– Подожди! – позвал Харк. – Отпусти их! Тебе не обязательно это делать!
Джелту было незачем гнаться за ними. Но он погнался. Преследовал их, как лиса преследует цыплят в курятнике, убивая их просто ради удовольствия, из одного лишь азарта.
Крики еще были слышны, но уже где-то далеко. Теперь незнакомцы мчались к своим лодкам, но, скорее всего, они не успеют до них добраться. Преследователь был проворнее их и видел в темноте.
Харк неожиданно почувствовал, как сердце бога сжалось в его руках. Края отверстий оцарапали пальцы. Импульс был подобен удару. Может, сердце бога учуяло кровь или драку. Или просто почувствовало, что лежавшие рядом человеческие тела были искалечены, а значит, их можно было «исцелить». Харк, задыхаясь от тошноты, представлял, как оно «исправляет» своих потрепанных сектантов новым необычным образом или даже склеивает вместе лежавшие на тропинке изуродованные тела и возвращает им такую же уродливую жизнь… Харк стиснул зубы и злобно оглядел сердце.
– О, поглоти тебя бездна! – выругался он себе под нос, потом сунул реликт себе в сумку, стиснул зубы и рванул мимо распростертых полуживых сектантов в усеянную трупами тьму скалистого коридора.
Ноги скользили – на каменном полу, словно цветы подземелья, расплескались брызги крови. Он старался не думать об этом и не обращать внимания на запах, но споткнулся обо что-то и упал, ударившись коленом и рукой. Рука угодила во что-то скользкое. «Поднимись. Продолжай бежать. Не думай о крови, не думай о том, что там, на полу. Нужно спешить, потому что, если Джелт вернется, если это вернется…»
Харк выбежал на скалистый берег. Отдаленные крики и вопли доносились с другого конца острова. Он бросился к лодке телохранителей. Раньше он представлял, как Селфин сбегает на ней, но Харку и в голову не приходило, что убегать придется ему самому.
Вот и она. Темно-коричневые паруса подвязаны, весла аккуратно сложены на днище. Лодка была слишком большой для одного человека, но выбирать не приходилось. Он снял ее с якоря и спрыгнул на дно, пошатнувшись, когда ноги ударились о доски. Оттолкнулся веслом, схватил второе и принялся за работу. «Убраться. Подальше отсюда. Грести, пока не окажусь на ветру, а дальше распущу паруса и поплыву куда-нибудь, куда угодно, лишь бы подальше отсюда». Но тут издалека до него донесся протяжный, хриплый крик. Услышав его, Харк невольно сжался.
– Харк! Харк! – звало оно.
Харк продолжал грести, несмотря на дрожь в руках.
– Харк, где ты? Все кончилось! Можешь выходить!
Еще одна долгая пауза, потом голос позвал снова, уже настойчивее.
– Харк! Иди сюда! Принеси его! Мне оно нужно!
Харка прошиб озноб. Кажется, ему в жизни не было так холодно, как сейчас. Ледяной воздух кусал пальцы и царапал горло. Но он продолжал грести, хотя дышать становилось все труднее. Сегодня высыпало много звезд. Небо было словно посыпано сахарной пудрой. Какой в них смысл?
– Ха-а-а-а-арк! – В крике слышалось отчаяние. – Скорее же! Мне оно нужно! Я умру без него!
Этот крик пронзил Харка, как стрела. Перед глазами все поплыло. Пальцы с трудом удерживали весла. У него резко кончились силы, и он едва мог заставить себя снова взмахнуть веслами. «Я убиваю Джелта. Я могу убить Джелта». Он оглянулся на Уайлдменс-Хаммер. Его черная масса поглотила угольно-черное небо и звезды. С тошнотворным чувством неизбежности он увидел, что остров медленно движется к нему, как подкрадывающийся огромный хищник. Течение сводило на нет все его усилия. Несло назад, к Джелту.
Всю жизнь течение несло его к Джелту. Снова и снова. У Харка никогда не получалось сопротивляться этой силе. Каждый раз, когда он был нужен Джелту, он всегда, всегда прибегал на его зов.
Снова схватиться за весла и грести было самым трудным решением, какое Харк принимал в жизни. Протащить весла сквозь воду требовало нечеловеческих усилий. Но он сделал это. Потом еще раз. Еще и еще, стискивая зубы, когда его лицо окатывало холодными брызгами. Он греб, пока не оказался достаточно далеко от крошечной бухты. Наконец он рискнул встать и распустить паруса. Пальцы неуклюже возились с канатами. Даже после того, как Уайлдменс-Хаммер растаял в ночи, Харк продолжал прислушиваться, не раздастся ли тот крик в завываниях ветра. Он никак не мог унять дрожь, и каждый рывок лодки ощущал как удар.
Море никогда не выглядело таким черным.
Глава 28
Сердце бога лежало в мешке Харка, неподвижное, как камень. Только когда он причалил к одному из берегов Неста и прыгнул в доходившую ему до колена воду, он ощутил слабый импульс. Харк ударился коленом о подводный камень, так что сердце, возможно, решило его излечить.
Спотыкаясь от усталости, Харк пошлепал на берег. Там он вынул из мешка сердце, отвел руку, собираясь швырнуть сферу в вечно голодную черную пасть океана. Но остановился: если выкинуть его здесь, какая-нибудь банда мусорщиков найдет его – и к гадалке не ходи. Даже если он снова выведет лодку в океан и выкинет реликт за борт, его прибьет к берегу или найдут дайверы, прочесывающие дно в поисках трофеев. «Но тогда это уже будет не моя проблема, а чья-то еще». Харку не хотелось думать о каком-нибудь «счастливчике», который найдет сердце и начнет меняться или будет убит Джелтом за то, что присвоил сферу.
