После моих слов тишина воцарилась такая, что слышно было взволнованное дыхание Императора. Вторая женщина, чью молодость пока не испортили тонны косметики, тут же заинтересовалась:
— Любая, говорите? Тогда… я выберу для тебя собаку. Обучи её, и докажешь этим свою невиновность!
По лицу канцлера скользнула нехорошая улыбка. Вдовствующая Императрица насторожилась, но спорить не стала. Но последнее слово осталось за правителем:
— Слушайте Императорский указ! — тонкие губы чуть кривились, и голос дрожал, но присутствующие тут же подобрались и замерли в поклоне, вытянув перед собой именные таблички, — Благородная Императорская Супруга изъявила желание узнать, как можно обучить собаку тому, что не соответствует её природе. Я милостиво разрешаю женщине из Ранко выполнить этот приказ!
— Милость Вашего Величества не знает границ! — хором пропели придворные, и аудиенция закончилась.
ГЛАВА 11
Чиновники кланялись опустевшему трону и выходили, по одиночке или группами. Я повернулась к послу, но его взгляд, полный ужаса, заставил насторожиться. Он смотрел на что-то, находящееся за моей спиной. Неприятно засосало под ложечкой. Судя по всему, в этот раз разгребать неприятности придется самой. Правда, знаний о Террахе оказалось куда меньше, чем я надеялась, и небольшая консультация у посла…
Мне не позволили к нему даже подойти:
— Императорским указом вас велено препроводить во дворцовую темницу!
Я замерла — если тут стража в такой манере разговаривает, то я точно выгляжу полной деревенщиной! Но сдаваться не собиралась:
— В чем моя вина? — я задавала вопрос стражнику, но смотрела на посла.
Тот отступил на несколько шагов, словно боялся дышать со мной одним воздухом. Но недостаточно далеко, чтобы не слышать весь разговор:
— Вам предписано находиться в тюрьме для знатных придворных до выяснения всех обстоятельств вашего появления в Террахе.
— Так вроде сами пригласили… — несмотря на абсурдность заявления, спорить было опасно, и я только поинтересовалась:
— А собаки?
— Про собак никаких указаний не было!
— Тогда, я могу передать их своему слуге? — я нашла взглядом канцлера и поймала его взгляд, — Все равно без моего приказа ни одна из них с места не сдвинется. А они, кажется, нужны Императору живыми!
Канцлер кивнул, и меня вывели из зала.
Бледность Туанхо я увидела даже с такого расстояния. Он кинулся к лестнице, но два воина скрестили копья, не позволяя ему даже подойти к ступенькам. Но навстречу моему охраннику уже семенил посол.
— Так кому ты хотела передать собак? — раздался рядом со мной спокойный голос, — Уж не тому ли телохранителю?
Я оглянулась. И встретила взгляд темно-карих глаз придворного. Он смотрел на меня с любопытством, но при этом… словно ребенок, заметивший интересного жука на дороге.
— Ему, — кивнула я.
— Не получиться, — мужчина спрятал ладони в широкиех рукавах темно-серого балахона, — По мнению господина канцлера это неправильно. Раз эти собаки — главное ваше достояние, то следует взять их под особую опеку.
— И погубить.
— Ну что вы… — бледные губы собеседника тронула улыбка, и высокая шапка с золотым орнаментом качнулась в мою сторону, — Их обеспечат всем необходимым, и будут заботиться, как о личных собаках Его Величества.
Этого мне только не хватало! Разреши я забрать их на императорские псарни, и кто знает, смогу ли выцарапать обратно.
— Вы не понимаете, господин. — мне хотелось кричать, махать кулаками, пинаться, но приходилось сдерживаться, — Я прибыла в Террах с этими собаками… И пока они — все, что связывают меня с этим миром. Случись что хоть с одной из них, и я не уверена, что стану выполнять приказы… канцлера. Да и Императорские тоже…
— Вы понимаете, что это бунт? — губы растянулись еще больше, но выражение лица осталось бесстрастным.
— Ни в коем случае. Мертвые бунтовать не умеют. А я, возможно, еще нужна … — я сделала заметную паузу, — Его Величеству.
— Вот как… — придворный повернул голову.
На кого он смотрит, и догадываться не пришлось. Канцлер. Он лично спустился на две ступеньки, чтобы поговорить:
— Хочешь сказать, что твоя жизнь зависит от этих собак? И после этого имеешь наглость утверждать, что они — не демоны?
— Не жизнь. Воля к жизни. Они — все, что осталось у меня. Но, — добавила торопливо, глотая буквы и слоги, — обе умрут, если забрать их силой!
Канцлер долго смотрел то на меня, то на собак. Потом махнул рукой:
— Пусть твой человек заберет их.
Туанхо в несколько прыжков преодолел лестничный пролет:
— Госпожа, что…
— Забери собак. Позаботься о них до моего возвращения. И… прошу, без самодеятельности. Просто дождитесь меня.
— Да, госпожа.
Все это время посол стоял, согнувшись в полупоклоне, и благодарил канцлера за верное решение. Туанхо даже не посмотрел в его сторону.
Собаки нехотя, но пошли с тем, кому я передала поводки. И только, когда все разошлись, прозвучал приказ:
— Уведите!
