доказательствами того, что в СССР тоже есть монастыри…
– Однако, – говорит отец Панкратий, – для уныния нет причин. Конечно, тяжело… Но Господь утешает, дает силы исполнить послушание…
Это верно… Причин для уныния нет никаких…
Ведь и в XVIII веке, после жестоких гонений, воздвигнутых на Православную Церковь, возрождение порушенных монашеских традиций тоже начиналось со Святой горы. Афонскими монахами были иноки, положившие начало возрождению старчества…
И – валаамскими, разумеется, если речь идет о старце Феодоре, преподобном Льве Оптинском или Антипе Святогорце…
Афонские монастыри отец Панкратий знает не понаслышке. Он не раз бывал на Святой горе…
– Там тоже, как и у нас, проблема с туристами… Конечно, туристы – это большие деньги. Но это – и неприятности. Особенно у нас… У нас многим влиятельным людям хочется наживаться на Валааме, даже не подпуская монастырь к доходам. Но есть и другая проблема, о которой мы уже говорили… Из-за столь сильного наплыва туристов становится невозможным уход от мира… Мир сам ломится в монастырские ворота.
– Как же тогда удастся возродить на Валааме монашескую жизнь?
– Если какой монастырь и предопределен для возрождения монашеской жизни, то это прежде всего Валаам. Слава Богу, на Валааме есть скиты. Туда не пройти туристам… Там хранится молчание и уединение… Скитами спасается монастырь.
Отец Панкратий говорит, что в скитах, несмотря на скопившуюся там за советские десятилетия грязь, все равно сохранилась благодать, и Собор святых поддерживает новых насельников Валаама…
Еще рассказывает о Дамаскине…
Кто-то и сейчас всегда молится на его могиле.
Да-да… Дамаскин и сейчас очень нужен Валааму…
Вот такой разговор…
Частью о старчестве, частью о хозяйстве, частью об истории… Но мог ли быть другой?
Валаам – это огромная территория. Огромное хозяйство. Целый клубок социально-экономических проблем… Сейчас в монастыре, считая с подворьями, двадцать иеромонахов. Всего насельников – 120 человек.
А еще местные жители…
Самое страшное, что и сейчас еще на Валааме пытаются строить частное жилье. Поскольку никакого Генерального плана не существует, Сартавало пытается ввести особые условия. Так сказать, в порядке исключения, разрешить местным жителям строить частные дома…
– А что местные жители могут построить? Только сарай. Так что понятно, кто будет строиться под видом местных жителей на Валааме. Новые русские.
А еще – туристы. Это тоже целая проблема…
Целый букет проблем…
А еще мы, писатели-паломники, которых надо отправлять назад, на материк.
Об этом архимандрит Панкратий говорит с капитаном судна по телефону… А еще из Приозерска на чем-то надо ехать… Судно придет туда, когда электрички уже уйдут все, на чем добраться до Петербурга.
Прижимая плечом телефонную трубку, архимандрит нажимает на клавиши компьютера, сверяясь с расписанием…
Снова говорит с капитаном, потом набирает другой номер…
Снова спрашивает, снова объясняет, что нет теперь ночных электричек, снова говорит о нас, а сам время от времени заглядывает в лежащее на столе раскрытое Евангелие…
Монастырские коты
Котов в монастыре много и все – разные. И все похожи – монастырские…
Особенно много котов в самом монастыре. Так их не видно, но в нужное время все они подтягиваются к трапезным. Каждый – к своей, кому куда положено.
Главный тут – кот Моня.
– Настоящий монах! – хвалит его отец Савватий. – Без трапезы никогда не уйдет.
На Никольском скиту, что на острове, кот по рыболовной части промышляет. Если увидит кого на мостках, сразу туда, и пока не получит «налог», не отстанет от рыбака…
А в больнице Тяпкиным-Ляпкиным кота прозвали.
– Почему?
– А как у Гоголя… Он порядок любил, вот и прозвали Тяпкиным-Ляпкиным…
– И откликался?
– А как же… Подать сюда, скажешь, Тяпкина-Ляпкина, а он уже сразу тут. Мяукает… Да так строго, требовательно. Чего, дескать, звали? Чего порядок нарушаете?
Ну а самый смешной кот – на ферме.
Он и церковную службу, кажется, изучил. Как только Крестный ход собирается, кот уже обязательно тут.
Впереди вышагивает…
Валаамская молитва
Молитвы – мысли монахов…
Знакомая рассказывала, что на Валааме, на кладбище, где погребен Дамаскин, обломилась ветка дерева, и на месте слома явственно проступил лик игумена Дамаскина.
Что это?
Это мысли дерева?
Или наши мысли, наша память, уловленная деревом, скалами, самой природой…
Может быть, эти мысли и есть соборная, Валаамская молитва?
Главная новость
Долги монастырские службы… Пока не освободишься от городской суеты, тяжелыми кажутся они, невыносимо долгими.
Но потихоньку отодвигаются заботы, втягиваешься, и уже не тягость, а легкость приходит во время служб…
Сегодня – Преображение Господне – и всенощная особенно долга. А утром – литургия…
Заполнен храм. Горят свечи. Звучат молитвы…
Вокруг монахи и миряне, мужчины и женщины, молодые и старые. Все разные и все похожие. Все – православные. И все ждут причастия Святых Таин…
– Вонмем! – восклицает диакон.
