– Захар, ты ведь в лес уходишь не для того, чтобы браконьеров искать.
– А для чего тогда? Мы здесь с Алексом три года назад целую банду выследили и обезвредили. Правда, я тогда тоже полгода за ними шел по следу. Они около водопадов обустроили себе местечко.
– Здесь есть водопады?
– Конечно, есть. Хочешь, завтра на рассвете пойдем к ним? Сейчас как раз тают снега на вершинах хребтов и вода словно тонны серебра обрушивается со скал, поднимая в воздухе облако брызг. Видела бы ты как эти брызги сверкают и переливаются на солнце.
– Ты когда об этих местах говоришь, находишь такие красивые слова, а когда я тебя о твоей жизни спрашиваю, говоришь скупо, словно у тебя зуб болит.
– Так не о чем рассказывать там, Инга. Там и есть все скупо и бесполезно.
– Как ты решил стать врачом?
– Не помню. Просто пошел в медицинский, подал документы и поступил. Как-то так.
– А почему именно в медицинский пошел? Мог ведь в любой другой вуз отнести документы?
– Да не помню я уже такой ерунды. Сестра тогда обрадовалась, что я поступил. Мне приятно было.
– А сестра что?
– Она с детства мечтала быть врачом. Все игрушки перештопала. Мне родители Крокодила подарили. Так она ему в первый же день наложила повязку на руку, видимо, с гипсом. Медведь у меня еще был. Тот вообще в нескольких местах был прооперирован Танькой и аккуратно заштопан. Вся семья знала, что она хирургом будет.
– А потом?
– А потом Танька увидела раздавленного кота, с настоящей кровью и всем остальным. И выяснилось, что она ужасно боится крови. Даже не знаю, по чем она больше плакала: по своей разбившейся мечте или из-за того, что человечество потеряло потенциального хирурга.
– И ты решил восстановить справедливость для человечества?
– Ничего я не решал. Так чего-то вспомнилось сейчас про детство.
– А ты во что играл, когда маленький был?
– А мы с Артуром в войнушку играли. Меня на все лето отвозили к бабушке. Там под Витебском как раз партизанские края. Весь лес окопами и землянками изрыт. Много чего с войны осталось. Вот мы там и играли.
– Опасные игры.
–Да, бывало, что и снаряды находили. А мы тогда дети были, не понимали, что погибнуть могли.
– И кем ты в той игре был? Небось капитаном?
– Да нет, я никогда не стремился стать капитаном, меня устраивала роль военного врача, я заведовал госпиталем. Надо же, совсем забыл про это.
Инга рассмеялась:
– Получается не только твоя сестра о карьере врача мечтала. Почему ты больше не работаешь? Здесь в городе тоже есть больница. Не хочешь в Москве, можно в Иркутске устроиться. Хотя бы на пару дней в неделю. Будешь помогать людям, как всегда и хотел.
– Я уже напомогал. Угробил ребенка. Светлая такая девочка. Улыбалась перед операцией и спрашивала, не будет ли ей больно. А у меня конвейер. Правда, в тот день только одна операция была. Наверное, потому так и запомнилась.
– А почему только одна?
– Мать ее оплатила целую смену, чтобы все внимание бригады на ее девочку было. Единственная дочка. Все переживала мать, нервничала. У нее за год до этого муж в аварии разбился.
– Бедная женщина.
– До сих пор помню ее глаза, когда мы сказали ей. Самое ужасное, что не было такой острой необходимости эту операцию делать. Можно было бы пару лет наблюдать. Но мать ужасно переживала, мнительная очень была. Сказала, что не выдержит, если с ее девочкой что-то случится и поэтому лучше сразу все прооперировать и быть уверенной, что ребенку ничего не угрожает. Вот и прооперировал я.
– Сложная операция была?
– Да нет, простая и я бы даже сказал обыкновенная.
– Тогда что произошло?
– Не знаю я. Знаю только, что виноват и ни один суд в мире меня не оправдает перед самим собой.
– А как получилось, что в Москве суд посчитал иначе?
– А меня лучший адвокат города защищала. Дина Григорович.
– Ого! Хирурги так зарабатывают? Не знала, что зарплата московского врача может позволить нанять Григорович.
– Нет. Так не зарабатывают. Она меня бесплатно защищала.
– Не понимаю. Вас что-то связывало?
– Нет. Она сама предложила. Сказала, что любит громкие резонансные дела и за них может взяться бесплатно.
– Странно как-то. А ты с ней раньше был знаком?
– Нет. Но Артур ее знал. Она защищала какого-то спортсмена, которого обвинила бывшая жена во всех грехах мира. Артур сказал, что эта Дина раскопала все, что пропустили следователи. Она им очень помогла. Прислал мне ссылку на какую-то программу с ней. Выглядело все довольно презентабельно и убедительно. Я тогда ни о чем вообще думать не мог. Мне в начале казалось, что меня кто-то жестко подставил. Я ухватился за нее, как за свой последний шанс.
– И она смогла убедить суд в твоей невиновности.
– Да.
– Но ты после этого не смог продолжить ни просто работать, но даже жить в Москве и уехал в тайгу. Почему?
