Я не заставляла быть со мной. Я всего лишь «просила» предложить мне отношения. А это большая разница! Большего я не навязывала. Возможно, ему все еще нравилась Света, но он выбрал меня. Сам.
Я крепко сжала его руку, давая понять, что все в порядке.
Нужно вернуть настроение немного назад. Как было утром или в спортзале. Переключиться, чтобы и он перестал думать о ней, а я перестала ревновать.
– Там, на скалодроме, было больше людей, чем в других залах. Я и не думала, что так много желающих. Почему так?
Плечи Тимура чуть опустились, расслабляясь. Он взглянул на меня и сдержанно улыбнулся:
– Это… некое отдельное социальное сообщество. Ты знакомишься с новыми людьми, у вас общие интересы, это твои единомышленники. Ты лезешь на стену, получаешь выброс эндорфинов. Ты достигаешь вершины, получаешь удовлетворение от того, что смог. Друзья тебя поддерживают, радуются вместе с тобой. Ты чувствуешь себя… более значимым, получая их поддержку. И ты тоже готов оказать поддержку и порадоваться за них. Это всегда общение и взаимовыручка, помощь друг другу. Это всегда приключение и одновременно испытание. И это испытание самого себя.
Наверное, он прав. В бизнесе все по-другому. Там только конкуренты, нужно постоянно следить, чтобы тебя не подставили и не обманули, воткнув нож в спину. Каждый стремится обойти другого, вырваться вперед, обогнать. Это соревнование, в котором нужно вырвать победу из рук другого, а не победить себя.
Тимур же работает совсем в другой среде – опасной, рискованной, но дружелюбной, где основа – доверие.
Дальше мы шли молча, и я пыталась осмыслить, насколько мы все-таки разные с ним и сколько еще не знаем друг о друге.
Дома, оказавшись в прихожей, мы затеяли вялый шутливый спор, кто быстрее займет ванную, чтобы поскорее смыть пот. В результате, как того и хотели, пошли в душ вместе. Помогали друг другу, изучали. Любили друг друга там же, потому что не хватило ни сил, ни желания тратить время на то, чтобы добраться до постели.
После мы слушали друг друга, вновь откровенничая.
– Какая у тебя мечта? – спросила я.
– Сейчас у меня второй спортивный разряд, хочу получить первый.
– Что для этого нужно сделать?
– До этого еще далеко. Нужно совершить несколько сложных восхождений. А для этого много тренироваться. Финансов опять же требуется прилично, – он шутливо, но выразительно посмотрел на меня. Подумав, он добавил: – Я только этой весной получил второй разряд. А еще хочу пойти в школу горных спасателей.
Я вновь убеждалась, что для Тимура это не просто увлечение – это его жизнь! Когда-то давно это было увлечением, но переросло в нечто большее. Тимур нашел в этом себя, и альпинизм стал образом его жизни.
– На Эверест не хочешь?
– Пока не горю желанием. Может быть, в старости, – парень засмеялся.
Он гладил меня по плечу, зарывался в волосы и перебирал их. Мы лежали разомлевшие после спорта, душа и секса.
– А ты о чем мечтала в детстве?
– Все банально: стать учителем, ветеринаром, модельером. О чем еще девочки могут мечтать?..
Мои губы тронула улыбка: какой наивной я была в детстве. Уже и забыла то время. Прекрасное беззаботное детство, когда веришь каждому слову родителей. Веришь в родителей, что сбудется все, о чем мечтала.
Подняла голову, чтобы посмотреть на Тимура. Это его влияние, он не просто заставил вспомнить, но и рассказать о своих детских мечтах.
– …Было время, когда я показывала папе свои альбомы с рисунками моделей, а он смотрел и говорил, что, когда я вырасту, он откроет для меня студию и я смогу создавать и шить одежду. После тех слов я еще уйму альбомов изрисовала моделями платьев, юбок.
После этих воспоминаний градус моего настроения начал понижаться. Теперь я сама творец своего будущего.
Тимур как будто почувствовал, что я не хочу больше об этом говорить, и сменил тему:
– Когда у тебя стажировка начинается?
– Двадцатого января. Я не представляю, как расстаться с тобой на целый месяц! Уехать туда одной. Без тебя.
– Можно созваниваться по видео.
– Можно. Но я буду скучать. Я, честно говоря, не ожидала, что это будет так, – призналась я. – У меня ведь и друзей настоящих нет. Кроме тебя и Марины.
– Почему нет?
Заглянула ему в глаза, размышляя, как преподнести правду.
– Ты же знаешь, что папа все продал, чтобы рассчитаться с долгами, и нам пришлось переехать?
– Артем рассказывал, – он кивнул.
– Мы спустились по социальной лестнице сильно вниз. Раньше мы жили по-другому, у нас была большая квартира, я училась в частной гимназии. Но когда произошла беда, старые друзья быстро забыли обо мне. Интерес пропал, и со мной перестали общаться, я оказалась в какой-то новой реальности, враждебной. Мне было тяжело ее принять. Исчезли привычный дом, друзья, мир, в котором я находилась. А когда я пришла в новую школу, одноклассники, как стервятники, налетели на то, что осталось от меня после переезда. Представь, подавленная, шокированная тем, что теперь все будет по-другому, а никому до меня нет дела! Точнее, наоборот, оно было, но совсем по другой причине. Они торопились обглодать меня до последнего. В тринадцать лет! Они только смеялись и унижали меня.
