо выговаривая каждое слово. – В себе у меня нет сомнений, так что…
Дориан посмотрел нее, словно бы обличая в предательстве.
– Нет, это не так! – выкрикнула Деметра, чувствуя, как на ее глаза наворачиваются слезы.
– Довериться светлой было ошибкой, – стальным голосом проговорил он и щелкнул пальцами.
Все четыре зелья разом взорвались и начали стекать внутрь механизма Ворона.
– Нет! – закричала Деми, устремившись к нему.
Она понимала… как сложно было Дориану открыться ей, признаться в своих чувствах… Как он привык с детства не доверять никому, кроме себя. И как из-за этого с легкостью поверил в худший вариант из возможных.
Она хотела остановить его, задержать, все объяснить…
Но Дориан не дал ей этого сделать, схватив аутэм и наставив на нее.
– Умолкни, – прошипел он. – Не смей даже приближаться ко мне.
И с этими словами покинул их.
Всхлипывая, Деметра осела на пол. Остатки зелий тихо капали с шестеренки на шестеренку. Рицци молчала.
Из-за приоткрытой двери в сокровищницу проник один из первых лучей солнца.
Теперь все точно было потеряно.
Глава 23. Ошибки прошлого
– Ты что, и правда решила обмануть сразу двоих Далгартов? – спросила ее подруга, выждав несколько долгих секунд.
– Я была уверена, Рицци, – прошептала Деметра. – Я и сейчас уверена…
Боль была даже не эмоциональная – физическая. В груди Деми словно бы заново пробили дыру. Только зажившую, чудом залеченную… Сердце жгло, кололо и резало. Оно кровоточило.
Она недоумевала: как после всего того, что между ними произошло, после долгожданного признания и коротких часов, полных счастья, он смог просто… уйти. «Он тебе до сих пор так и не доверял, поэтому поверил в твою виновность», – безжалостно отозвался внутренний голос.
Она не сможет доказать ему, что была искренней. Он никогда ее не простит.
Деми распласталась на полу, прижалась щекой к холодному паркету. Она уже не могла плакать и только беззвучно всхлипывала.
Они испортили не только зелья, но и самого Ворона. Кто знает, какой вред могли эти жидкости причинить его механизму? Сможет ли он после этого когда-нибудь запуститься?
Зелья перестали капать. В сокровищнице стало тихо. И в этой тишине прозвучал голос Рицци:
– Тогда какого черта эти зелья не сработали?!
– Я не знаю, – тихо ответила Деметра, глядя в пустоту.
Рицци подошла к ней и присела. Ее взгляд неуверенно метался – она не понимала, как реагировать на случившееся.
– Так, прекращай. Я тебе верю, – сказала она и подергала ее за плечо. – Я верю тебе, слышишь? Мы что-нибудь придумаем. Рассвет уже наступил, нам нужно убираться, пока Рубина не пришла за зельями и Вороном.
– Мы должны рассказать ей, – проговорила Деми, сглатывая слезы и приподнимаясь.
– Мы ничего ей не должны! – отрезала Рицци. – Рубина сейчас не в том состоянии, чтобы правильно оценить такую новость. Она ни за что не поверит, что мы испортили зелья случайно! Это измена, Деми, мы нарушили прямой приказ магистра в условиях войны. За это по всем законам полагается смертная казнь.
– Рубина не пойдет на это, – возразила Деметра.
Мысли о сестре и о том, что они на самом деле натворили, ощущались поверхностно, несерьезно. Она просто не могла на них сосредоточиться.
– После всего того, что она тебе наговорила? – приподняла брови подруга. – Или, может, она легко сдаст тебя Мие как предательницу, если та пообещает взамен не нападать?
– Она не настолько свихнулась, – покачала головой Деми.
– Тебе виднее, это твоя сестра. И все равно правды ей лучше не знать, она на нее плохо реагирует, – вздохнула Рицци и протянула ей руку. – Вставай.
