– Как их звали и куда они подевались?
Вера записывала имена, а также сведения о каждом, насколько помнил Панов. Евгений Абернеев умер. Максим Дюжев обанкротился и сменил работу. Федор Ледовой, Дмитрий Виснарев и Рита Яковлева уехали из Прахова неизвестно куда.
– Включая Корнеева, нового ректора, – заметила Вера.
– И Давида Баранова, владельца земли.
– А как с Анатолием Хромовым? – спросил Михаил.
Панов сжал губы, опустил глаза и вздохнул.
– Он попытался выйти из игры, но к этому времени слишком много знал. Они заставили Толю уехать из города, состряпав подходящий к случаю скандал. Он мне постоянно твердил, что это новое увлекательное научное открытие в области человеческого сознания, и уверял, что вначале им двигал интерес к новому. Но он все больше и больше впутывался в их шашни. Они обещали поддержку, а значит, и успех его газете…
Панов продолжал говорить.
– Толе пришлось выбирать. Он всегда руководствовался истиной и был беспристрастен ко всем, даже к своим друзьям, включая меня. С другой стороны, он принадлежал к группе Лиховой, придерживался их философии и был осведомлен об экспериментах. Я думаю, он считал, что истина неприкосновенна, что пресса всегда имеет право на свободу, и начал печатать материалы об экономических проблемах.
– Да-да, припоминаю, – сказала Вера, – Хромов говорил, что они пытались взять его под контроль и диктовать, что ему следует писать. Это его страшно разозлило.
– Естественно. Когда дело касалось принципов, Толя в первую очередь оставался журналистом… – Панов снова вздохнул, глядя в пол. – Так что, увы, он попал под перекрестный огонь в моей борьбе с университетским правлением. Вследствие чего мы оба потеряли свои посты, положение в обществе… Я был даже рад все бросить и уехать.
Михаилу такие речи пришлись не по вкусу.
– Неужели они так сильны?
Панов был очень серьезен.
– Я даже не представлял себе тогда, насколько вездесущи и могущественны они на самом деле, да и сейчас до конца не представляю. Сейчас, сидя перед вами и вспоминая недавнее прошлое, я прихожу в ужас при мысли о том, как много людей в Прахове, не имеющих ни малейшего отношения к университету, исчезло в течение последнего года.
Панов был бледен, и в голосе его звучала тревога:
– Что вы оба собираетесь делать со всей этой информацией?
– Не знаю, – честно признался Михаил. – Пока мне нечего печатать.
– Помните, что случилось с Толей? Задумывались вы над этим?
Но Михаил и не собирался сейчас об этом думать. Он предпочел спросить о другом:
– Почему Анатолий не захотел со мной разговаривать?
– Он боится.
– Боится чего?
– Их. Системы, которая его сломила.
– Но с вами-то он разговаривал?
– Конечно. Обо всем, кроме того, что вас сейчас интересует.
– Вы продолжаете встречаться?
– Да, удим рыбу, охотимся, обедаем вместе. Он живет недалеко отсюда.
– Не можете ли вы ему позвонить?
– Позвонить и замолвить за вас словечко?
– Именно это я имею в виду.
– Я… я подумаю, но это все, что я могу вам обещать.
– Спасибо!
– Но… товарищ Каганов… – Панов подался вперед и взял Михаила за руку. Посмотрев на обоих журналистов, он сказал очень спокойно: – Мне страшно за вас. Вы не неуязвимы. Обдумывайте свои поступки и каждую секунду ясно осознавайте, что вы делаете.
Фома, ответственный редактор «Вечерки», был занят размещением объявлений и версткой полос очередного номера, когда звякнул колокольчик входной двери. У Фомы были более важные заботы, но Каганов и Вера уехали по своим таинственным делам, и, кроме него, в редакции никого не было.
– Здесь есть кто-нибудь? – произнес приятный женский голос.
– Минуточку, я сейчас выйду! – закричал Фома, вытирая руки влажной тряпкой.
По узкому проходу между столами он выбрался в приемную, где увидел привлекательную, нарядно одетую молодую женщину. При виде его она улыбнулась.
– Привет, чем могу помочь? – спросил он, все еще вытирая руки.
– Я прочла объявление, что вам нужна секретарша. Я пришла узнать, можете ли вы меня взять на работу.
– Если вы справитесь, то, пожалуйста, для вас тут масса дел!
– Да, я готова начать хоть сейчас! – ответила женщина с радостной улыбкой.
– Сергей Николаевич Бортянников, ответственный редактор.
Крепко пожав протянутую руку, женщина ответила:
– Карина. Карина Говорилова. Но я привыкла представляться только по имени.
– Приятно познакомиться.
Фома открыл маленькую дверцу в перегородке, приглашая Карину следовать за собой.
– Давайте я покажу вам, чем мы тут занимаемся.
Далеко от городов, в мрачном и таинственном поселке, надежно спрятавшемся за склонами громадных гор, срочно готовились к переезду. В здании, где разместилась администрация, около двухсот человек были целиком заняты работой: печатали письма, рылись в картотеках, просматривали архивы, подводили баланс, неустанно говорили о чем-то по телефону. Обслуживающий персонал в голубых рабочих комбинезонах подвозил горы пустых коробок и ящиков, куда работники канцелярий тщательно укладывали содержимое шкафов: книги, деловые бумаги и конторские принадлежности.
