Затем Первый обратил внимание на самого лорда и п о к а з а л, что он с ним сделает — сначала с его телом, а затем, спустя столетия, с его уже настрадавшейся душой. Видение прошло по душе и разуму лорда огненным штормом и ледяной бурей. Темное удушающее облако заткнуло глотку старого мага, заставило его захлебнуться невольным криком. И ведь это лишь крохотная часть обещанных вечных посмертных мук…
Лорд упал с лошади как громом пораженный. Перед его ослепшими глазами мелькали страшные картины. Он задыхался, сипел, царапал пальцами землю, взбивал пятками пыль и колотился затылком о землю.
Затем ему дали чуть прийти в себя, он вновь почувствовал себя живым, ощутил, как на его глотке разжимаются беспощадные пальцы первого Раатхи.
И когда старый лорд Ван Ферсис немного пришел в себя и осознал, что все их детские игры закончены, что принц Тарис не больше чем прогнивший золоченный фрукт давно упавший с королевского древа, не обладающий никакой реальной силой и не способный защитить даже себя самого, вот тогда-то бессильно задыхающийся и дергающий веком седой старик с мольбой вопросил:
— Как смогу я искупить, о Великий?!
И был дан лорду ответ, столь же бесстрастный и точный как удар опытного мясника:
— Найди чужака обокравшего меня! Найди и верни украденное! Верни!
Не было нужды называть имени вора — его лицо и фигура сами возникли в разуме старого лорда и были ему хорошо знакомы. Барон Корис Ван Исер. Старый знакомец. Ведь это благодаря влиянию и усилиям лорда барон был отправлен в Дикие Земли, а не на эшафот. Это он нажал на нужные рычаги в Королевской Канцелярии. Он убедил, подкупил или заставил нужных людишек сначала изменить судьбу Кориса, а затем привести его к нему для одного очень выматывающего ритуала…
Снова Корис…
Этот мальчишка бьет без промаха! И будто сам клятый Создатель направляет его руку!
— Сделаю! Все сделаю! Верну! — выдохнул сипло лорд, переваливаясь на бок и подобно больному животному застывая в неудобной странной позе — Верну!
Видение исчезло.
Перепачканный грязью старик слепо смотрел в весеннее небо. Столпившиеся поодаль люди боялись подходить. Они знали нрав старого имперского мага с даром соприкосновения умов. Никто не хотел сдирать с себя кожу. И никто не хотел уподобиться молодому безымянному парню чем-то выведшего лорда из себя. Парнишка до сих пор возможно был жив и бродил где-нибудь по Диким Землям — по приказу старого лорда он вырвал у себя глаза, а затем хорошенько разжевал их и проглотил, не переставая при этом молить о пощаде…
— На север! Мы держим путь на север!
Никто не посмел возразить или удивиться. Хотя до сего мига огромный отряд двигался на юг-запад.
На север — значит, на север…
— На север! — прохрипел очнувшийся от страшного видения принц Ван Санти, рывком поднимаясь с земли, куда упал незадолго до этого.
— На север — поддержал его и мертвенно-бледный полководец Риз Мертвящий, стоящий на коленях — На север! Мы должны найти его первым… и вернуть украденное, повелитель.
Тарис плакал. Он не скрывал обильных слез стекающих по холодным мертвым щекам. Сидя на земле, принц рыдал в голос, жалобным плачем выражая всю свою глубочайшую обиду на жизнь.
— Мне не быть хозяином своей судьбы… не быть… я всегда лишь забытая всеми жалкая тень исчезающая при первых лучах солнца! Исполнять чужие приказы и вечно бояться — вот мой удел! Но я принц! Принц! Принц Ван Санти! И весь мой грех, все мои несчастья — я родился вторым, а не первым! Будь же ты проклят, брат мой Мезеран! Пусть черви глодают твои кости вечность! Да исчезнет память о тебе навеки! Будь же и ты проклят, отец мой! Лишь из-за тебя все мои беды! Ты лишил меня престола! Из-за тебя я встал на этот страшный путь, на котором потерял все! Будь же проклят и ты, Создатель! Ты лишь мерзко ухмылялся с небес глядя на мои ужасные муки! А ведь я молил! Я мог бы обратиться к тебе, мог бы встать на светлую дорогу! Тебе всего-то надо было отворить дверь моей темницы! Но нет! Нет! Всем плевать на Тариса! Никому не интересна его судьба…
— Мы должны спешить, повелитель — поторопил Риз принца и с трудом сдержал рвущийся наружу безумный беспричинный смешок, исказивший его лицо бледной уродливой судорогой — Мне не страшна смерть. Но посмертие…
— Хватит с меня мук! Хватит! — неверно шатаясь, Тарис Некромант поднялся на ноги — Хватит с меня страданий! Я не хочу! Не хочу больше страдать!
— По коням! — приказал Риз паре десятков самых верных шурдов не оставивших своего живого бога даже в столь страшном поражении и беде. Их армию разметали в клочья. А клочья порвали на воющие лоскутки истекающие кровью. А лоскутки растерли в кровавой грязи…
Процветающая на протяжении двух столетий шурдская раса почти уничтожена. Но верные слуги, фанатичные верующие, не оставили погубившего их бога, слепо продолжая следовать за ним в его бесславном пути.
