Буркин вздохнул, спрятал лицо в ладонях, потом вновь поднял глаза.
– Ты сильно испуган, чего ты боишься? – спросила Лихова.
– Я не боюсь.
По крайней мере не боялся до этой минуты. Глаза Лиховой сузились и буравили его насквозь.
– Боишься, – сказала она сурово. – Тебя испугало, что нас сфотографировала репортерша из «Вечерки».
Буркин зло погрозил ей пальцем:
– Это была одна из тем нашего разговора с Молодцовым. Он наверняка тебе звонил!
Юлия кивнула и нимало не смущаясь согласилась:
– Ни у кого из нас нет тайн друг от друга, ты это знаешь.
Буркин понял, что лучше все рассказать.
– Я беспокоюсь за План. Нас становится слишком много, чтобы оставаться незамеченными. Я считаю, было неосторожностью с нашей стороны появляться вместе на людях. Каганов напал на след. Я думаю, ты знаешь, какие вопросы он задавал Олегу?
– Олег способен сам о себе позаботиться.
– А как мы позаботимся о Каганове?
– Тебе известно, что он говорил с Молодцовым о конфликте с дочерью? Для нас это весьма интересно.
– Ну и что же произошло между ними? – заинтересовался полковник.
– Она убежала из дома.
– И какие же выгоды мы можем извлечь из этого?
– Всему свое время, Антон, нам незачем спешить.
– Я не совсем уверен в Каганове. Он не такой слабый противник, как Хромов. Арест Караваевой был ошибкой.
– Зато тебе удалось засветить пленку.
Буркин повернулся к ней:
– И к чему это привело? Представляю себе, что бы я подумал, если бы мне вернули камеру с засвеченной пленкой! Их не так легко провести!
Лихова обвила руками, будто ползучими растениями, шею Буркина.
– Но зато они уязвимы. Ты можешь сделать с ними что угодно, а уж я и подавно, – утешала она полковника.
– Ну да, как и все остальные, – проворчал Буркин.
Ему следовало бы предвидеть ее реакцию. Юлия враждебно смотрела ему прямо в глаза.
– И это вы успели обсудить сегодня с Олегом!
– Он тебе все доносит!
– Если бы он этого не сделал, то рассказали бы Хозяева.
Буркин пытался избежать ее взгляда. Он не выносил, когда Лихова превращалась из красавицы в отталкивающее омерзительное существо.
– Если наши отношения тебя не устраивают, я могу позаботиться, чтобы они закончились.
Буркин опустил глаза и простонал:
– Все в порядке. Меня все устраивает. Я… я только не хочу терять контроль над происходящим.
Он лихорадочно старался развеять ее сомнения, утихомирить и заставить поскорее отпустить его.
Юлия одарила его долгим и мучительным поцелуем вампира.
– Ты сам нуждаешься в хорошем контроле.
Лихова терзала его, а Буркин был перед ней совершенно беззащитен. Она крепко держала его, он целиком принадлежал ей.
Антон не мог справиться с беспокойством:
– Но сколько еще противников нам предстоит убрать с дороги? Хромов исчез, так откуда-то взялся Каганов…
– Ты разделался с отцом Евгением – возник отец Георгий, – докончила она его мысль. – Считай, что Георгия уже нет. Ведь у вас будет голосование в пятницу?
– Прихожане поддаются, он начинает раздражать их. Ты ведь знаешь, он исключил Стальнова за измену жене?
– Думаю, это поможет церкви сделать решительный шаг.
– Но большая часть общины с ним согласна.
Юлия отошла в сторону, чтобы получше разглядеть Буркина, и от ее взгляда кровь застыла в его жилах.
– Боишься отца Георгия?
– У него много сторонников. Больше, чем я предполагал. Кто-то помогает ему во всем, и я не знаю кто. Подумай, что будет, если он узнает о Плане!
– Он никогда ничего не узнает! Мы его раздавим задолго до того, как он что-нибудь пронюхает.
Юлия вдруг успокоилась и улыбнулась.
– Мы отпразднуем его падение в пятницу.
– А Каганов?
– Каганов слабый, беспомощный идиот. Не беспокойся. Это не твоя забота.
Не успел Буркин опомниться, как он уже стоял на улице у захлопнувшейся двери черного входа.
Лихова наблюдала из окна за машиной Буркина, пока та не скрылась из виду. Юлия приоткрыла гардины, чтобы впустить свет, и погасила свечу на столике. Потом она достала из ящика письменного стола папку. Перед ней лежали подробные биографии, заметки об особенностях характеров, всевозможные фотоснимки, – это были досье на Михаила, Виолетту и Светлану Кагановых. Когда взгляд Лиховой упал на лицо Светы, в глазах профессора загорелся зловещий огонь.
Невидимая, на плече Лиховой лежала черная рука, унизанная драгоценными кольцами и золотыми браслетами. Бархатный голос нашептывал мысли, глубоко проникавшие в ее сознание.
Во вторник после обеда редакция «Вечерки» была похожа на поле сражения, покинутое воинами. Иван, наборщик, как всегда, взял сутки отгула, чтобы прийти в себя после бешеного галопа перед сдачей номера в печать. Фома, редактор, отправился добывать очередной материал.