На веранде большого каменного особняка, расположившегося на краю поселка, появилась женщина, высокая и худощавая, с черными длинными волосами. Она внимательно наблюдала за всем происходящим. Оглядевшись по сторонам, стараясь расслабиться, она несколько раз глубоко вдохнула. Сойдя с веранды, женщина направилась к зданию администрации.
Несколько служащих, повстречавшихся ей по дороге, приветствовали женщину в черном, складывая руки под подбородком ладонями вместе и слегка кланяясь. В ответ она слегка кивала им головой и шла дальше.
Заведующая канцелярией, хорошо одетая дама, с волосами, туго стянутыми в узел на затылке, сделав шаг к женщине, тоже слегка поклонилась и спросила:
– Доброе утро! Что угодно первой помощнице?
Та с улыбкой ответила:
– Я бы хотела снять несколько ксерокопий.
– Я сделаю это немедленно.
– Спасибо, я хочу заняться этим сама.
– Конечно, пойду включу вам аппарат.
Заведующая поспешила в маленькую боковую комнатку, и первая помощница последовала за ней. Встречающиеся на пути люди приветливо кивали при их приближении и тут же возвращались к своим занятиям.
– Благодарю вас, вы можете идти, – отпустила ее девушка.
Заведующая канцелярией вышла. Первая помощница плотно закрыла за ней дверь. Потом она быстро вынула из сумочки маленькую книжку. Листая ее, женщина в черном пробегала глазами исписанные страницы, пока не нашла то, что ей было нужно. Затем, аккуратно положив книжку в аппарат, она начала нажимать кнопки.
Пересняв сорок страниц, она выключила ксерокс, тщательно сложила листы и убрала их вместе с книжечкой в сумку.
По лестнице, покрытой толстым ковром, девушка быстро поднялась в свою спальню и закрыла за собой дверь на ключ. Положив книжку на стол, она достала из ящика бюро коричневую оберточную бумагу и кусок бечевки. На бумаге уже стояло имя адресата: «Александр Михайлович Козин». Была в углу и фамилия отправителя: «Ю. Лихова». Она быстро завернула книжку в бумагу так и перевязала его бечевкой.
В просторном кабинете, расположенном в другой части особняка, на большой подушке сидел толстый, круглый мужчина средних лет, одетый на восточный манер.
Хотя в дверь не стучали, человек громко произнес:
– Входи, Анастасия.
Тяжелая дубовая дверь отворилась, и вошла первая помощница с коричневым пакетом в руке.
– Положи его на письменный стол.
Женщина подчинилась. Потом мужчина пошевелился, открыл глаза и потянулся, как бы просыпаясь.
– Значит, ты ее все же нашла? – произнес он насмешливо.
– Книжка и не терялась. В этой суматохе она просто завалилась в угол.
– Я даже не знаю, что это такое, – пожал он плечами, как бы отвечая на вопрос.
– Я не интересовалась…
Толстяк примирительно улыбнулся:
– Нет? Может быть, и нет. Но у меня иное ощущение. Иногда я понимаю тебя довольно хорошо, но иногда ты ускользаешь. В последнее время ты выглядишь такой озабоченной, почему?
– О! Все эти переезды, суета.
Мужчина обнял ее за талию и крепко прижал к себе.
– Не беспокойся, тебе не о чем волноваться. Мы перебираемся в место получше.
– Ты знаешь, я ведь выросла в этом городе.
– Нет-нет, мы уедем в другой, гораздо лучше этого. Но, кажется, ты мне не веришь?
– Ты должен меня понять, я испытываю настолько разноречивые чувства!
Толстяк подошел к ней, заглянул в глаза и, поддразнивая, расхохотался:
– Оно и видно! С одной стороны, у тебя нет никакого желания возвращаться в город, с другой стороны, ты сразу же кидаешься туда, чтобы участвовать в празднике!
– Да, конечно, раньше я этого не понимала.
Рассмеявшись, он отошел к письменному столу.
– Прекрасно, прекрасно. Нам больше не придется встречаться тайком в парке аттракционов. Ты сама видела, как волновались наши друзья из-за той встречи.
– Но зачем тебе понадобилось приходить туда и искать меня? Зачем ты их вообще притащил?
Толстяк сел на край стола и поднял церемониальный нож с золотой рукояткой и острым прямым клинком.
Посмотрев на нее поверх ножа, он проговорил:
– Потому что я не доверяю тебе. Я люблю тебя, я в общем-то составляю с тобой одно целое, но…
– Я не могу повредить Плану. Я только человек, одна из множества…
– Ты, дорогая Анастасия, разделяешь со мной мою жизнь, мои тайны и мою цель. Но я должен защищать свои интересы.
Понимающе улыбнувшись, Анастасия подбежала к нему и наградила долгим поцелуем.
– Я твоя и всегда буду твоей, – убежденно проговорила она.
Козин ответил ей довольной улыбкой, но его взгляд по-прежнему оставался острым и холодным.
– Естественно. Ты принадлежишь мне.