истошному тревожному кличу все подряд спешат к выходу, там толпа, там давка, кого-то пошлют вперед в бой, кого-то оставят позади на охране, кого-то отправят назад — для проверки тыла и флангов. Это азы военных действий при осаде. Особо важных и недееспособных отошлют в самое безопасное место. Там они смогут отсидеться, не подвергая жизни опасности.
И тут меня осенило…
— Ох… — глухо простонал я, прижимая к животу израненную руку покрытую толстым слоем окровавленных бинтов.
Оханье мое было глухим и слабым из-за перебинтованной головы. Открыта лишь нижняя часть лица, от носа до челюсти. Над переносицей нависает край бинта, бросающий густую черную тень на мои глаза. Открытые места скрыты густой щетиной и пятнами древесной сажи. Голова чуть опущена, что смотрится естественно — попробуй походи с гордо поднятым челом при такой-то ране. Левая рука покрыта повязкой от пальцев до локтя. В правой руке зажат короткий меч. На теле обычная кольчуга поверх грязной рубашки. Пояс стягивает широкий кожаный ремень с четырьмя большими железными бляшками. От меня исходит запах пота, гари и целебной мази.
— Ты-то куда прешь, болезный? — раздраженно и в то же время виновато буркнул задевший меня воин, освобождая путь — Иди приляг.
— Я в порядке — невнятно пробормотал я, стараясь не переборщить с выказыванием слабости. А то вдруг отправят в лечебницу приказным порядком.
Перевоплотиться в обычного раненого, одного из многих, труда не составило. Перехватить в коридоре мужчину с перевязанной шеей и плечом, сломать его и без того больную шею, содрать одежду и доспехи, размотать бинты. А затем спрятать тело и доспехи ниргала в очень подходящем месте — под наспех сооруженным укреплением в одном из больших проходов. Груда лавок и столов должная задержать неприятеля, коли тот ворвется внутрь Горы. Под лавки я и затолкнул труп и отслужившую свою броню. С моей силой это было легко. И ведь место действительно удачное — кому придет в голову растаскивать укрепление? Особенно в такое вот нехорошее время…
Медленно шагая, я осторожно шел следом за спешащими к выходу припоздавшими воинами, позволяя себя обгонять и нарочито идя посередине широкого прохода, не прижимаясь к стенам. Шаг раненого, но сохранившего силы бойца, могущего продолжать бой. Доспехи на мне, оружие при мне. Чего еще?
Воинов Истогвия не могли не потрепать. Каждый меч на счету. А там, в низине перед Горой, явно произошло нечто очень плохое, раз это вызвало такую тревогу, граничащую с великой паникой. Никто ни к кому особо не присматривается, если это не человека в броне ниргала и с головой скрытой глухим шлемом.
— Он-то куда идет? — снова донеслись до меня непонимающие слова. На этот раз я услышал в них недоумение смешанное с завистью. Произнесший фразу уж точно желал бы оказаться на моем месте — получить достаточно тяжелое ранение, чтобы отлежаться в безопасном месте подальше от того, что происходит там, впереди.
Жизнь. Вот самое ценное из того, что находится в твоем обладании. Вот только не всегда именно ты распоряжаешься столь ценным имуществом. Почти всегда найдется тот, кто одним словом может послать тебя на смерть. Здесь им являлся клятый Истогвий, вершитель судеб. Он и на мою жизнь оказал немалое влияние…
Я поспел к мигу, когда тревожный исход почти завершился. У полуоткрытых врат почти не было толпы. Я легко влился в нее и, подталкиваемый в спину незнакомцем с топором, быстро оказался снаружи. На чистом вольном воздухе. В лицо ударил ветер и я невольно подставил ему лицо, желая вдохнуть свежего воздуха. И тут же судорожно закашлялся.
Песок…
Мелкий песок ударил в лицо, залетел в глотку и оставил странный привкус на языке.
Кашлял не я один. Много кто сотрясался от неудержимого едкого кашля, закрывая лицо ладонями. Другие, те что поумней, поспешно заматывали лица первыми попавшимися под руку тряпками. Так же поступил и я. Оторвал низ рубахи и замотал и без того прикрытое бинтами лицо. Теперь скрыта и челюсть. И по-прежнему я не вызываю своим видом подозрения — вокруг много воинов с повязками и почти все замотали головы тряпками.
Но что это за песок? Откуда в зеленой низине и сосновом бору мог взяться сухой песок? Здесь не пустыня.
И почему песок такой белый и чем-то мне знакомый?
— В тот отряд — жесткий командный голос вывел меня из раздумий.
Поспешно кивнув, я затрусил в указанную сторону и через несколько шагов оказался в составе довольно большого отряда занявшего позицию слева от врат. Здесь было много таких как я — перевязанных раненых могущих стоять и худо-бедно сражаться. Те, кто поцелее были отправлены в другие отряды — со своего места я прекрасно видел, как один за другим припоздавшие ратники занимают позиции. Отрядов было несколько. Но они не двигались. Продолжали стоять у самой Горы. По пути я незаметно оглядывался, впиваясь взглядом в фигуры мужчин подходящего роста и статности. Но Истогвия нигде не видел. Куда подевался дядюшка Истогвий? Где, лютый зверь в обличье хозяйственного крестьянина? Лишь бы он не заметил меня первым.