Ухватившись за нее, Деметра поднялась.
– Наверное, все дело в зельях, – пробормотала она, оглядывая Ворона, мертвого и неподвижного. – Я должна найти ученых и поговорить с ними, возможно, они допустили ошибку. Сложно было воссоздать зелья за такой короткий срок… Они должны быть в библиотеке, я отправлюсь к ним прямо сейчас…
– О, теперь я понимаю, – с внезапной злостью выговорила Рицци. – Вы обе свихнулись. У вас это семейное.
Размахнувшись посильнее, она влепила Деми пощечину.
– Приди в себя, дура! – выпалила она. – Какие ученые, какие зелья?! Нас убьют через несколько минут! Что, из-за какого-то парня тебе жить расхотелось? Ведь это Дориан, мать его, Далгарт – он всегда был таким! Он не ценит ни свою, ни чужую жизнь, долбаный любитель драмы! Ты же не думала, что он резко изменится от первого же признания в любви? А твоя сестра Рубина? Послала к черту все свое правление и весь свой народ, чтобы только – боги мои! – быть со своим нежным принцем Дрейком! Что вы творите? У вас что, у всех мозги куда-то не туда поехали? У меня единственной еще осталось чувство самосохранения?!
Резкая боль отозвалась звоном в голове. Ухватившись за щеку, Деметра пораженно посмотрела на подругу.
Юфемия. Ультиматум. Обещание убить всех на рассвете. Приказ магистра не приближаться к сокровищнице. Разрушенный дворец как их смертельная ловушка, без единого выхода.
– Прости меня, – выдохнула Деми, чувствуя, как вернувшаяся тревога заглушает душевную и физическую боль. – Идем отсюда.
Она ухватила Рицци за руку, и вместе они выбежали в коридор ровно в тот момент, когда из-за поворота показались Рубина и Дрейк, в сопровождении нескольких хранителей.
Сестра сразу заметила их. Полы ее красного камзола развевались вслед за ней с каждым ускорявшимся шагом.
– Что вы обе делали в сокровищнице?! – вскричала она, стремительно приближаясь. – Куда пропал караул?
– Деми, – быстро проговорила Рицци, оглядываясь на нее и выставляя перед собой руку, чтобы применить чары. – Беги.
– Нет! – воскликнула Деметра. – Ты сама-то что творишь?
– Ох, давай только без этого! – прервала ее подруга. – В отличие от вас, я не планирую становиться самоубийцей!
Взмахнув рукой, она перегородила коридор сплошной огненной стеной. Лак на паркете и отделке стен начал с шипением чернеть и плавиться. Всех обдало жаром, а едкий дым начал распространяться вокруг.
– Отлично, еще одно преступление в нашу копилку, – проговорила Деми, когда они принялись убегать по коридорам.
Вслед им неслись крики сестры с приказами остановить любой ценой.
– Что мы будем делать дальше?
– Сюда, – выпалила Рицци, на бегу открывая дверь и залетая внутрь какой-то комнаты.
Дождавшись, пока Деметра забежит следом, она захлопнула дверь и даже задвинула шпингалет, который вряд ли хоть чем-то мог спасти от огня или от чар разъяренного магистра.
Они оказались в спальне то ли для слуг, то ли для караульных. В комнате был минимум мебели – кровать, тумбочка, шкаф и стол. За окном рассветное солнце поднималось все выше, и шум толпы бунтовщиков ожидаемо нарастал.
Коротко отдышавшись, Рицци достала из потайного кармана платья украшение на цепочке и потрясла им перед глазами Деми.
– Разве я не успела рассказать тебе? – манерно спросила она. – Я выкрала у Дориана артефакт.
Присмотревшись, Деметра поняла, что на цепочке болталось то самое медное, позеленевшее от времени перо, которое было создано светлыми умельцами и обладало чарами перемещения.
– Когда ты успела? – изумилась она, протягивая к нему руку.