Декабря 16-го дня сделался с о. Игуменом второй удар. На другой день хотели послать на берег лодку, дабы дать знать в Петербург, Наместнику о. Виктору, но о. Игумен не желал безпокоить в Петербурге. И когда ему предлагали уже несколько об этом, то он наконец как бы не хотя согласился. Но после все тревожился об этом, и сказал: хотят послать лодку на берег, но напрасно, она не попадет и Наместник не приедет, ему надо славить. Ну буди на то воля Божия. И действительно, на другой же день озеро стало мерзнуть, и никак нельзя было послать лодку на берег. В 6 час. вечера о. Игумен пел: Днесь спасения нашего главизно, Честнейшую Херувим и еще говорил: я уйду, а вы останетесь, и назад… О. Игумен не договоря, залился слезами. Он как бы хотел сказать, и назад не приду.
В этот же день отправились из Монастыря с Чернаго носа на Маймицкий остров Видлицкие рыбаки, числом 28 человек. Когда эконом о. Анатолий доложил об них о. Игумену и притом сказал, что все они поехали в одной лодке, то старец отвечал, напрасно они чудаки поторопились, не знаю, как им Бог поможет попасть, но едва ли. Хотя эконом и уверял его, что попадут. Но о. Игумен сомневался и тревожился о них, говоря: едва ли попадут. И был все время озабочен ими, много раз спрашивал, не слыхать ли что об Видлицких рыбаках? Но никто не мог подумать об них худаго. Как вдруг неожиданно, 27 Декабря, приходит весть, что Видлицкие рыбаки не могли попасть на Маймицкий остров. С большим трудом, кое как они добрались до Крестоваго острова и все на него вышли. Погода стояла очень тихая, мороз был большой и озеро быстро стало мерзнуть. На острове этом они жили, более недели, питаясь хлебом и рыбою, один раз в сутки, потому что провизии у них было очень мало. Озеро же замерзло 26 Декабря, и то едва, едва, держал лед человека и они все пришли на остров Св. Пророка Илии. И на другой день, взяв на острове хлеба, 26 человек отправились пешком домой, а двое стариков остались до более удобнаго время. Вот и исполнилось предчувствие о. Игумена. Нет сомнения, что он имел дар прозорливства; как видим в настоящем и видим из следующаго. 26 Декабря о. Игумен ездил славить по часовням. Был в Коневском Скиту, и в своей пустыни и мерили его гроб. Не мал ли уже он мне? – спрашивает о. Игумен. Бывало, ляжет в него да закроется крышкой, так скоро и душно станет, надо и открыть; при этом о. Игумен глубоко вздыхал.
1875 г. Мая 13 д. в Скиту Всех Святых с о. Игумена сняли портрет фотографией, и ходил по братским кельям, водил его монах о. Гавриил. В этот же раз решил келейнику своему о. Александру жить в Скиту и благословил его образом Пр. Александра Свирскаго. Такое его посещение Скита было последнее. После хотя неоднократно в нем бывал, но ходить уже не мог и в братских кельях более не бывал. 1880 г. Генваря 10 д. о. Александр много говорил с о. Игуменом и просил его, чтобы он помолился за него, дабы Господь простил его согрешения и между прочим спросил: Батюшка, теперь в Монастыре говорят, что у нас будет Настоятель чужой? На это о. Игумен отвечал: нет, чадо. Угодники Божии давно уже избрали. 19 Генваря о. Игумену было полегче. Он сам неожиданно сказал своему келейнику о. Александру: Спаси, Господи, чадо за послушание, и поклонился. В этом выражении и слове было высказано все.
1881 г. Генваря 1-го, о. Игумен приобщался дома с великим благоговением, с сего время стал очень мало употреблять пищи. 5 Генваря принимал со святою водою и благословлял братию, 6-го, после поздней обедни, приобщался дома. 10 тоже приобщался со слезами, со всеми прощаясь и сам у всех прощения прося. Уже ничего не ел, только изредко пил, очень заметно изменился и ослаб. В пятницу Генваря 16 доктор о. Никанор, судя по пульсу, сказал, что о. Игумен долго не проживет. В субботу 17 Генваря, после ранней обедни приобщался и все был в памяти, только не говорил. В воскресение 18 утром все как будто вставал, потом протягивал руки, как бы кого встречая, но глаза у него были закрыты. Потом о. Игумен снял с себя камилавку, и два раза перекрестился, и на лице его появилась особенно приятная улыбка; сложив руки на груди, он как бы задремал минут на 10 и был спокоен. Все время 10-летней своей болезни о. Игумен Дамаскин никогда не охал и никогда не слыхали, чтобы он стенал. Иногда кто его спросит: Батюшка, как ваше здоровье? То он всегда отвечал: слава Богу. Никогда он не спросит чего либо определеннаго из пищи, но был всегда доволен тем, когда что дадут. Не назначал он время для обеда и ужина; но когда предложат, всегда был готов како дитя. О, дивное и чудное это было послушание его и отсечение своей воли. По истине уча учил плоть презирати, прилежати же о душе, веще безсмертней. Иногда келейники спросят у него: батюшка, не хотите ли чаю? Он всегда отвечал: если дадите. Сам же о. Игумен не просил и не обижался в случае когда либо позже обыкновеннаго подадут чай. Случалось так: подадут о. Игумену обед и он пообедает. После же келейники смотрят, что пища совсем была несолена. Оне спрашивают у него: батюшка, ведь пища совсем была несолена: что же вы не посолили