Безымянная река достигала края обрыва и низвергала свои воды с такой высоты, что густые деревья далеко внизу казались совсем маленькими. У подножья водопада раскинулось озеро, столь мелкое, что я отчетливо вижу дно. Озеро прямо как и река — мелкое, широкое, мутное и безымянное. Воды мало. Вряд ли она смягчит мое падение после предстоящего безумного прыжка.
От озера отходит сразу две реки, что куда уже породившей их матери-реки, но при этом глубже и с более быстрым течением. Реки бегут бок о бок первое время, но затем, как будто поссорившись, начинают все сильнее отдаляться друг от друга. Затем между ними и вовсе встает большой и длинный земляной гребень сплошь заросший травой и деревьями. Он как стена между поссорившимися речками. Еще дальше, за озером и за холмом, начинаются густые рощи, растущие часто и беспорядочно раскиданные по почти бескрайней и плоской местности уходящей за горизонт. Некогда здесь не было лесов — на их месте находились плодородные возделанные поля, каждый год приносящие богатый урожай.
Откуда я это знаю?
Просто увидел дома.
Каменные здания. Двух и трехэтажные, массивные, сложенные на совесть, с уцелевшими кое-где крышами из потемневшей глиняной черепицы. А вон и полуразрушенное кольцо высокой защитной стены с многочисленными вратами и башнями. Город. Под водопадом, между озером и заросшей долиной, лежали руины большого города. Богатого города. Еще дальше, уже почти неразличимые, за городской стеной, тянулись развалины домов попроще — там явно в свое время жили люди попроще. Дровосеки, кожевенники, охотники. Еще дальше, у края бывшей долины, я заметил еще больше домов и домишек. Там обитали крестьяне.
Два столетия назад здесь находился процветающий город и немало деревень. Еще одна жемчужина в потухшей навсегда диадеме Западных Провинций захлестнутых ревущей водой гражданской войны переросшей в Войну Магов, когда в дело вступили боевые волшебники с обеих сторон.
Сейчас трудно разглядеть, хотя очевидно, что военные действия велись и здесь. Это видно по буквально разметанным каменным домам, по огромному черному пятну накрывшему собой часть городской стены и зияющую пустотой арку одних из врат.
Позволив себе передышку перед прыжком с огромной высотой, я вдоволь насмотрелся, после чего перевел взор на одну очень удивительную и можно даже сказать очень необычную постройку, гордо высящуюся в полулиге от городской стены.
Башня.
Тонкая и высокая башня увенчанная островерхой крышей из довольно необычного темного поблескивающего на солнце камня. Стены из мощных каменных блоков, столь больших, что живо напомнили мне о виденной недавно каменоломне с рабами гномами. Отсюда трудно разглядеть, но блеск разноцветных оконных стекол мне точно не померещился — в тех окнах, что расположены очень высоко над землей. Так высоко, что только птица сможет до них добраться. Ну или человек, располагай он немыслимо длинной лестницей. Видны темные пятна правильной формы и ниже — это так же окна, но они похоже либо заложены кирпичом, либо же закрыты ставнями. Блеска оконных стекол там нет. Высокие ступени упираются в широкую закрытую дверь.
Все вокруг башни заросло деревьями и кустарником, не говоря уже о прошлогодней желтой и молодой зеленой траве. Та же разруха и запустение, что на руинах лежащего рядом заброшенного города.
Вот только башня выглядит иначе.
Как-то уж удивительно целая она. Как башня выдержала двухсотлетнее испытание временем со столь малыми потерями? Нет ни малейших следов возможного обрушения, двери и ставни целы, не перекошены. А стекла! Вернее разноцветные витражи больших окон на большой высоте — как могли уцелеть стекла? Два века пролетело. Уверен, случались здесь снежные бураны, летние бури, осенние и весенние завывающие ветра, приносящие с собой не только дождь, но и град. А стекла целые…
Вздрогнув, я поспешно прикрыл глаза и мысленно потянул за тонкую ниточку воспоминаний. В хаосе царящем в моей голове есть упоминание о высокой башне неподалеку от городской стены некоего города. И вот она эта башня — стоит себе гордой свечой, царя над запустением вокруг.
Вот!
Вспомнил!
Башня Иллара Затворника!
Башня мага с даром Крепителя исключительной силы! Того, что однажды вдруг отказался от мирской жизни и заперся в своей башне. Долгие годы он упорно укреплял стены, двери, окна, полы и все прочее с помощью своего магического дара. Долгие годы! Десятилетия! Каждодневный труд, проводимый фанатично и тайно — до последнего мига никто и не ведал о том, что и без того прочные каменные стены высокой башни превратились в несокрушимый монолит. И никто так и не узнал о том, что именно случилось со старым магом. Прошло столько лет… от волшебника поди остались лишь пожелтевшие кости, лежащие где-нибудь в спальне, рабочем кабинете или же прямо в коридоре — кто знает, где его настигла смерть.
Обняв валун, я пораженно качал головой, не обращая внимания на мягко бьющие в спину волны реки, тихо булькающие и шепчущие мне на ухо — давай, прыгай уже, познай падение в бездну…
Это точно должна быть она — башня Иллара Затворника.
