– С Вовой происходит то же самое. Мы его уже неделю не видели, – вздохнул Данила.
– Как это у тебя началось? – допытывалась Ирина.
Роман пожал плечами.
– Я уже до этого сбился с дороги. И теперь не уверен, что полностью освободился. Но я скажу вам, по моему мнению, меня втянули в эту дьявольщину, когда мне предсказывали судьбу. Три года назад, во время праздника, в парке аттракционов.
– Это подтверждает, насколько далеко зашло дело в нашем городе! – заметила Леся Меднова. – Гадалок и астрологов здесь больше, чем врачей в больнице.
Роман продолжал свой рассказ:
– Но это вовсе не так просто. Я имею в виду, что столкнулся с настоящей мистикой, когда этим занимался: видел, как предметы летали сами по себе, мог читать мысли других, однажды я даже вышел из тела и парил над городом. Лучше всего, если вы все начнете серьезно молиться!
Отец Георгий понял, что пора взять разговор в свои руки:
– Хорошо! Я чувствую обязанность молиться за наш город, уверен, что и вы тоже. Я думаю, что именно так мы найдем ответ. Это первое, с чего нужно начать.
Все были готовы. Многие чувствовали себя неловко перед необходимостью молиться вслух, другие, привыкшие к этому, молились с полной отдачей. Но все относились серьезно к каждому сказанному слову, стараясь максимально выразить свои чувства и мысли. Кто-то затянул простой псалом, те, кто знал его, подхватили, остальные пели, разучивая на ходу.
Вверху, на крыше, пели ангелы, такими же мягкими мелодичными голосами, какими звучат бас и виолончель в симфоническом оркестре. Трикс развел руки и с широкой улыбкой смотрел на Никона. Улыбнувшись в ответ, тот обнял друга. Машанаи вытащил из ножен меч, и тот заплясал у ангела в руках, сверкая и рассыпая в воздухе разноцветные брызги. Увлеченные пением, ангелы смотрели куда-то в бездонное небо, покачивая в такт распростертыми крыльями и руками.
Возле железнодорожной станции, расположенной на самом краю Прахова, в заброшенной водонапорной башне, Серафим собрал своих воинов на совет.
Танат прохаживался взад и вперед, и его голос отзывался эхом от высоких стен огромного резервуара:
– Капитан, я заметил, когда враг завлек Каганова в ловушку. Произошла опасная перемена в его чувствах к Караваевой. Семье журналиста грозит серьезная опасность.
Глубоко погруженный в свои мысли, Серафим рассеянно кивнул:
– Этого и следовало ожидать. Рафавал знает, что прямым ударом ничего не добьешься, его коварная рука нащупала самое слабое место. Он пытается скомпрометировать их. Если Каганов потеряет семью, он сломается!
– Нет, не сломается. Согнется, ослабеет наверняка. Однако все зависит целиком и полностью от грязи в его душе, от которой Божий Дух должен убедить его избавиться. Мы ничего не можем сделать.
Сим, стоящий поблизости, размышлял над словами Серафима. Естественно, то, что тот говорил, было верно.
– Вопрос не в том, что будет, «если Каганов падет», а в том, «когда». Отец Георгий и Михаил Каганов закладывают фундамент, который нам необходим в сражении за город. Когда они сделают свое дело, они оба должны пасть, и Георгий, и Михаил. Только их полное поражение поможет вытащить Танатоса из укрытия.
Сим и Танат в смущении смотрели на Серафима.
– Ты… ты думаешь пожертвовать этими людьми?
– Только временно, – ответил капитан.
Михаил достал толстый коричневый конверт с документами, тайно скопированными Романом Ивановым в бухгалтерии университета, и протянул его через перегородку в редакции «Вечерки» Фоме Холодцову. Ревизора Холодцова Каганов знал достаточно хорошо и вполне доверял ему.
– Я не понимаю, что ты сможешь извлечь из всего этого, но постарайся отыскать то, что нашел Иванов, и проверь, что за темные делишки они там творят. Я дам тебе бесплатно место для нескольких объявлений.
– Идет, – Холодцов улыбнулся. – Я займусь этим делом и дам тебе знать, как только появится что-нибудь конкретное.
Холодцов ушел. Михаил вернулся в свой кабинет, чтобы заняться обычной вечерней работой вместе с Верой. Они просматривали груды записей, газеты и прочие материалы, которые смогли свободно раздобыть. Посреди этой бумажной горы лежал список с именами, адресами, должностями и счетам из налоговой. Листок за листком.
Каганов просмотрел запись разговора с Хромовым.
– Отлично, как у нас дела с судьей, как бишь его зовут, Давыдовым?
– Алексей, – дополнила Караваева и полистала телефонный справочник за прошлый год. – Да, Алексей Давыдов, улица Циолковского, дом двадцать один. – Она тут же заглянула в свои каракули, наспех сделанные в архиве горсовета. – «Циолковского, 21» – она пробежала глазами один листок, потом второй, третий, пока наконец не воскликнула:
– Нашла!
– Еще один!
– Может быть, так: Давыдова убрала Организация, а «Осознание» вошла в дело и купила его дом?
Михаил сделал несколько записей в своем блокноте, затем задумчиво произнес:
– Хотел бы я знать, почему Давыдов уехал и за сколько он продал свой дом. Еще мне хотелось бы знать, кто сейчас живет в его доме.