или нас не заставили посолить. Он же отвечал: ну дети, не скорбите, так угодно Богу, чтобы я ел несоленое. Бывало посадишь его в кресло и позабудешь: через несколько время придешь и смотришь, что о. Игумен жмется, ему трудно сидеть. В сокрушении сердца спросишь его: Батюшка, что же вы не позвонили? так как тут был колокольчик. Он отвечал: я так положился, что если Бог вам возвестит, то вы придете, а вот вы и пришли. По временам о. Игумена возили для освежения кататься: то никогда сам не определял места, куда бы поехать, хотя вполне еще мог говорить: но охотно соглашался с предложением других. Три года о. Игумен лежал на одном боку, и на нем не было ни одного пролежня. Никогда он не поскорбел на свое положение. Невыразимо тяжела была болезненная участь о. Игумена Дамаскина, тем более, с отсечением своей воли. Возможно ли все написать подробно, что он претерпел, положась во всем на волю своих келейников. То есть, например: положат ли его когда, ведь не скажет он, что не хочу лежать: но, напротив, лежит до тех пор, пока не вспомнят про него келейники. Или посадят; то же самое, сидит до тех пор, пока келейники не придут. О, дивное терпение этого Иова 19-го века. В последнее время бывало о. Игумен приедет в скит, объедет кругом церкви: скитская братия окружат его тележку и он всех благословит с любовью. Он уже говорил мало: но один вид его оживлял братию. О. Игумен в последствии многих благословлял образами. Мирян же книгами и планами. В понедельник благословил о. Гавриила образом Божией Матери, вечером простился и сказал: Бог простит. Причем всегда был Наместник Ионафан.
Во время пребывания своего на Валааме, Благочинный С.Петербургской Епархии, о. Архимандрит Иоанн стал прощаться с о. Игуменом Дамаскиным и спросил его так: старец Божий, скажите мне слово на пользу. О. Игумен помолчав, отвечал ему: читайте пролог. Там все есть. О, удивление! Говорит о. Архимандрит Иоанн: Да я всю жизнь свою собираюсь прочитать пролог, но никак не удается мне. Это просто чудо, как ему Бог открыл об этом. Во время прогулок своих о. Игумен часто проезжал мимо гостинницы, и гости постоянно в его время брали от него благословение. Однажды проезжал он мимо гостиной с келейником своим послушником Феодором (в монашестве Феодоритом), который был свидетелем следующаго происшествия. На гостиной в его время, несколько женщин, православнаго вероисповедания, и одна католическаго: спорили между собою о вере, и как должно делать крестное знамение. Православныя уверяли католичку, что крестное знамение должно делать тремя сложенными пальцами: но католичка с своей стороны уверяла напротив: то есть двумя сложенными пальцами, благословляющею рукою, и, увидев, что едет о. Игумен, они оставили свой спор и пошли к нему за объяснением своего недоумения. О, чудо! не дойдя порядочное расстояние. Вдруг о. Игумен Дамаскин поднимает к верху руку и громко начал говорить. И сложил три пальца. Вот так. Вот так молитесь и делайте крестное знамение. Пораженные его прозорливством женщины не знали что делать. Идти ли и разсказать ему свое недоумение. Но ведь прежде, чем они ее объявили… О. Игумен уже объяснил их недоумение. Или молиться на него, как на мужа великаго и святаго. Генваря 20 во вторник о. игумен Дамаскин приобщался Св. Христовых Тайн с глубоким смирением и с умилением. Едва, едва уже мог он перекреститься и сказать: слава Богу.
21, в среду, в спальни о. Игумена, служили молебен Божией Матери, и благословил о. Сергия крестом. На 22-е число в 12 час. ночи прочитали ему Акафист Божией Матери и Параклис. О. Игумен приложился к иконе Богоматери и отдал ее Иеромонаху Александру, и немного попил Св. воды. Потом благословил послушника Феодора крестом и лег спокойно. На 23 число, ночь провел тревожно и без сна. Ему читали Евангелие. По утру прочитали отходную, ибо заметно было, что о. Игумен стал угасать. Спустя немного время, в присутствии братии, он тихо стал кончаться. Сам перекрестился и сложил руки на груди. Лежал он на правом боку: так что окружающая его братия думали, что он задремал. О. Игумен глубоко вздохнул; спустя минуту еще раз вздохнул и уснул на веки. Отца не стало. На лице его выразилось величествие, и оно осталось привлекательно.
Скончался 0. Игумен Дамаскин 1881 г. Генваря 23 дня, в пятницу, 1/2 ч. десятого дня, во время поздней обедни. При кончине его были: Иеромонах Александр, Схимонах Иоанн, монах Никанор, и келейники. Воистину кончина эта была праведника. Честна пред Господом смерть преподобных Его. Необыкновенная тишина окружала одр его. Над головою его лежало Евангелие, возле стояли: Иеромонах в епитрахили и со свечою, схимонах, монахи и послушники.
По кончине о. Игумена Дамаскина дали знать в церковь. Там сейчас же по нем сделали ектению. Потом его обмыли, отерли маслом и вином. И по спрятании, на кресле перенесли в рясе и клобуке из спальни в гостиную. Батюшка сидел в креслах, как живой. В гостиной его одели в мантию, спеленали и положили на одр. Иеромонах Александр сделал литию; пели келейники. Спальню же сейчас запечатали. После обеда пришла вся братия.