Что касается Леночки, секретарши, ответственной за объявления, то она объявила, что увольняется с работы, и исчезла еще накануне вечером. Когда Лена ушла с работы, и Михаил ощутил, что редакция внезапно опустела.
Михаил и Вера были одни в стеклянной конторке. Сидя за подержанным письменным столом, Каганов мог целый день обозревать через стекло конторы три рабочих стола, пишущие машинки, мусорные корзины, телефоны и чайник. В помещении царил беспорядок: повсюду валились газетные вырезки, но ничего не происходило.
– Ты тоже не знаешь, где искать? – спросил он у Веры.
Девушка сидела на одном из рабочих столов, прислонившись к стене и помешивая ложкой в чашке с какао.
– Я знаю, где она хранит книги. Уверена, что у нее в журнале есть все нужные адреса и телефоны.
– Лучше всего дать объявление о найме нового секретаря на этой же неделе. Лена тянула тяжелый груз.
– Знаешь новости о Буркине?
Вера сидела на столе, как нахохлившаяся птичка, и, казалось, больше была заинтересована своим какао, чем пикантными новостями.
– Сгораю от нетерпения услышать, – отозвался Михаил.
– Я встречалась с Аленой, секретаршей полковника Буркина. Он исчезает каждый вторник после обеденного перерыва на несколько часов. У нашего дорогого Буркина есть удивительная подружка…
– Лихова, профессор психологии в университете, – закончил за нее Каганов.
Вера была разочарована.
– Мне просто повезло, Вера, – успокоил девушку Михаил. – Блестящая догадка.
– Между ней и Буркиным что-то есть! Он называет это терапией, но мне кажется, он получает от нее массу удовольствий. Если бы Буркин был женат, я бы знала, что мне делать.
– А ведь у нас образовался маленький клуб, и они до такой степени не желают, чтобы мы о нем догадались, что рискнули даже арестовать тебя.
– И засветить пленку.
– Хотел бы я знать, удастся ли что-нибудь извлечь из отпечатков пальцев.
– В картотеке их нет.
Михаил повернулся на стуле, в упор глядя на Веру.
– Сдаюсь! Рассказывай, что у тебя на уме!
Теперь девушка была довольна.
– Мой дядя тесно связан с прокуратурой.
– Погоди, не втягивай их в это дело. Пока еще рано… Молодцов и Буркин несли вздор: они-де не знают друг друга и близко не подходили к балаганам. О! Как бы я хотел иметь эти снимки!
– Но мне-то ты можешь верить.
Михаил несколько мгновений смотрел куда-то в пространство, размышляя:
– Давай выложим все факты на стол. Буркин и Лихова… Они чем-то похожи, в них есть что-то общее, убежден.
Вера удивленно подняла брови.
– С Лиховой я встречался всего один раз, когда Света только-только поступила в Праховский институт. А вот с Буркиным я успел пообщаться обстоятельно. И, быть может, тебе это покажется глупостью и выдумкой с моей стороны, но когда я с ними разговаривал, то они смотрели одинаково… У них во взгляде было что-то жуткое, как будто они меня гипнотизировали, внушали свои мысли или что-то в этом роде…
Вера саркастически усмехнулась.
– Ну что ты такое городишь! Неужели ты думаешь, что они принадлежат к какой-нибудь загадочной секте?
– Не знаю, как назвать, но это так. Конечно, Буркин не так силен, как Лихова. Он слишком часто скалит зубы. Молодцов тоже замешан, но он уж очень любит жонглировать словами.
– Пожалуй, тебе нужно выпить чего-нибудь покрепче. Кофе подойдет?
– Почему бы и нет? Принеси, пожалуйста.
Вера вернулась с полной кружкой, на которой стояло имя «Лена».
– Надеюсь, он достаточно крепкий, – сказала она, подав Михаилу кружку.
– Но почему эти трое так упорно стараются убедить нас, что не знают друг друга? – вслух размышлял Михаил. – И кто те, неизвестные? Толстяк и Привидение?
– Не знаю. У меня есть приятельница в университете, и она может кое-что рассказать о нашей таинственной профессорше.
Михаил смотрел на нее с сомнением.
– Не создавай мне новых проблем, пожалуйста. С меня хватит того, что есть.
– Я только пытаюсь выяснить, в чем, собственно говоря, дело. Неважно, пойдет оно в отдел новостей или нет. Мне казалось, что тебе хочется прощупать почву…
Михаил не мог забыть взгляда Лиховой. Душа его начинала болеть сильней, как только он вспоминал, что об идеях профессора он узнал от дочери.
– Если это те сведения, которые нам необходимы, то переверни хоть все вверх дном, но добудь их. Откопай мне эту информацию.
Михаил сел за стол и принялся стучать на пишущей машинке.
В этот вечер Михаил и Виолетта накрыли стол на троих. Неиссякаемая вера руководила ими, и родители не сомневались, что Света окажется рядом с ними, как обычно.
Михаил с грустью глядел на пустой стул Светы. Виолетта сидела напротив, ожидая, пока сварится рис.
Виолетта потянулась через стол и взяла Михаила за руку.
– Она вернется. Света взрослая и рассудительная и знает, что делает. Посмотри, как мало вещей она с собой взяла. Значит, она ушла не навсегда.
В эту секунду в дверь позвонили. Михаил и Виолетта вздрогнули от неожиданности.