Вера пожала плечами.
– Можно пройтись по спискам и проверить адреса всех входящих в Организацию. Бьюсь об заклад, это один из них.
– Как насчет Булкина, судьи, заменившего Давыдова?
Караваева заглянула в другой лист.
– Нет, Булкин живет в доме бывшего директора школы… Сологуба, Валерия Сологуба.
– Да, точно, он потерял свой дом на за долги.
– И таких много. Уверен, что мы нашли бы больше, если бы знали, где искать.
– Каким-то образом получается, что все эти люди не заплатили налог на жилье. Не могу поверить, чтобы все они ловчили с налогами.
– Кто-то умело распоряжался деньгами, так что они не доходили до цели.
– Это грязное дело, Каганов. Очень грязное.
– Артем Григорян, бывший ревизор, здесь ни при чем. Он вынужден был уйти из-за постоянных конфликтов. Теперь там сидит Иван Причальный. Как ты думаешь, он куплен «Осознанием»?
– Уверена.
– А что у тебя есть об Орлове, мэре нашего славного города?
Вера проверила записи и отрицательно покачала головой.
– Он только что купил себе дом. Все выглядит вполне законно. Подозрительно только то, что дом принадлежал бывшему начальнику милиции, оставившему город безо всяких причин. Может быть, это имеет значение, а может, нет. То же и с другими людьми, их действия меня настораживают. И подумай о Красильниковых. Ты знаешь, что их магазин был продан «Осознанию»?
Михаил снова углубился в бумаги.
– Ну и каша! – воскликнул журналист. – Давай пройдемся по всем членам правления и посмотрим, какая там получается картина.
Вера полистала свой блокнот.
– Я знаю точно, что дом Кварцевой принадлежит «Осознанию». Некое взаимовыгодное соглашение, помогающее избежать уплаты налога.
– И Арсений Купцов?
– А разве он не у тебя?
– У одного из нас, но не помню точно, у кого.
Оба стали искать, копаясь в ворохе бумаг. Каганов нашел наконец нужное среди своих заметок.
– Вот. Арсений Купцов, улица Московская, дом двадцать девять.
– Так, где-то я этот адрес встречала. Да, этот дом принадлежит «Осознанию».
– Вот это да! Похоже, записать все, что имеешь, на счет «Корпорации “Осознание”» – необходимое условие для вступления в секту.
– В таком случае Молодцов и Буркин тоже должны были переписать свою собственность.
– Скорее всего, так.
Михаил читал имена членов университетского правления, одно за другим, а Вера изучала их адреса. Из двенадцати восемь жили в домах, принадлежащих «Корпорации “Осознание”», остальные – в квартирах, и одна из них была расположена в доме, купленном «Осознанием». Об оставшихся домах у Веры не было сведений.
– Конечно, Козин и «Осознание» связаны друг с другом. Это совершенно ясно. – С минуту Каганов размышлял. – Но знаешь, что меня действительно пугает? Все, что мы пока узнали, выглядит вполне законно. Однако хорошо видно, что они работают внутри системы, или по крайней мере делают все, чтобы так выглядело.
– Но, Михаил! Ведь он, скажем прямо, старается скупить весь город!
Каганов набрал полные легкие воздуха и потом сказал с шумным вздохом:
– Да, мы можем попытаться напасть на след тех, кто продал дом и уехал из города. И постараться разузнать, почему это случилось. Мы можем проверить, какую должность они занимали здесь, и найти тех, кто занимает ее теперь. И расспросить, какую связь он или она имеет с «Осознанием». Или с группой промывания мозгов «Вселенское Сознание». Мы можем спросить каждого из них, что они знают о неуловимом господине Козине. Мы можем сами покрутиться вокруг «Осознания», чтобы узнать, где располагается эта корпорация, чем занимается и чем еще владеет. Нам предстоит масса дел. И затем, насколько я понимаю, настанет время пойти к нашим друзьям со всем, что у нас окажется, и получить у них ответы на все наши вопросы.
По тону Каганова Вера заметила, что его беспокоит какая-то мысль.
– Тебя что-то смущает?
Каганов отбросил свои записи и задумался, откинувшись на стуле.
– Вера, было бы идиотством верить, что от этой заразы могут спасти прививки. Я подозреваю, что они уже завладели моей дочерью.
Это было внезапное озарение, и Каганов ужаснулся, услышав свои собственные слова.
– Ну хорошо, какую еще власть они могут применить, кроме экономической и политической? Я не собираюсь вникать в их космическо-спиритическую чепуху. Потому что это все просто умопомрачение.
– Тебе хорошо говорить, ты неверующая.
– И, как видишь, это значительно легче.
– Представь себе, что с нами могло бы произойти то же, что случилось… с Хромовым. Семья разбита, а ты трусливо прячешься в кустах и бормочешь о… привидениях?
– Я бы предпочла в таком случае оказаться на месте Панова. Он, похоже, прекрасно себя чувствует, копаясь в своем огороде в деревне.
– Да, Вера, пусть так, но мы должны предвидеть опасность еще до того, как она нас настигнет. – Он взял ее за руку и сказал очень серьезно: – Я надеюсь, мы оба сознаем, какой смертельной опасности мы себя подвергаем. Может быть, мы уже слишком далеко зашли. Я хочу сказать, что у нас еще есть возможность все бросить…