Захар встал, подхватил кочергу с земли, повернул поленья, отбрасывающие золотистые искры и вернулся в кресло. В темноте ночи его лицо казалось жестким и неприветлимым, обуреваемым внутренними демонами, от которых никуда нельзя убежать, которые все помнят, даже, если весь мир уже забыл.
– Потому что пока она собирала документы для защиты, опрашивала свидетелей и знакомила меня со всеми обстоятельствами дела, становилось совершенно очевидно, что я действительно виновен в этой ситуации, хоть и неумышленно.
– И ты решил наказать себя сам.
– Ничего я не решал. Главврач после суда попросил написать по собственному. И я его понимаю. Зачем ему в клинике такая история. Сказал, хоть и любит меня как сына и я его курочка, несущая золотые яйца, в этой ситуации нам придется расстаться. А потом я узнал, что у него роман с моей Вероникой. Эта история как-то их сблизила.
– А Вероника? Она…
– Девушка моя. Была.
– Расскажи о ней.
– Да что рассказывать? Медсестра. Работали вместе. Красивая, словно с подиума сошла. Холодная немного, но я в душу не лез и меня все устраивало. Чем-то на тебя похожа, только брюнетка.
– Понятно.
Они немного еще посидели молча и потом пошли в дом. Инга постаралась не показать, как больно ее задело такое сравнение с какой-то Вероникой. Ночью Инга снова проснулась от того, что Захар метался во сне и пытался прогнать свой кошмар. Но утром, когда Инга проснулась, она уже была в доме одна.
Глава 12. Мандарины
Дверь распахнулась и Захар вошел так, словно это было нормально: прийти спустя сутки без объяснений.
– А я думала, тебя медведи сожрали.
– Им меда хватает.
– Тогда волки загрызли. Сложно представить другую причину для взрослого человека, чтобы исчезнуть и не предупредить. Тем более мы накануне уже обсуждали твои исчезновения и внезапные появления.
–Инга, я в засаде сидел. Снова следы шин заметил. Я же говорил, что они вернутся.
– А я решила, что ты просто сбежал, чтобы не пришлось рассказывать ничего больше.
– Почему ты все время находишь как ковырнуть туда, где совсем не хочется?
– Ты же хирург и сам должен знать, что если появляется нарыв, то чистить его больно, но необходимо, чтобы рана заросла.
– У тебя вкусно пахнет. Что ты добавляешь в еду, что запах на километры вокруг?
– Не переводи разговор. Ты прячешься от проблем. Настоящая смелость – не с браконьерами бороться. А позволить девочке во снах сказать то, что она пытается тебе сказать.
– Инга, это же чушь. Ты же не веришь в это все?
– Может и не верю. Но раз тебе снится один и тот же сон уже третий год с ним нужно разобраться раз и навсегда.
– Это обыкновенный кошмар, мой персональный ад и я с ним научился жить. Не надо искать мистику там, где ее нет.
– И это все ты мне говоришь на берегу Байкала? Где в каждом поселке свой шаман, а про каждую скалу, про каждый камень есть своя легенда! Местные считают озеро живым и никакие научные исследования не могут объяснить происходящие здесь явления.
– Всему можно найти объяснение. Если ты про оптические иллюзии, которые выглядят словно компьютерная графика и смущают неокрепшие умы, то ученые объясняют их резонансом холодной байкальской воды, которая не прогревается даже летом. Все-таки полтора километра глубины.
– Я не про это. Ты не веришь в то, что девочка во снах приходит не просто так и убегаешь, вместо того чтобы позволить ей сказать то, что она пытается, и разобраться наконец в этой истории.
– Ты не шутишь? Ты правда веришь в то, что сейчас говоришь? Может мне еще к шаманам сходить спросить, что ей от меня надо? Перестань лезть в это дело! Я тебе запрещаю!
– Во-первых, ты не можешь мне ничего запрещать. А во-вторых, она приходит к тебе каждую ночь и не спрашивает у тебя, веришь ты в нее или нет. И если ты такой умный и все можешь рационально объяснить с научной точки зрения, то давай, расскажи мне наконец что это такое.
– Я думаю, что просто увидел что-то похожее на северное сияние и мой мозг связал с ним эту историю. Теперь я вижу этот свет за горами и после этого главный кошмар своей жизни. У всего должно быть рациональное объяснение.
– А где ты в Москве мог увидеть сияние за горами? Ну пусть даже северное сияние. Расскажи мне.
– Ну что ты пристала? Что ты хочешь от меня? Пришел, думал, отдохнуть немного. Так нет же.
– Пока ты убегаешь от проблемы, она никуда не девается. Я это точно знаю. У тебя только один шанс разобраться с ней, но для этого придется найти ответы на все вопросы и иногда эти вопросы будут неприятными. Предлагаю сейчас поесть и после этого сесть и рассказать мне все, что случилось в день операции. Вспомни все события того дня.
– Ну спасибо Алексу, отправил тебя в отпуск на мою голову. Ты же собиралась книгу писать про своего Дэна. Вот садись и пиши.
– Я сама решу про что мне и когда писать. Но так дело больше не пойдет, хватит!
Захар сел за небольшой деревянный стол и стал медленно прожевывать запеченное в травах мясо, всем видом показывая, что пока он ест, на откровения пусть даже и не рассчитывает. Закончив с едой, он залил им обоим кофе и протянул Инге чашку.