Что тут вообще происходит?
Заметив небольшую гранитную глыбу — видать один из притащенных сюда гигантских блоков раскололся на части — я поднялся на нее. К чему скрывать любопытство? Все вытягивают шеи и таращат глаза. Не буду выделяться. Взбираясь на кусок камня, я с трудом удерживался от того, чтобы удивленно покачать перевязанной головой — настолько я был поражен собственной хладнокровностью. Нахожусь среди врагов и совершенно не переживаю.
Из-под повязанных вокруг лба бинтов я вгляделся вдаль и меня тотчас посетил всплеск страха, разом не оставивший и воспоминаний о казавшейся столь непоколебимой хладнокровности.
Совсем недавно земляная чаша раскинувшаяся вокруг горы была заполненными мертвяками. Их тут были сотни, этих кукол слепленных из плоти и костей, во всем послушных воле хозяина. Тут же были разбиты многочисленные военные лагеря, пусть небольшие, но оживленные. Вокруг лагерей бродили расседланные лошади и некоторая другая живность предназначенная для скорого убоя ради прокорма воинов.
Так было раньше.
Сейчас от всего мною вспомненного осталось куда меньше. Лошадей и скотину я вовсе не увидел. Со стреноженными ногами далеко не убежишь. Это же касалось безразличных мертвяков, не обладающих чувством страха перед смертью — они и так мертвы. Поэтому их уничтожило в первую очередь. А затем нагрянувшее сюда чудовище занялось теми, кто пытался спастись бегством более успешно.
Тарис не пришел сюда сам. Он предпочел послать к Горе того самого ужасного дымного монстра.
Кошмарный сгусток дыма беззвучно носился над землей, порой растекаясь ковром сотканным из смертельного дыма, а затем вновь сжимаясь в более плотную форму. Вылезшее из ада облако настигало разбегающихся людей, накрывало своей бестелесной тушей, тут же следовало дальше. А от не сумевшего спастись человека оставался лишь полностью чистый скелет, лишенный плоти, но облаченный в доспехи и держащий в руках оружие. Порой скелет умудрялся сделать еще один шаг — тело не поняло, что оно уже умерло. Однако потом человеческий костяк превращался в бесформенную кучу мелкой костяной пыли и чуть более крупного крошева, оседающего на траву или летящего по воздуху. Падали на землю мечи и броня, высыпались из колчанов бесполезные стрелы.
Вот что залетело в мою глотку — костяная пыль. Человеческие останки осели на моем языке и оставили гадское послевкусие. Они же запорошили мои глаза и вызывали острую боль. Костяной прах скольких людей и животных осел на моей одежде?
Дымная тварь носилась из стороны в сторону и продолжала пожирать все живое, что попадалось на ее пути. Но вот что странно — к нам это создание не торопилось. Оно больше походило на голодного зверя, а не на послушного воина. Навело хаос у Горы, а затем принялось жадно пировать, насыщая утробу.
Стоя на куске камня, старательно баюкая ничуть не раненую руку, вдыхая воздух через грязную тряпку, я смотрел на дым несущий смерть и думал лишь об одном — как сражаться с ЭТИМ?
Ударивший порыв резко усилившегося ветра покачнул меня, но я устоял. Однако заметил, что прочие воины невольно сделали шаг вперед, не удержав равновесие. Поспешно исправившись, я так же шагнул вперед, сойдя с камня, глухо выругался, преодолевая напор взбесившегося воздуха, вернулся обратно.
Это не природа.
Начинающий уже реветь порывистый ветер шел от Горы. И словно невидимая воздушная стрела ударил точно в цель — в большое облако серого дыма, что порой темнел почти до черного. Загадочная тварь тут же среагировала — растеклась по земле тонким покрывалом, пропуская ветер над собой. Странно… мне показалось, что в тот миг, когда ветер ударил в чудовище, часть дыма отлетела в сторону и стал виден силуэт словно бы некоего зверя скрывающегося в дымном облаке… но ведь тварь бестелесна…
Повернув голову, я чуть повел глазами и быстро обнаружил «призывателя» ветра. Еще один боевой маг. Повелевающий воздушными стихиями. Страшный противник. Я уже имел возможность убедиться в этом. Но это не умудренный опытом муж. Я увидел темноволосого паренька, чей возраст едва достиг двадцати лет. Юношеское лицо напряжено, худые руки вытянуты перед собой, глаза впились в грозного противника. Ему явно страшно, но он не отступает. Делает все, чтобы защитить отступающих соратников, пытается отвлечь и замедлить дымный кошмар явившийся по их души.
Будь он на моей стороне — я бы возгордился и возрадовался, поблагодарил бы судьбу, что подарила мне столь отважного воина. Сейчас же я зло скрипнул зубами и задумчиво смерил расстояние между нами расчётливым взором. Как бы достать этого храброго юнца… да так достать, чтобы разом насмерть. Ведь я воспринимал заявившееся чудище как дар божий, что старательно выпалывает ряды врагов наших. Пусть все они погибнут. И как можно быстрее.
Растёкшаяся дымным ковром тварь устремилась к Горе — сообразила, откуда посылается неестественный ветер и решила добраться до обидчика. Тем более что помимо него там столько вкусной и еще живой плоти…