Не может же оказаться другой такой еще где-нибудь…
Я снова невольно вспомнил все те загадочные странности связанные с магами наделенными даром Крепителя. О том, как юного барона Кориса Ван Исера не согласились принять в Магическую Академию. О том, как удивился отец Флатис, не понимающий, почему Кориса не приняли, учитывая, что его дар довольно силен.
Далеко-далеко внизу подо мной находилась еще одна загадка.
И я уже знал, куда направлю стопы, если переживу прыжок.
Уцепившись получше, я одним рывком поднялся на камень, за очень долгое время впервые покинув речные воды. До хруста в подмерзших суставах потянулся всем телом, подтянул ремни заплечного мешка, сокрушенно вздохнул, когда вспомнил, во что превратился мой запас еды. А лошадиная попона? Такое впечатление, что вот-вот она расползется лохмотьями. Проверил крепко ли привязан ко мне тряпичный сверток с каменным мечом, все требующим и требующим плоти и крови. Правда, в последнее время он притих — когда я окунул его в речную проточную воду. Мерзкая штуковина не слишком любит такое, судя по всему.
Убедившись, что все в порядке, я оглянулся. За мной лишь рокочущее русло, обрывистые берега, высящиеся над рекой, и деревья. Ни малейшего намека на идущих за мной следопытов и убийц. Не слышно и лая собак, хотя на забитые водой и слегка распухшие уши я полагаться уже не мог.
Что ж, не будем давать им возможности увидеть мое падение вниз. Пусть и дальше гадают о моей судьбе.
Оценив отвесность круто уходящей вниз стены, я подался вперед и прыгнул в пропасть. Головой вниз. Пустота радостно приняла меня в свои призрачные объятия и завыла, засвистела злорадно мне в уши, сопровождая меня в самоубийственном падении. Пустота заранее праздновала мою смерть. Еще бы. Обычному человеку не пережить такого… не пережить… проклятье, как же я тоскую по тем временам, когда был именно что обычным человеком…
Отступление десятое.
Стоящий у самого края бездны Истогвий выглядел хищным огромным зверем выслеживающим добычу. Плотный, широкоплечий, уверенный в себе.
С пренебрежением к опасностям Диких Земель свободные от оружия руки заложены за спину. Ноги по колено в клокочущей воде — причем, перед тем как войти в реку, Истогвий разулся, не желая портить отличные кожаные сапоги. Он бы и вовсе не полез в воду, но очень уж хотелось посмотреть на окружающую местность с б о л ь ш о й в ы с о т ы. Истогвий очень любил смотреть на кого-то или что-то не свысока, не с пренебрежением, но именно что с высоты своего роста или любой возвышенности. Слишком уж долгое время ему приходилось смотреть снизу-вверх на всех, включая едва подросших детей. Такое запоминается навсегда. Въедается в душу намертво.
С вознесшегося над огромной долиной обрыва Истогвий видел многое, но не видел самого главного — крохотную фигурку беглеца. Он напряженно вглядывался в раскинувшуюся перед ним величественную панораму, но совершенно при этом не замечая красот девственной природы. Его цепкий разум прирожденного управленца и хозяйственника замечал лишь самое главное — где лучше всего было бы разместить пастбища, где разрешить построить дома, а куда — подальше от жилых мест — отнести вонючие кожевенные мастерские и излишне громкие кузни. На радующие взор зеленые луга и мирное озеро с кристально чистой отстоявшейся водой ему было наплевать.
Но сильней всего его пытливый взор выискивал клятого и всей душой ненавидимого беглеца. Этого наглеца, осмелившегося укусить его не раз, не два и даже не три, а куда больше раз! Крохотный комар, ничтожная искорка жизни, жужжащая вокруг и кусающая раз за разом, выпивая кровь капля за каплей. Его ошибка. Только его оплошность. Однажды сам Темный уже послал ему в руки кусачего человечишку, но он проявил столь несвойственные ему небрежность и торопливость. И вот результат — неведомым образом чужак выжил, набрался сил и принялся творить пакости…
Сначала укусы были мало заметны, почти неощутимы. Даже потеря гномов рудокопов — о чем он узнал быстро — не оказалась невосполнима, ведь их двухвековая работа подошла к концу. В древнем гномьем роде больше не было надобности, и он давно подумывал о том, чтобы избавиться от них, начав со стариков, женщин и детей. Но затем чужак разошелся не на шутку…
Стоящий на краю пропасти Истогвий прекрасно осознавал двусмысленность своего положения. Он на самом деле стоит на краю. Еще одна ошибка — и он перестанет дышать, рухнет в пропасть. Ибо Мастер не прощает подобного. Если он вернется из погони с пустыми руками… его участи не позавидует никто из ныне живущих и некогда живших. Ибо украдена вещь немыслимо важная.
— Он прошел здесь? — Истолла смотрела столь же тяжело, как и ее отец. Вся в него.
И столь же бесстрашно стояла у самого края водопада. Неловкий шаг — и ее слизнет безжалостный поток мутной речной воды. А ведь дочь далеко не столь живуча и быстра как он сам. Но ведь не боится… вся в его породу…