Каплер
Александр Покрышкин, единственный удостоенный в годы войны золотой звезды Трижды Героя Советского Союза, окончил лётную школу в 1939 году. Звание полковника он получил в июне 1944-го. За годы войны Покрышкин совершил 650 вылетов, провёл 156 воздушных боев и лично сбил 59 вражеских самолетов. В генерал-майоры его произвели после смерти Иосифа Сталина, не желая смущать генерал-лейтенанта Василия Сталина, в послужном списке которого за четыре года войны набралось 26 боевых вылетов и 2 лично сбитых самолёта противника, чему «свежо предание, да верится с трудом». Есть немалые подозрения, что Васе они были приписаны. Но следует быть справедливыми: трусом он не был, и скромную статистику нельзя ставить ему в вину. Сталин, потеряв старшего сына, не хотел рисковать младшим и запретил Васе участвовать в боевых вылетах.
Был ещё один Трижды Герой Советского Союза, Иван Кожедуб, но третью золотую медаль он получил в августе 1945-го. Войну Кожедуб закончил майором, с 64 сбитыми самолётами противника.
…Полковник Василий Сталин в самый тяжёлый период войны, когда у Люфтваффе было подавляющее превосходство в воздухе, устроил себе в Зубалово разгульную жизнь.
Светлана Аллилуева, в октябре 1942-го пошедшая в 10 класс, вспоминает в «Двадцати письмах» о днях, когда под Сталинградом решался исход войны:
«Жизнь в Зубалове была в ту зиму 1942 и 1943 года необычной и неприятной… В дом вошёл неведомый ему до этой поры дух пьяного разгула. К Василию приезжали гости: спортсмены, актёры, его друзья-лётчики – и постоянно устраивались обильные возлияния, гремела радиола. Шло веселье, как будто не было войны. И вместе с тем было предельно скучно – ни одного лица, с кем бы всерьёз поговорить, ну хотя бы о том, что происходит в мире, в стране и у себя в душе… В нашем доме всегда было скучно, я привыкла к изоляции, к одиночеству. Но, если раньше было скучно и тихо, теперь было скучно и шумно».
Вспомнились, но не в оправдание, при чтении записок Светланы о зубаловских пиршествах её брата, строки Давида Самойлова, будущего возлюбленного Светланы, о поколении, окунувшемся в войну, не успевшем нагуляться, и кутящем напропалую, как будто день веселья – последний. Но речь-то в строках Самойлова, пахнущих гарью и порохом, о фронтовой любви, о которой автор написал в книге «Любовь, секс и… война».
Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые.
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!
Полковник Василий Сталин в дни Сталинградской битвы кутил. Бил жену. Заводил романы. Отбил жену у кинооператора Романа Кармена и поселил её вместе с матерью и сыном в Зубалове (это произошло, когда Галина Бурдонская, не выдержав пьянок и измен, собрала вещи и в очередной раз ушла от него). Кармен написал письмо Сталину, распорядившегося вернуть жену мужу, а сыну влепил 15 суток ареста, чтобы протрезвился и поумнел.
В конце октября, в один из разгульных дней полковника Сталина, когда в Сталинграде велись ожесточённые уличные бои и только за два дня сражения сибирские дивизии генералов Жолудева и Горишного потеряли около 75 процентов личного состава, Вася привёз на дачу сценариста Алексея Каплера.
Познакомились они в гостинице «Москва», где жили находившиеся в Москве писатели, дипломаты, артисты: Илья Эренбург, Леонид Утёсов, Евгений Петров, Валентин Катаев, Роман Кармен, Константин Симонов… В тылу они не отсиживались, с риском для жизни выезжали в действующую армию фронтовыми корреспондентами. Домой вернулись не все. За неделю до сдачи Севастополя был сбит самолёт, на котором из осаждённого города вылетел Евгений Петров…
Кармен, Слуцкий и Симонов задумали фильм о лётчиках и, чтобы гарантировать беспрепятственное прохождение сценария, пригласили в консультанты Василия Сталина, полагая, что руководство киностудии не станет привередничать, увидев в титрах фамилию сына вождя. Маленькая хитрость, полагали они, откроет дорогу к Сталинской премии.
Итак, Зубалово, конец октября. Для продолжения очередного банкета Вася привёз на дачу новых друзей. Киносценарист Алексей Каплер, лауреат Сталинской премии первой степени, полученной за сценарии фильмов «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году», накануне вернулся из партизанского края – он вылетал через линию фронта к партизанам для сбора материала к сценарию художественного фильма и участвовал в боевых операциях.
Вначале Светлана и Каплер друг на друга не обратили внимания – слишком большой была разница в возрасте. Может, всё обошлось бы, но в разгар гуляния кто-то предложил отправиться в Комитет кинематографии, расположенный в Гнездниковском переулке, на просмотр американского боевика. Светлана захотела присоединиться. Она жила уединённо, в замкнутом мире. Театр, кино и книги были её единственным развлечением. До войны на правительственных дачах по выходным показывали новые кинофильмы, среди них были и голливудские, никогда не попадавшие в кинопрокат, но на просмотрах недублированных фильмов можно было изучать английский язык, и кремлёвские дети пользовались этой возможностью.
Светлане были знакомы заокеанские звёзды кино – Грета Гарбо и Ширли Темпл, Бетти Девис и Дина Дурбин, Кетрин Хэпберн и Спенсер Треси, Мирна Лой и Кларк Гэйбл, Барбара Стенвик и Роберт Тейлор, – и она, обладая хорошим вкусом, отличала талантливый фильм от посредственного. Когда закончился показ, она смело высказала своё мнение: фильм ей не понравился. Разговор перешёл на кино, и Каплер был удивлён зрелостью её мыслей.
