нам не с руки вступать с ними в бой.
— Отдам приказы сейчас же…
Отвернувшись, лорд крепче стиснул старую потрескавшуюся кость. Будь у него с собой Младший Близнец… он и задумываться бы не стал об отступлении. В прошлый раз он показал клятым святошам настоящую силу древнего Искусства…
Переполненный мясом живот давил на внутренности, но старый лорд вновь почувствовал мучительный голод. Ухватив кубок, он в пару глотков осушил его и отбросил в сторону, где его тут же подобрал угодливый кашевар, дабы незамедлительно наполнить вновь.
Все идет не так, как было задумано…
Может пора отправить весть Владыке Тарису? А к Подкове всегда можно вернуться позднее. Ведь судьбу не обмануть. Ему придется еще раз столкнуться со старым отцом Флатисом… это неизбежный рок довлеющий над ними обоими уже долгие-долгие годы…
Глава третьяСнова погоня… решимость и безжалостность. Знакомые воды смерти…
Меня нагнали ночью.
Я надежно скрылся на дне глубокого лесного оврага, притаился среди камней и поваленных деревьев. Затаился как пугливый дрожащий зверек, посверкивающий глазами из-за переплетения корней. Никакого костра, никакого шума. И пришел я сюда по воде — по корявому дну оврага с боем и плеском пробивался ручей, стремящийся донести свои воды до реки. Я не оставил следов, а запах надежно скрыл при помощи вонючей грязи из встреченного по пути болота. Но меня нашли.
Ясной звездной ночью раздался тихий шорох, затем послышалось сдавленное собачье поскуливание, на гребне оврага мелькнул темная фигура врага одним прыжком обрушившегося вниз, упавшего в шаге от скрывавших меня деревьев. А вот и охотник явившийся по мою душу… я начал вставать, когда кентавр еще был в воздухе. Но я не сделал ни шага вперед. Ни к чему. Ведь я не просто так остановился здесь на ночлег. У меня оставались силы, но я решил задержаться, зная, что нежити не нужен отдых и ночью для нее лучшее время. Большую часть сил я бережно сохранил, а малую потратил на приготовление всего необходимого…
Кентавр прыгнул с кромки обрыва, тяжело упал на землю и… провалился дальше, с древесным хрустом проломив, казалось бы, твердую почву. Во все стороны полетели листья, сломанные ветки и куски грязи, послышался всплеск воды, а затем ночную темноту разорвал дикий крик нежити. И в крике была не ярость — в нем звучал самый настоящий страх темного мерзкого создания почувствовавшего… словами этого не описать, это надо видеть, чтобы понять…
В этом месте оврага была большая и глубокая яма заполненная проточной водой — раньше ее занимал своим телом большущий валун, но во время одной или нескольких зим с чередой оттепелей и заморозков лед выдавил каменюгу прочь. Весной лед растаял, и образовавшуюся яму заполнило водой — она стала частью русла. В таких бочагах обычно водятся щуки…
Это меня и привлекло — проточная быстрая вода. Я потратил немало времени для обустройства ловушки, зная, что Истогвий обязательно пошлет несколько разведчиков вперед, дабы не дать мне затеряться в лесах и оторваться от погони. И чтобы не дать мне времени на отдых.
И вот моя добыча с шумом рухнула в воду и тут же начала пронзительно вопить и ворочаться, стараясь как можно быстрее выбраться наружу. Но это нелегко — вбитые в мягкое дно остро заточенные колья почти не встретили сопротивления, когда пронзали изрядно прогнившую плоть нежити.
Убедившись, что тварь не выпрыгнет одним махом из ловушки, я шагнул к тому самому валуну, что был безжалостно изгнан водой ручья из родной ямы. Настало время вернуться ему назад, благо для этого не требовалось почти ни малейших усилий — лишь слегка нажать на заранее вбитое под его каменную тушу бревнышко опертое на камень. Рычаг хрустнул, но не сломался, валун тяжело заворочался на склоне овраг и перевернулся. Отходя в сторону, берясь за меч, я только сейчас заметил, что в яму угодил не только кентавр — там же, между кольев молча дергался неудачно упавший ниргал, прижимаемый к стене ямы воющей от ужаса нежитью. Железные перчатки упирались в грязь, ниргал медленно, но верно отодвигал кентавра и вскоре должен был освободиться. Вода перехлестывала шлем, заливалась в смотровые щели, булькала внутри, но воина это не беспокоило. У него бы обязательно получилось. Но тут их придавило огромным валуном…
Стоя у края ямы, я завороженно смотрел на необыкновенное зрелище — в ручье шел звездопад. Десятки и десятки пульсирующих ярких звезд летели и летели вниз по течению, быстро затухая через несколько шагов. Красивейшая завораживающая картина — темная вода заполненная несущимися искрами звезд…
Жизненная сила — вот что это были за искры. Энергия, наполнявшая и оживлявшая тело громадной нежити, сейчас буквально изливалась наружу. Вернее вымывалась — проточная вода вымывала из дергающейся туши темной твари искры жизненной силы с необыкновеннейшей легкостью. Кентавр умирал у меня на глазах — его жизнь уносилась вниз по течению ручья и растворялась в его водах. Жизнь возвращалась к матери природе… вскоре искр стало меньше, нежить перестала выть и затихла. Теперь по течению несло ошметки разлагающейся плоти, разводы крови, мелкие кости — чудовище распадалось на куски, ведь энергия, ранее сдерживающая все тело вместе, уже ушла…
— Звезды в воде… — пробормотал я, глядя на плывущую искру мигнувшую еще разок и потухшую…
Валун еще дергался. Ниргал агонизировал, ему нечем было дышать, вода заполнила его шлем, а может быть и грудь, но живучий воин продолжал сражаться за жизнь. Но он бился не ради того чтобы жить дальше, как повелевают нам высшие силы — ибо жизнь свята — ниргал пытался выжить лишь по одной веской для него причине — он хотел выбраться и убить меня, ибо так гласил приказ его хозяина. Я поднял бревно и вбил его так, чтобы валун нельзя было откатить. Я давно перестал недооценивать чудовищную силу ниргалов. Через несколько мгновений я продолжил свой путь на север, вновь двигаясь вниз по течению ручья.