– Это сейчас называется буллинг.
– Наверное. Мои тринадцать лет выдались очень сложными. В этом возрасте мир и так меняется для ребенка, а тут еще и разные внешние факторы. Одноклассники начали осознавать свою взрослость, показывали характер, издевались, чувствуя власть и безнаказанность. До окончания седьмого класса я несколько раз ввязывалась в драки, ссорилась с ними, пыталась отстоять свое место, прогуливала. Можешь меня представить дерущейся? – Тимур слегка покачал головой. – А я выживала как могла, искала свою нишу в новой социальной среде. Год закончила отвратительно. Старых друзей не осталось, новых не появилось. Я стала никому не нужной и лишней для всех. И это очень больно. Тогда я не могла постоять за себя. Осталась одна. Ни с кем не общалась и сконцентрировалась на учебе… Но вот с тобой мне хорошо. Ты мне стал очень близок, – постаралась я закончить на позитивной ноте.
– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. Артем ничего не рассказывал. – Тимур сделал небольшую паузу. – Когда мы с тобой познакомились, я думал, что ты просто агрессивный подросток и у тебя переходный возраст. Каждый ведь по-своему переживает этот период.
– Как видишь, причина была. Мало того что переходный возраст, так еще и в таких условиях. Мы познакомились с тобой, когда я уже изменилась, нашла способ и справилась. Я злилась на родителей, обижалась на них, огрызалась. Папа считал, что я начала скатываться и нужно быть со мной еще более жестким. Сначала родителям было не до меня, они сами приходили в себя и до тех пор еще сталкивались с последствиями банкротства. Плюс Артем оканчивал школу. Все их родительское внимание было сосредоточено на нем, – грусть снова просочилась в мой голос, когда я вспомнила те времена, когда выбирали не меня. Уже тогда они выбирали не меня. – А когда папа с мамой оклемались морально, обустроились и обратили внимание на меня, я…
Нет, не буду рассказывать Тимуру, я закрылась на все замки и возвела вокруг себя высокую стену с колючей проволокой, поставила обзорные вышки с оружием. Тогда для меня почти все равнялось предательству.
Тимур и без моих слов понял, о чем я не договорила.
– …Артему повезло больше, – продолжала я свой неожиданный поток откровений. – Ему было уже семнадцать. Обучение в гимназии оплачено до конца года, чтобы он без переводов закончил выпускной класс. Я не знаю, дразнили его или нет, смеялись ли над ним. У вас, парней, дружба как-то по-другому устроена, – грустно улыбнулась я. – А девочки готовы глотку грызть только из зависти и ревности. Может быть, он смог отстоять свое положение и спокойно доучиться, – я пожала плечами. – Мы тогда очень мало общались и… тоже ругались. В любом случае он не столкнулся с теми проблемами, что были у меня. Потом он поступил в университет и там легко завел новых друзей. Ему, по-моему, вообще было по барабану наше новое положение! У него все легко прошло. Он не расстраивался, не выводил родителей так, как это делала я. В отца он, что ли? Тот тоже легко переобулся, смирился с тем, что бизнеса больше нет, и пошел работать к бывшим конкурентам, став консультантом директора. К тому моменту до меня уже никто не мог достучаться. С отцом мы постоянно конфликтовали. Хотя я вновь хорошо училась и шла на золотую медаль, он все равно не понимал моего стремления к бизнесу и предпринимательству. А дядя, наоборот, хвалил меня, – мой голос смягчился, когда я заговорила о нем. – Когда за одним из семейных обедов рассказала ему о своих планах на поступление, он знаешь что сказал? «Молодец, потом ко мне пойдешь работать». Может, поэтому и оплачивал репетиторов. Он единственный, кто мне помогал и от кого я ощущала поддержку. Не то что папа, который твердил одно и то же, да и сейчас продолжает: лучше бы выбрала нормальную профессию… Чем ему моя не угодила, я до сих пор не понимаю.
– Поэтому ты сейчас так хочешь устроиться в «Синтекс Групп»? Чтобы доказать отцу, что ты можешь? Что все не зря?
– Да! – воскликнула я и села удобнее на кровати. – И чтобы не сидеть с ними в этом болоте, а выбраться и доказать всем, чего я стою. Что я могу сама справиться со всем.
– Карьеристка моя, – успокоительно произнес он и чмокнул в лоб. Он помолчал и продолжил только спустя минуту: – Только не обижайся на то, что я тебе сейчас скажу, ладно? Твое поведение мне никогда не нравилось. Ты будто постоянно ищешь, как можно получить от кого-то выгоду, как использовать каждого человека в своем окружении. А это отталкивает. Смотришь на тебя и думаешь, стоит ли к тебе вообще подходить. Ты словно находишься внутри какого-то периметра и размышляешь, кого можно впустить внутрь, кого нет. И поверь, это очень бросается в глаза, если за тобой понаблюдать. – Тимур положил ладонь мне на коленку и погладил, сдабрива