– Я могу разбить тебя, – сказал Харк, глядя на поверхность цвета слоновой кости. – Могу раздолбить тебя камнями.
Сердце выглядело хрупким. Если Харк разобьет его, назад пути не будет.
«Мне оно нужно! Я умру без него!» – кричал Джелт. Может быть, сфера вызывала зависимость. Иногда пьяницы говорили, что умирают без спиртного. Харк видел таких, они стучали в запертые двери таверны, умоляя открыть, а посетители «Старого Беша» отчаянно выпрашивали скрутку байлзсмоука или эрроуснаффа. «Я умру без него! Мне он нужен позарез», – твердили они. Потом Харк вспомнил слова Джелта, что каждый раз, когда он отходит от сердца, ему становится плохо. Он говорил об этом и вначале, прежде чем стал скрываться во мраке.
– Не понимаю! – рассердился Харк, которого одолевали усталость и разочарование. – Почему он по-прежнему нуждается в тебе? Я спас его! Почему он просто не излечился, как Корам? И почему…
Харк зажмурился что было сил, но не смог выкинуть из головы страшные картины. Как нечто, бывшее Джелтом, подпрыгивало, крушило все на своем пути, кидалось на темную массу, вопившую человеческими голосами… Эта тварь была Джелтом. Харк ощутил липкий ужас при одном лишь воспоминании, но, несмотря на это, связь между ними оставалась крепкой. Харк не мог уничтожить сердце, не мог обречь Джелта на смерть. Он положил сферу обратно в мешок и расстроился, как будто поспорил с сердцем бога и проиграл.
К тому времени как Харк добрался до Святилища, его тошнило, тело пробирала дрожь. Небо по-прежнему было очень темным – ни намека на приближение рассвета. Сегодня путешествие по крышам продолжалось дольше обычного, потому что колени то и дело подгибались. Харк как раз закрывал за собой окно, когда его высветил фиолетовый луч.
– Эй! Что ты здесь делаешь?
В конце коридора стояли двое ночных стражей. Оставалось надеяться, они не видели, что он влез в окно.
– Я здесь работаю, – ответил он поспешно. – Помогаю ухаживать за священниками.
– Погоди, я действительно его видел, – сказал один охранник другому. – В таком случае что ты тут потерял?
Харк знал, что выглядит взмокшим, трясется и задыхается. Но, возможно, это могло сыграть ему на руку.
– Мне жарко, – робко признался он. – И… нехорошо. Искал место попрохладнее.
– Жарко?
Первый страж подошел ближе и поднял фонарь.
– Выглядишь как сама смерть. Пожалуй, отведем тебя в карантинное помещение.
Харка отвели в пыльную комнатушку, в которой из мебели был лишь тощий заплесневелый тюфяк. Он рухнул на него, ему было все равно. Почти мгновенно он провалился в тяжелый сон, в котором снова и снова звенел беззвучный колокол, так что кости вибрировали. Постепенно звуки колокола становились тише, пока не превратились в мурлыканье гигантской кошки.
Харку позволили выспаться. Проснувшись, он уже не чувствовал слабость, его больше не трясло. Возможно, сердце бога его слегка исцелило, чтобы завоевать расположение, как бродячий пес ластится и скулит в надежде занять место у костра.
Только в середине дня Харку удалось выйти из карантина. Пришлось выдержать изнурительный допрос Клая, который не поверил, что у Харка неожиданно началась лихорадка и так же внезапно прошла за одну ночь.
– Я-то хотел позвать тебя сегодня, чтобы похвалить, – сказал наконец Клай; он выглядел скорее усталым, чем сердитым. Очевидно, он намекал на случившееся с Мунмейд. – Но тут эта лихорадка. Пойми, я не могу позволить тебе манипулировать нами, иначе просто предам людей, которые доверились мне. Не знаю, куда ты уходил прошлой ночью или что ты принял, так что выглядел потом больным и взмокшим, но больше этого не должно повторяться. Знать не желаю, каким образом ты заплатил за… за что бы то ни было. Если стянул что-то, найди способ вернуть вещь назад, пока я ее не хватился.
Он поднял руку, не желая слушать оправдания Харка, и ушел. Клай снова пошел ему навстречу, но Харк понимал, что любое терпение имеет пределы. «Это твое последнее предупреждение» – люди могут так говорить несколько раз, но всегда был предел и всегда было то самое последнее предупреждение, после которого наступала точка невозврата. Харк почувствовал, что на этот раз Клай говорил всерьез. Даже голос его звучал как-то иначе.
Харк плеснул водой в лицо и приготовился к работе. Завернул сердце в тряпку, сунул под свое одеяние, так что оно было скрыто свободными складками одежды. Он по-прежнему почти ничего не знал о сердце. Не знал, обладает ли оно собственными мыслями, чувствами, строит ли планы. Не знал, почему оно до сих пор живо, через тридцать лет после гибели богов. Но это мог знать Квест.
В глубине души Харк уже давно хотел показать богошар Квесту. Старик тихо умирал, а Харк не был готов к его смерти. Он не знал, как вышло, что их беседы были теперь для него жизненно необходимы. Лекарства в Святилище не могли излечить легкие, из