Я бежал вместе со звездами — ликующе сияя, они праздновали свое освобождение из оков гнилой плоти, радостно несясь в воде и подмигивая мне на прощание, прежде чем исчезнуть навсегда.
За моим плечом слышалось жадное причмокивание и постанывание — тесак жаждал поглотить каждую искорку жизненного света. Сейчас он сетовал, что столь много вкусной пищи пропадает втуне, рассеиваясь в противной проточной воде. Я не прислушивался к его жадным ноющим словам.
Какой сейчас день погони?
Я сбился со счету. День летит за днем, но все же их не могло миновать слишком много. Однако теперь мы очень далеко к северу от пустотелой Горы заполненной первородной страшной темнотой. Не думаю, что Истогвий мог предвидеть, что его ожидало столь долгое путешествие. Впрочем, у него нет выбора. Он продолжит следовать за мной до тех пор, пока не погибнет или же не заберет древний каменный тесак обладающий собственным разумом, а может и душой.
Мертвое озеро…
Оно изменилось и осталось прежним.
Снег и лед растаяли, берега зазеленели. А вода осталась прежней — темной и мертвой. И соленой — я навсегда запомнил ее мерзкий вкус, когда каменный саркофаг Тариса Ван Санти утянул меня ко дну. Вкус этой воды прожигает глотку словно пылающий факел.
Что ж… вот он двойник дядюшки Истогвия — Мертвое озеро. Ведь они почти ровесники и прожили больше двух столетий, практически не изменившись внешне и внутренне.
План почти созрел в моей голове, осталось лишь оглядеться, продумать некоторые мелочи. И добраться до еще одного памятного мне места — до древнего жертвенного зиккурата, до вздымающейся из воды каменной пирамиды, видевшей так много смертей, что еще несколько оборвавшихся жизней никак не потревожат холодную громаду. Именно там я решил дать бой преследователям. Здесь подходящее место для смерти — чьей бы она не оказалась. К тому же здесь я уже однажды умирал. И это знание добавляло мне сил и уверенности.
Неожиданные встречи начались, когда до цели моего путешествия оставалось меньше лиги.
Шурды. И гоблины.
Жалкие, поникшие духом, истощенные, обессиленные.
Чаще всего они даже не скрывались, сидя в нескольких шагах от берега и бездумно смотря на торчащие из мертвой воды почерневшие останки некогда величественных зданий — все, что осталось от огромного города Инкертиала разрушенного во время страшного катаклизма.
Шагая по злорадно хрустящему песку, я проходил мимо шурдов и гоблинов, что смотрели на меня столь же мертвыми и пустыми глазами, как и озеро что в них отражалось. Помимо бескрайних просторов не могущей даровать жизнь озерной воды в их глазах отражалась вершина далекого мрачного зиккурата.
Зачем пещерные гоблины явились сюда?
Они пришли следом за шурдами — своими хозяевами правившими ими на протяжении двухсот с лишним лет. У некогда многочисленного и плодовитого народца гоблинов исчезла самостоятельность в принятии решений. За годы рабства они привыкли к тому, что им постоянно отдают неоспоримые приказы определяющие их жизнь и судьбу. Впрочем, гоблины живучи, легко приспособляются к любым тяготам — у их народца есть шансы возродить былую численность, если исчезнет самая главная для них угроза — темные шурды.
Ну а сами шурды?
Что ж… между торчащими из воды каменными обломками и жалкими остатками шурдов разбросанных по берегу, можно легко найти схожесть — там и там остались лишь руины. Развалины некогда процветающего города и ничтожные обломки шурдской цивилизации. Они очень похожи в своем безмолвном оцепенении. Их будущее скрыто черной пеленой безнадежности. И все они — город и шурды — уничтожены одним единственным человеком. Тарисом Некромантом, безжалостным безумцем жаждущим власти.
Я молча проходил мимо съежившихся гоблинов и шурдов. Те провожали меня безучастным взглядом. Судя по всему, шурды попросту боялись возвращаться к расположенным на востоке родным горам, где находился их главный подземный город. Они дезертиры предавшие своего бога, ослушавшиеся его приказа. Им некуда возвращаться. Их везде ждет незавидная участь — пытки, смерть, обращение в нежить. Исковерканные с рождения жестокой некромантией тела сковало оцепенение, умами темного народца овладело уныние.