Я сделал большой глоток. Прикрыл веки и прислушался к ощущениям. Как же давно хотел я выпить вина… особенно в последние дни.
— Благодарю за гостеприимство, великий маг Иллар Ван Велес — церемонно склонил я голову перед хозяином башни.
— Это священный долг любого, барон Корис Ван Исер — склонил голову и седой старик.
Груды костей лежащих вдоль стен темницы мы оба благоразумно не замечали. Равно как и решеток.
— Что ж… понимаю, что время столь занятого мужа весьма ограничено — продолжил я и сделал еще один нарочито большой глоток — Так поведай же мне историю своего знакомства с Тарисом, о Иллар.
— Этот мальчишка! — губы старца сжались, его рука дернулась, едва не расплескав вина — Наглый юнец! Рожденный вторым неудачник! Вечный принц и никогда император! Как посмел он явиться сюда! Как посмел он покуситься!
— Наглец — поддакнул я, опускаясь на пол и скрещивая ноги. Теперь старик смотрел на меня сверху-вниз, и это добавило ему разговорчивости и спокойствия. Я приготовился слушать…
— В чем истинная сила, гость мой и пленник мой? — неожиданно вопросил старик.
Причем ответ на вопрос интересовал его так сильно, что он забылся и высунулся из-за куска зачарованного стекла, глядя на меня пристально как мышь на кусок сыра. Будь у меня желание, я бы мог попытаться метнуть в него нож. Но тогда начинающейся беседе придет конец. А я этого не желал и потому остался неподвижен и спокоен. Дернув щекой, я предположил:
— В знаниях?
— О-о-о-о… — сипящий пораженный выдох старца застал меня врасплох.
Я подумал, что его хватил удар и сейчас дедуля Иллар рухнет на каменный пол, дернется пару раз в корчах и затихнет навсегда. Но обошлось, старик выправился, продолжая, однако пораженно трясти головой. Во все стороны летели бисеринки пота с его щек и капли вина из старого кубка. Скверная смесь… кровь и вино — ладно, но вино в смеси со старческим потом… странные мысли посещают меня. Что же такого подмешал Иллар в мое вино? Я сделал еще один глоток. Совсем небольшой. Но сделал вид, что почти осушил кубок, к вящей радости Иллара. Ох и не умеешь же ты скрывать свои чувства, старик. Или же разучился.
— Воистину… ох воистину, никак не мог ожидать я столь удивительно точного ответа от столь молодого мужа… истинно так! Знания — вот великая сила, которую не превозмочь никому! — поднеся кубок ко рту, старец осушил его одним махом и тут же принялся наливаться новую порцию.
Воспользовавшись его невниманием, я наклонил свой кубок и вылил изрядное количество вина на пол, где оно прекрасно смешалось с растекающейся от моих сапог и одежды темной грязной лужей. Я не успел просушиться после купания в реке, торопясь, что есть сил к манящей меня башне. Сейчас это сыграло в мою пользу. Впрочем, не так уж и трудно обмануть престарелого дряхлого полубезумца…
В утверждении «знание — это истинная сила» я глубоко сомневался — точный удар хорошо наточенного топора по высоколобому челу мудреца вполне способен превозмочь силу его знаний. Силой является правильное сочетание многих умений и свойств, но не одна лишь только мудрость. Если ты знаешь как возвести каменную стену, то этого мало — еще понадобятся сильные умелые руки, дабы таскать тяжелые глыбы и размещать их в правильном положении.
Когда я сам говорил «знания», то старался угадать, исходя из того, что мне известно о собеседнике. Он древний маг, стало быть, должен презирать грубую сил мускулов. Он из дворянского знатного рода, он с магическим талантом — стало быть, он должен был получить превосходное разностороннее образование. Еще один довод в пользу знаний. А еще он выбрал для жизнь не комфортный богатый особняк в городской черте, наводненный челядью и любовницами, а старую высоченную башню стоящую на отшибе — и это так же говорит о многом. Все это и дало мне догадку, что к моему удивлению попала точно в цель.
— Если бы не стесненные мои обстоятельств, гость мой Корис, то я бы ни в коем случае не причинил вреда столь одаренному молодому человеку — сокрушенно поведал мне Иллар, чей пустой взор слепо скользил по грудам старых костей — Порой мы лишены выбора, порой приходится выбирать — жить или умереть. А у меня столько дел и хлопот, что умирать никак нельзя. Но в последние мгновения жизни можешь гордиться собой — ибо разум твой не замутнен и мыслит ясно! Интересно каков твой мозг на вкус… о этот дрожащий теплый мозг… кхм… кха-кха-кха…
— Будьте здоровы — улыбнулся я несколько смущенно кашлянувшему магу, уже предвкушающему вкус моих мозгов — Так что же Тарис?
— Тарис! Клятый-клятый Тарис, спесивый мальчишка с чрезмерной властью для столь наглого юнца… И этот страшный огонек тлевший в его подлых глазах… мне никогда не забыть того огонька и тех его шипящих слов сказанных полушепотом. Тарис… клятый Тарис…
Начало у дедушки-людоеда дворянских кровей не заладилось, он продирался через собственные воспоминания с огромным трудом, путался, оттого сердился и плевался слюной, брызгал вином, жадно чавкал почти беззубой челюстью, поглядывая на мое горло. Затем собирался с силами и продолжал. А потом дело наконец-то пошло, старик разговорился, разошелся, сдернул пыльный полог с давних воспоминаний, увлекся рассказом. И мне удалось услышать довольно-таки занимательную историю.
