«Я могу принять любое обличие, могу быть кем угодно, любым существом».
– Ты знаешь, что стало с остальными участниками? Куда они пропали?
«Так же как и ты, они блуждают и ищут свой путь».
– У них такая же сила убеждения?
«И да, и нет. Каждый сам определяет, в каком виде меня использовать. Но люди всегда выбирают власть и манипулирование. Это червоточина есть в каждом. Как только человек встает на этот путь, Тьма будит меня. Вы меня разбудили сразу, как только вошли в мой дом. В вас уже было столько Тьмы, что ее хватило, чтобы меня пробудить».
Но Тьма еще ни разу никем не овладела. Значит, выход есть.
Тьма стала олицетворением моих недостатков, возвела их в высшую степень и теперь лилась из меня. Сила стала способом показать, какой я могу стать, если не изменюсь.
Для этого все это?
Я изменюсь, обязательно. Теперь я знаю свою истинную волю. Я закончу игру, стану другой и принесу жертву.
Глава 25
Я провела много времени за воспоминаниями. Вспоминала себя маленькой, искала детские чистые чувства. Все идет из детства, ребенок рождается невинным.
Я была доброй девочкой. В школе имела много друзей, не жадничала, умела делиться. Мечтала стать ветеринаром, когда соседский кот свалился с балкона и потом хромал. Мне тогда было лет десять.
В тринадцать пришлось отказаться от мечты. Жизнь показала, какова цена дружбы, отучила доверять. Показала, что в этом мире каждый сам за себя. И я стала безразличной к чужим проблемам, безэмоциональной эгоисткой, превратилась в кусок льда и забыла, что значит быть доброй и отзывчивой.
Интересно, а получится у меня сделать что-нибудь с собой? Например, убедить саму себя забыть все…
«Ты не можешь применять меня на себе», – вмешалась в мои размышления Сила, моя вечная спутница.
Логично, Сила не даст. Не нанесет самой себе вред.
Так мы и существовали. На время поиска истинного пути я смирилась со своим призрачным существованием. А что потом, теперь для меня не важно.
Толпа меня обтекала, как вода, встретившая камень на своем пути. Автомобили притормаживали, стоило мне ступить на дорогу. Ради интереса я даже приехала в аэропорт и прошла мимо всех проверок к самолету. Я могла бы улететь куда-нибудь, и никто бы не заметил. Могла бы летать и смотреть мир. Но что-то держало меня в родном городе. Не давало уехать, и я возвращалась.
Я просто ходила по улицам и помогала всем, кто встречался на моем пути. Ходила в больницы, клубы, школы. Бывало, кто-то плакал на улице, а я подходила и говорила: «Не расстраивайся, все обязательно наладится».
Однажды у женщины за городом сломалась машина, а позвонить ей оказалось некому, и я «привела» к ней Диму.
Ходила в школы, помогала подросткам. В своем университете провела очень много дней.
И каждый день я приходила к дому Тимура. Смотрела, как он подходит к дому или подъезжает на такси и заходит в подъезд, и уходила. Мне не всегда везло, не всегда удавалось его застать. Но каждый раз, как видела его, во мне будто что-то пробуждалось, наставляя на истинный путь.
Сила замолчала и давно уже не говорила со мной. Я училась быть другой, искала выход, путь, как выбраться из Тьмы. И несмотря на то что я все еще была на перепутье, мое настроение с каждым днем становилось все лучше, потому что я видела результат своих действий.
Тимур напомнил мне, что значит дружба и обычное человеческое общение без всякой цели, что такое бескорыстность и взаимовыручка.
Двигаясь к финалу, я готовилась к худшему – к исчезновению, смерти, возрождению в теле какого-нибудь младенца, чтобы начать все с чистого листа.
В один из вечеров я поехала домой. Зашла в квартиру и стала ждать. Сначала с работы вернулся папа. Заглянул в комнату и, не замечая меня, повесил на вешалку старый пиджак, который надевал ежедневно, и вышел. Гремел на кухне, в ванной. Потом пришла мама. Я ходила за родителями, стояла в коридоре и наблюдала, как они едят, о чем говорят. Вернувшись в комнату, села в кресло. Родители заняли места на диване.
Что ж, пора. Я подошла и села перед ними на корточки. Обхватила сначала мамину ладонь.
– Мамуль, береги себя, папу, Темку. Будь здорова. Люблю тебя, – протолкнула ком в горле, чтобы продолжить. – И прости меня… за многое, – договорила я.
Не уверена, что это было убеждение, скорее мысли вслух. Но я сказала то, о чем просила душа. Моя душа.
Сила сработала, огонек в маминых глазах вспыхнул. Потом я взяла за руку папу и тоже попросила прощения.
Но нужно не только уметь просить прощение, но и прощать. Я простила. Смогла найти это в себе за пять месяцев скитаний.
Прощение – это поступок любви и милосердия. Простить – значит не иметь ничего против человека, что бы он мне ни сделал раньше.
Я вышла из квартиры родителей и поехала к Артему. Он был еще на работе. Незаметно проскользнула в кабинет и остановилась возле его стола. Полюбовалась братом, коснулась его головы и слегка взлохматила его идеально уложенные волосы. Я буду по нему скучать.