Изнемогающий от усталости и безнадежности небольшой отряд продолжил движение по узкой цветущей долине, где среди кустарника и деревьев угадывались разрушенные давней войной и временем руины домов. Взор Тариса скользил по этим свидетельствам множества загубленных его деяниями мирных жизней, а по его щекам стекали обильные слезы. Но нет, принц не горевал о несчастных невинных жизнях, принесенных в жертву его амбициям. Принц был занят куда более важным и привычным ему делом — он старательно жалел себя самого…
Глава пятаяГород шурдов. Эхо пустых коридоров…
Ледяные пики. Ледяные клыки. Снежные вершины. Ледяная пасть.
Такие названия шурды дали приютившему их не слишком длинному прибрежному хребту отделяющему северную часть Диких Земель от Ядовитого моря.
Здесь, у подножия угрюмых заснеженных гор, среди покрытых бурым лишайником скал, глыб и прочего каменного крошева возник город шурдов. Их главная гордость. Символ процветания их расы. Они не просто племя — они раса. Ведь у них есть град под горой…
И это правда. Город на месте. Никуда не делся. И жители остались. Если можно так сказать про горстку перепуганных грязных обитателей жмущихся по самым темным и дальним углам подземного логова. Иным словом это место не назвать. Город — слишком уж громко. Хаотичная путаница узких и очень узких проходов, десятки тупиковых ответвлений источающих немыслимую вонь, хлюпающая под глазами странная грязь кишащая червями и слизнями, наполненный темными испарениями затхлый воздух, один глоток коего способен свалить с ног даже самого сильного воина. Зловонная клоака. Настолько грязная, что даже каплющая сверху вода напитана сажей и гнилью, каждая такая капля оставляет грязный потек на моей недавно отстиранной во впадающей в море речушке с кристально чистыми талыми водами рубашке. Но я не жалуюсь. Ведь я сам решил навестить это место… Не жалуется и мой неумолкающий хромец проводник доживающий свои последние часы.
Много дней назад, после того как Истогвий пал от моей руки, а я потерял руку, к моему сердцу подступило странное опустошение. Я просидел на песке до заката, а затем и до восхода, слепо смотря на мерно накатывающие волны и вслушиваясь в их рокот. Прилив лизал мне ноги, суетливые крабы недовольно щелкали клешнями, оббегая меня и спеша к выброшенному на берег трупу Истогвия, чья судьба оказалась стать кормом для морской живности. Его судьба достала краешком своего траурного крыла и меня самого — в паре шагов от мертвеца колыхалась на мелководье моя отрубленная рука, а крабы и мелкие рыбешки жадно отрывали кусочки плоти, спеша урвать хоть немного. Удивительное ощущение — наблюдать как часть тебя с первобытной жадностью поедают в лучах закатного солнца, а затем при свете холодных звезд.
К утру того дня от моей руки не осталось ничего, исчезли даже кости. Истогвий превратился в почти полностью обглоданный костяк с редкими обрывками сухожилий болтающихся в воде. Волны все дальше отшвыривали его тело от моря, заодно принося с собой песок, что укутывал кости саваном, милосердно скрывая их от чужих глаз и даруя им покой. Сидя замершим истуканом, я лениво подумал тогда, что кости Истогвия выглядят необычно — многие из них странно искривлены и утолщены, а некоторые слишком уж коротки. Да и весь скелет будто бы уменьшился в размерах…
И вот тогда-то, ближе к полудню, когда я подумал о том, что от мертвеца почти ничего не осталось, это натолкнуло меня на мысль, что и раса шурдов может «похвастаться» тем же — благодаря пробудившемуся Тарису, что собрал всех темных гоблинов и погнал их в самоубийственном походе по Диким Землям.
И тогда же я вспомнил про город шурдов скрытый под Ледяными Пиками. А вдруг их столь восхваляемый пытаемыми мною визжащими шурдами действительно настолько красив и славен? Быть может части шурдов удалось скрыться от глаз Тариса? А ведь кто-то из невольных солдат наверняка не выдержал тягостей похода и подходящей темной ночью попросту исчез из лагеря? И куда же дезертир направит стопы? Не потянет ли его домой?
Обдумав все хорошенько, одновременно наблюдая, как песок закрывает смотрящий на меня с немой укоризной череп дядюшки Истогвия, я понял, что мне действительно интересно будет взглянуть на город шурдов. Я встал, повернулся лицом к востоку и сделал первый шаг, оставляя за спиной место ожесточенного сражения, о котором вряд ли кому-нибудь станет известно в будущем и о котором уж точно не станут петь бродячие менестрели.
Долгие дни я шел по хрустящему прибрежному песку, наслаждаясь ветром и солнцем, наблюдая, как вокруг меня расцветает жизнь. Виднеющиеся за песчаными холмами деревья укутались зеленой молодой листвой украшенной яркими цветами, пение птиц не замолкало даже ночью. Шаг за шагом приближал меня к цели. А когда мне становилось скучно, я переходил на стремительный бег, старательно не обращая внимания на боль в культе.
Рука отрастала… но на удивление медленно, будто бы в моем столь могучем и живучем теле что-то разладилось. Я грешил на каменный тесак, что всегда висел за моей спиной и непрестанно что-то бормотал мне в ухо. Тесак прожорлив и хитер. И очень коварен. Порой я просыпался из-за ощущения острой опасности, хватался за рукоять лежащего рядом разумного оружия и долго смотрел на него, пытаясь понять, на самом ли деле он собирался поразить меня подлым ударом, либо же мне просто приснился