Переходы, переходы… Тюрьма для придворных оказалась на задворках Дворца. Большие ворота, выкрашенные ярко-красным, распахнулись, и воины передали меня другим стражам, одетыми так же, как придворный, с которым я разговаривала на лестнице. Темные балахоны, странной формы высокие шапки с золотистым орнаментом. Пояса с вышивкой. И — равнодушные глаза.
Они провели меня через крохотный двор, уставленный различными приспособлениями. Столбы, кресла с ножками, утопленными в плитах двора. Крючья, широкие столы с непонятными инструментами, пылающие жаровни с сетками наверху… Несмотря на то, что все это располагалось на улице, а не в темном подземелье, спрятанном от небес, стало понятно: идем мы через пыточную.
Вокруг цвели пионы, и воздух пропитался ароматом распустившегося жасмина. А в самой тюрьме царила духота.
Вони не было, но каморка, в которую меня впихнули, мало напоминала камеру.
Закуток, с трех сторон окруженный решеткой из бревен. Низкая дверь. Пол каменный, но чистый. У дальней стены пристроилась лежанка с простым одеялом.
Я посчитала шаги. Пять в длину, столько же в ширину. Но с этим можно смириться, куда страшнее казалось отсутствие окон: тюрьма освещалась лампами. От запаха прогорклого масла заломило в висках.
Теперь оставалось только ждать.
Лежак оказался жестким деревянным настилом. А одеяло служило и матрасом, и подушкой. Сидеть удобно, особенно, если привалиться спиной к стене, а вот спать… Лучше бы сена на пол кинули. Или, на крайний случай, соломы.
— Ваша еда! — тюремщик в такой же одежде поставил передо мной низкий столик.
Пара сухих лепешек и чашка воды.
— Да тут целое пиршество! Спасибо.
Колючий взгляд, кривая усмешка… И насмешливый голос:
— Я должен ознакомить вас с местными правилами. Первое: не шуметь. Второе: не шуметь. Ну, и третье…
— Не шуметь…
Лепешка оказалась жесткой и драла горло. Тепловатая вода помогла протолкнуть кусок.
— Нет. Третье: еда может быть другой. За свежую лепешку вам придется отдать половину серебряной монеты. Если хотите суп из овощей, то добавьте еще полмонеты. Суп с рыбой обойдется в целую. Как и рисовая каша. Ну, а мясо стоит золотую.
Я невольно присвистнула. Вот это прейскурант! Как в элитном ресторане! Проблема заключалась в том, что денег не было. Ну не думала я, что на аудиенции понадобятся деньги! Была и еще одна причина: кормить «семерых с ложкой» не хотелось. К тому же очень хотелось сорвать на ком-то злость, даже в ущерб себе.
— В таком случае, я обойдусь тем, что есть!
Лепешки лишь разбудили голод. И мерзавец в золоченой шапке это прекрасно понимал. Но ответил вежливо:
— Не смею настаивать, госпожа. Завтра вам принесут то же самое. И да, выйти отсюда вы можете лишь дважды в день — умыться и оправиться. Не советую в этот момент делать что либо неумное.
Еда раз в сутки. Прогулки — два. И это еще хорошо!
Я обхватила колени руками. Грубое одеяло кололось, но согревало — от пережитого начала подниматься температура. На визит врача я не надеялась, но где-то в глубине сознания проснулась безумная мысль: если я нужна им живой, они меня выпустят. Если нет…
Додумать не успела — глаза закрылись и душный сон накрыл с головой.
Они всполошились. Это я поняла, когда открыла глаза. Голова гудела, во рту поселилась пустыня.
Сначала я ничего не увидела, потом, сквозь муть, нечетко проступили предметы. Расплывчатые силуэты двигались беззвучно, так, что страх снова сковал тело. Но теперь я боялась, что осталась слепой и глухой.
Поднятая к глазам рука наткнулась на скользкую ткань. Прозрачный шелк! Он укрывал меня с головой, мешая смотреть. И, словно испуганная движением, глухота тоже отступила.
— Вы очнулись! — девушка рядом улыбалась.
— Ты… из Ранко? — почему то это казалось куда важнее, чем собственное состояние.
Улыбка погасла:
— Да, госпожа. Моя родина там. Но теперь…
Резкий окрик заставил девушку замолчать. Она отступила, и к кровати, на которой я лежала, подошел мужчина:
— Как вы себя чувствуете? — его манера произносить слова показалась странной.
Я прислушалась к себе. Голова гудит, в желудок словно холодных камней накидали, но умирать не тянуло.
— Протяните руку, я проверю пульс.
Теплые пальцы коснулись запястья. Лекарь прикрыл глаза, сосредоточившись на работе. Я едва дождалась, пока он закончит:
— Где я? И что случилось?
— От усталости и нервного напряжения вы лишились чувств. Но отдых и хорошая еда помогут справиться с этим недугом. Так же я оставлю укрепляющие сборы, служанки буду заваривать и подавать вам в назначенное время. Пожалуйста, постарайтесь выпивать их до капли.
— Хорошо, — камни в животе зашевелились, стоило вспомнить вкус местных лекарств. Иногда даже мед не спасал! — Но где я?
— В Забытом Павильоне! — напоминающий сосиску палец важно покачался из стороны в сторону, но я не прониклась — просто не поняла.