– Жаль, что семь лет назад мы не особо дружили. Ты старше, у тебя свои, взрослые интересы, тебе не было дела до моих детских переживаний. Хотя мне хотелось бы тогда получить твою поддержку. А когда ты начал считаться со мной, я уже стала другой.
Не знаю, зачем я это говорила. Изменить прошлое нам не под силу, а прощальные мысли просто лились из меня. От сердца.
Прикоснулась к его ладони и сказала:
– Братик, береги себя и не забывай навещать родителей, теперь ты один у них остался. Дочка у тебя классная, пусть растет здоровой. С Олей живите душа в душу. На работе тебе есть куда расти даже здесь. Люблю тебя, прости меня!
Не сдерживая слез, я вышла и уже через несколько минут была на улице.
Присела на лавочку в сквере, что был через дорогу. Кажется, впервые на моей памяти в середине сентября в Томске еще стояла невыносимая жара, было душно. Такого жители города еще не знали. Все накалилось до предела. Но я не чувствовала ни холода, ни тепла. Зато слышала тяжелый запах асфальта и тошнотворные отголоски ароматов от мусорного бака, стоящего за углом в переулке. В такую безветренную погоду запахи не рассеиваются, а, наоборот, будто концентрируются.
Пылинки висели в воздухе, как снежинки прошлой зимой, когда случилась авария. До сих пор я каждый день вспоминала ее и испытывала боль. Я сидела и разглядывала их, пытаясь поймать и дотронуться. Воздух застыл и не двигался, будто замер в ожидании, как я.
Я внимательно следила за прохожими. Меня никто не замечал. Сила молчала. Надеюсь, все идет как надо.
Остались еще два человека, перед кем я хотела извиниться и с кем хотела попрощаться. Проверила время на часах – как раз успеваю. Сначала я отправилась к дому, который видела лишь однажды. Это было так давно, казалось, в прошлой жизни. Я остановилась возле невысокого забора и стала ждать девушку. Через полчаса она показалась и остановилась, увидев меня. И тут же развернулась. Мне пришлось ее догнать. Убеждение до сих пор действовало на нее.
– Света, это я виновата, что Тим с тобой расстался. Прости меня! – Я отпустила ее руку и медленно побрела по дороге. Больше сказать мне нечего.
Тимур с новой работы возвращался поздно. Поэтому я ждала его во дворе. Хоть и стемнело, жара не спадала. Зато стало ветрено, и меня обдувал горячий воздух.
Вскоре у подъезда остановилось такси, и из него появился Тимур. Он быстрым шагом направился к дому, я проскочила вместе с ним в подъезд. Поднималась за ним по лестнице и внимательно смотрела на его травмированную ногу. По ровной поверхности он шел хорошо, а вот на лестнице прихрамывал. Меня вновь накрыла вся тяжесть моей вины.
В квартире Тимур разулся и пошел в ванную. Пока он был там, я прошлась по квартире, осматриваясь и подмечая изменения. Самая большая перемена была в комнате, где раньше хранилось снаряжение для альпинизма. Теперь его там не было. Открыла шкаф – почти ничего не осталось, только одежда. Все остальное Тимур, наверное, отдал. Или пришлось продать, чтобы оплатить очередной курс реабилитации. Может, даже не один. Я не следила за его жизнью с тех пор, как попрощалась в больнице. Только изредка приходила посмотреть и напомнить себе о содеянном.
Тимур вышел из ванной и направился в другую комнату, где стоял шкаф-гардероб. Я прошла за ним, встала на пороге, прижавшись спиной к косяку, и, закусив губу, смотрела на парня. Вспоминала его прежнего, нас.
Тим быстро переоделся и пошел в мою сторону. Я аж вздрогнула от неожиданности, когда он резко остановился напротив меня. Он не мог пройти мимо, я преграждала ему путь, будто невидимый барьер. Отступила, а он внезапно повернул голову в мою сторону на мгновение и нахмурился.
Пока он ужинал, я сидела на подоконнике и смотрела в окно. Звезд не видно, на смену палящему дневному солнцу пришли тучи, и сильный ветер раскачивал деревья. Тимур ел, листал что-то в телефоне, скользил взглядом мимо меня. С очередным порывом ветра поднял глаза и, опять словно увидев меня, посмотрел прямо в глаза. Моргнул, явно не понимая, что происходит. Но, похоже, мое «видение» уже рассеялось.
– Тимур, ты видишь меня? – спросила я.
Он не шевелился, осматривая помещение только глазами.
– Тимур! Ты меня слышишь? – повторила я.
Нет, ничего! Простое совпадение. Он уставился в тарелку и продолжил ужин.
Говорят, перед смертью и не надышишься. В моем случае перед неизвестностью. Но я хотела побыть с ним еще чуть-чуть. Сила накормлена на несколько дней вперед, не должна проснуться и помешать. Я не торопилась прощаться.
После ужина телефон Тимура зазвонил, и я вновь стала свидетелем чужого разговора. Он разговаривал со Светой, и, судя по тону и содержанию, пока я бродила призраком по городу, между ними сложились серьезные отношения. Я лишь грустно улыбнулась своему отражению в темном стекле – я подозревала, что так будет. И к собственному удивлению радовалась, что у Тимура может все сложиться с этой блондинкой.