Род Велестов процветал в Западных Провинциях очень давно. И процветал не благодаря обширным родовым землям и налогам с личных деревень — коим однако имелись — а благодаря собственной деловой хватке, непоседливости и всесторонности. Это давало повод менее удачливым дворянам за спиной поливать Ван Велестов грязью, с презрением называя их торгашами и бродягами. В их словах не было ни слова лжи — Велесты на самом деле усердно торговали с кем угодно, некоторые представители рода из года в год колесили по дальним землям, привозя оттуда всяческие необычные товары и просто диковинки. Однако это не мешало гордому роду наказывать чересчур говорливые роды, затыкая им глотки ударом оружия — коим большинство из них владело весьма и весьма неплохо.
Одним словом — Ван Велесты были широко известны как люди широких взглядов, меценаты, ценители хороших вин, богатых вещей, дорогих украшений и любых книг. Картинные галереи и выставки скульптур, мебель из древесины деревьев растущих далеко на южных островах, где обитают смуглокожие племена ненавидящие чужаков. Одним словом — Ван Велесты были страстными собирателями любых диковинок, не жалея ради родового увлечения ни сил, ни денег.
Это же касалось и книг. Уж чего-чего, а книг было столько, что они не вмещались на сотни полок. И потому драгоценные фолианты стопками лежали на паркетном полу, громоздились на широких подоконниках, башнями вздымались до высоких потолков. Преобладали книги новейших времен — философские многотомные занудные сочинения, научные труды, травники, любовные истории, исторические хроники. Всего помногу. Начнешь читать в юном возрасте — не успеешь прочесть и половины книг до смерти от глубокой старости. Но деловитый род продолжал собирать и собирать, привозить и привозить новые тома в родовую библиотеку. Такой уж это был род — безудержных собирателей всего подряд.
Понятное дело, что книги бывают столь же разными как люди. Вот бездарная книжонка с громким названием, похожая на спесивого пустозвона. А вот изящная книжица — она скорее как томная красавица с темным прошлым. Этот же толстенный труд рождает в воображении престарелого мудреца с длинной бородой и странным взглядом… А вот хроника о доблестном воине — его и представляешь себе, читая книгу, рожаешь разумом образ закованного в металл бесстрашного сурового воителя.
Книги совсем как люди… И так же как они, некоторые сочинения несут свет и просвещение, другие зарождают в тебе зависть и жадность, третьи учат искусству, прочие помогают постичь ораторство… а некоторые содержат в себе смерть… особенно в том случае, если они касаются древнего как сам мир темного Искусства, описывающего простыми и понятными словами как к примеру взять юного мужа и при помощи нехитрых инструментов выкачать из его тела всю жизненную силу до последней капли, дабы забрать ее себе. От такого чтения мороз по коже пойдет… а уж если прознают священники, то от очищающего костра не спасут никакие заслуги перед Императором — вмиг нарекут еретиком и пособником Темного, да отправят в пламя живьем…
И потому т а к и е книги хранились не в родовом поместье, разумеется. К чему так рисковать, если можно спрятать столь дорогие и столь редкие фолианты где-нибудь еще? Например в старой родовой же башне стоящей особняком и уже третье поколение подряд дающей приют тем из рода Ван Велеста, кому посчастливилось родиться с магическим талантом того или иного рода. Сначала там обитал сам Рюрзер Ван Велест, ментальный маг великой силы. После его смерти в башне поселился Изгрельд Ван Велест, Исцеляющий, проживший очень долгую жизнь и умерший больше от скуки, чем старости. Третьим там поселился Иллар Ван Велест, имперский маг с талантом крепителя. И именно он принес родному роду куда больше пользы! — ведь найденные и приобретенные диковинки зачастую пребывали в ужасном состоянии, вот-вот готовы были рассыпаться от старости на куски.
Особенно ему удавалась работа с картинами — полотна покрытые искусными мазками масляной краски весьма долговечны, но даже им не избежать смерти. Да, смерти — ведь картины тоже живые и совсем как книги — так же сильно похожи на людей с их амбициями, слабостями и похотями. На картине видно все — от неуверенности или мастерства художника до скрытых чувств тех, кто ему позирует. Вот узник прикованный цепями к стене — в его взоре светится обреченность смешанная с ненавистью. А вот молодка перед свадьбой — и на ее лике горькая печаль, а не ликующая радость молодой невесты. Видать отдают замуж против воли и за нелюбимого. А тут художник пытался выразить восторг весеннего буйства природы, но потерпел полное поражение, и у него не хватило духа уничтожить неудачное полотно…
Тут Иллар прервался, снова откашлялся, утер слюнявый подбородок, пытливо взглянул на меня. Я ответил ему косой улыбкой опьяневшего человека, чрезмерно размашистым жестом попросил продолжить историю. Оценив взглядом количество оставшегося в моей бутылке вина, Иллар Затворник продолжил рассказ. Я же с раздражением подумал, что легендарный он или нет, но старик чересчур уж любит отходить от главной темы. По нему видно, что про картины Иллар может говорить часами. А может и созерцает он их так же — часы напролет. Ведь у него в запасе почти вечность. Торопиться некуда. Ходи себе по коридорам и комнатам, разглядывая пыльные полотна…