Сегодня читают Первое соборное послание апостола Петра…
«О сем радуйтесь, поскорбев теперь немного, если нужно, от различных искушений, дабы испытанная вера ваша оказалась драгоценнее гибнущего, хотя и огнем испытываемого золота, к похвале и чести и славе в явлении Иисуса Христа, Которого, не видев любите, и Которого доселе не видя, но веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною и преславною, достигая наконец верою вашею спасения душ…»
Звучат вечные слова, и, кажется, что не два тысячелетия назад написаны они, а сейчас только сказаны и не к кому-то вообще адресованы, а именно к нам, стоящим в храме.
И еще понимаешь, что именно сейчас и узнаем мы самую главную новость. А что там говорят по телевизору, кого еще назначили или сняли – все это пустое. Все равно: главнее и важнее того, что сказано в Послании апостола Петра, мы не узнаем…
Валаамские чудотворцы
Своенравное озеро окружает монастырские острова, и многие истории и предания связаны тут с чудесным избавлением от потоплений.
Шли ранней весною олонецкие крестьяне в монастырь. Тут поднялся ветер, взломал лед… Трое суток носило олончан на льдине по озеру, не чаяли и живыми остаться, как вдруг явилось двое светозарных старцев монахов.
– Не бойтесь! – объявили они. – Не погибнете вы в озерной пучине. Но, прибыв в монастырь, закажите, чтобы совершили молебен перед Смоленской иконой Божией Матери, что стоит в чернорабочей избе.
– Кто вы, святые отцы? – пав на колени, вопросили паломники.
– Мы валаамские старцы, Сергий и Герман! – был ответ. – Уповайте на Бога и не страшитесь.
Очнувшись, крестьяне увидели, что льдину прибило к подножию скалы, на вершине которой стоит монастырь. Паломники пошли в избу, где жили трудники, и нашли там Смоленскую икону Божией Матери. Перед ним и был совершен благодарственный молебен.
Сколько уже веков этому преданию?
Но вот приехали мы, поселились в Никольском скиту и на следующий день услышали историю о чудесном спасении, совершившемся два дня назад, как раз в тот шторм, в который попали и мы…
Дело так было…
Третий день горело погодой озеро. Рыба засыпала в сети, и скитоначальник отец Антипа решил выйти в озеро, чтобы не пришлось выбрасывать улов из сети.
Вдвоем с трудником пошли. «Кошкой» подняли сеть, но не рассчитали, швырнуло волной в сторону. Пока возились, выравнивая лодку, намотало веревку на винт.
Уже и не рады были, что выехали… Бог с ней, с рыбой, не жалко и сетку загубить, лишь бы самим живыми остаться… Надо бы веревку перерезать, да и нож в воду упал… Попробовали назад грести, да куда там! Весла вспахивают волны, а лодка на месте стоит, волны её захлестывают…
Вдвоем на веслах сидят, гребут, что силы есть.
– Святителю Николае! – взывают. – Помоги нам, грешным!
– И вдруг, – рассказывал трудник, поведавший эту историю, – будто дернули нас. Будто на веревке кто подтянул. А это, знаете, что было?
– Что? – спросил я.
– Мы потом уже узнали… Оказывается, пришли с монастыря и акафист святителю Николаю в нашем храме читали… Вот тогда и подтянуло нас будто на веревке к острову.
– Да… – признался и отец Антипа, когда я спросил про эту историю. – Был такой случай… Не думали и живы остаться… Слава Богу, отец Гурий пришел акафист с молебном святителю Николаю отслужить в нашей церкви. Вот и услышал нас Николай Чудотворец.
И отец Антипа перекрестился.
Перекрестился и я.
– Угодниче Божий, святителю Николае-чудотворче, моли Бога за мя грешного… – прошептал привычные слова, но как-то иначе звучали они здесь, в Никольском скиту. Больше надежды было, что услышана будет молитва. Совсем рядом святитель Николай…
Новейшая история Никольского скита
Пока не построен был при игумене Дамаскине Никольский храм, остров назывался Крестовым. На вершине его была воздвигнута каменная часовня во имя святителя Николая, в которой на все четыре стороны – окна. В темные ночи возжигали здесь свет, и лучи крестом расходились во все стороны, указывая путь судоводителям.
Храм построили иждивением купца Николая Назаровича Солодовникова в 1853 году, а через пять лет и двухэтажный дом с домовой церковью, освященной во имя преподобного Иоанна Дамаскина.
Но всё это – далекая история…
А новая история повествует о вселении в скитской корпус умалишенных.
Потом здесь были квартиры. В церкви Иоанна Дамаскина тоже жили, на месте алтаря стояла кровать.
Когда на островах возродилась монастырская жизнь, начали расселять и скитской (архиерейский) корпус на Никольском острове. С трудом выжили жильцов, занимавших домовую церковь. Сразу принялись расчищать потолок, и из-под слоев побелки проступили грозные лики святителей московских. Было это как раз в день их памяти…