Никто никогда не сможет объяснить, из чего зарождается чувство. Пустяк, мелочь, стукнет по башке, и всё тут. Чем-то Светлана задела в тот вечер Каплера, хотя он был вдвое старше её и видывал немало женщин, дважды состоял в браке. Но, возможно, на начальном этапе немалую роль сыграла её фамилия. Люди слабы, и во все времена (нынешние не исключение) нередко матримониальные планы связывались с приобретением выгоды.
Когда они вышли на улицу, разговор о голливудском кино продолжился, и Каплер предложил ей посмотреть другие голливудские фильмы, на его вкус хорошие. Она согласилась, и он привёз в Зубалово «Королеву Кристину» (Queen Christina) – исторический фильм с легендарной Гретой Гарбо в роли шведской королевы. Светлана была потрясена фильмом, и Каплер остался доволен. Он обратил внимание, что она отличается незаурядным умом, искренностью и чистотой и, несмотря на громкую фамилию, этим не кичится, скромна и легка в общении.
Друзья называли Каплера Люсей (для остальных он был Алексей или Алексей Яковлевич), и Светлана подхватила от них это имя. Каплер не возражал. Люся стал значить для неё намного больше, чем просто известный киносценарист.
Настал роковой для семьи Сталиных день, 8 ноября 1942 года.
На празднование 25-й годовщины Октябрьской революции Вася пригласил на дачу знатных гостей. Приехали Константин Симонов и Войтеков с жёнами, звёздами кино Валентиной Серовой и Людмилой Целиковской, лётчики, артисты (многих Светлана видела впервые), и, когда после шумного застолья заиграла радиола, Каплер подошёл к Светлане и неуверенно пригласил на танец: «Вы танцуете фокстрот?» Спокойно, одним словом можно было ему отказать: «Нет», – и ничего бы не произошло, он не стал бы настаивать и отошёл в сторону, но, смущаясь, она приняла приглашение.
Был ли это первый бал Наташи Ростовой? Если сравнивать, то уж с большой натяжкой. Дочь главы государства впервые в своей жизни надела нарядное платье, сшитое по заказу у профессиональной портнихи, к которому приколола гранатовую брошь, доставшуюся в наследство от мамы. Отец не баловал её обновками – вместо нарядных туфелек на ногах первой дочери государства (по аналогии с первой леди) надеты полуботинки без каблуков, в которых особо не натанцуешься. Что есть, то есть – не босиком же она вышла в круг танцевать и не в валенках, хотя кинозвёзды разоделись наряднее и на их фоне она выглядела как Золушка.
Каплер почувствовал её неловкость и, желая сделать ей комплимент, заверил, что она неплохо танцует (вряд ли это соответствовало действительности: ей не у кого было брать уроки). Но ей так одиноко было в тот вечер и так хотелось сердечного дружеского тепла, что доброе слово, сказанное из вежливости, вызвало прилив нежности. Ей захотелось закрыть глаза и приклонить голову к его груди, неожиданно ставшей родной.
«Что вы невесёлая сегодня?» – спросил он, не подозревая, что невинным вопросом совершенно случайно попал в яблочко, угодил в уязвимое место. Достаточно было одного душевного доброго слова, чтобы Светлану прорвало на откровения…
Восьмого ноября застрелилась её мама (более полугода, как Светлана уже знала страшную правду), и в этот день исполнилась десятая годовщина её смерти. Василий о маме в пылу застолья не вспомнил… В этот роковой день Светлана раскрыла сердце малознакомому человеку, казавшемуся ей умным и добрым, она говорила безостановочно, что ей скучно и одиноко в доме, в котором никто её не понимает, о брате, с которым ей неинтересно, и, главное, о тягостном юбилее, десятилетней годовщине со дня смерти мамы, которую все позабыли: и брат, и отец…
Каплера потрясла её искренность. Гремела музыка, одна пластинка сменяла другую, а они не могли уже оторваться друг от друга, держались за руки, делая вид, что танцуют, и разговаривали. Их неудержимо потянуло другу к другу, в опасный водоворот любви, загубивший не одну жизнь. Любовь принцессы и трубадура только в сказке завершается счастливо.
Через несколько дней Каплер вылетал в Сталинград. Оставшиеся до отлёта дни заполнены были встречами. Им было нелегко видеться при образе жизни Светланы, ограниченном кремлёвскими стенами, вне которых, куда бы они ни шла, за ней неотступно следовал «дядька». С 1940 года им был Михаил Климов.
Каплер, чтобы преждевременно не нарываться на неприятности, тактично поджидал её после школы в подъезде соседнего дома, а затем они шли в Третьяковку, в театры, на «Синюю птицу» и «Пиковую даму», и, хотя Каплер терпеть не мог оперу (он признался в этом Светлане), у них была возможность общаться, гуляя по фойе. На небольшом отдалении по заснеженным улицам повсюду за ними следовал «дядька», обескураженный непредвиденной ситуацией, не регламентируемой инструкцией. Они знали, что он обязан докладывать обо всём генералу Власику, и тем не менее его игнорировали. Если его присутствие за их спиной неизбежность, с ней надо смириться и воспринимать с чувством юмора. Разве может Земля попросить Луну перейти на другую орбиту, а человек попросить свою тень дать возможность побыть ему одному?