Серго Берия, которому после освобождения из тюрьмы в ноябре 1954-го выдали паспорт на имя Сергея Алексеевича Гегечкори и отправили в ссылку в Свердловск (он работал в «почтовом ящике» в должности старшего инженера), писал в своих воспоминаниях, что Светлана была привязана к его матери и поддерживала с ней контакт. Нину Теймуразовну также сослали в Свердловск. Светлана написала ей об очередных загулах брата, и она ответила: «Отправь его к нам». Серго от себя добавил, по наивности полагая, что на правах школьного друга мог бы на него повлиять: «Я бы помог ему с работой и распоясаться не дал бы».
Светлана ответила Нине Теймуразовне, что это бесполезно. «Даже я, – написала она, поставив на брате крест, – справиться с ним не могу. Он пропащий человек».
Между братом и сестрой давно уже не было никаких отношений: ни дружественных, сердечных, ни родственных.
В апреле Вася уехал в санаторий в Кисловодск; с ним поехала его шестнадцатилетняя дочь Надя. Из Кисловодска она писала домой, что вновь начались попойки, что он шумит, скандалит, всем грозит и всех поучает.
Его поведение стало выходить за допустимые нормы. Девятого апреля 1960 года для профилактической беседы его вызвал к себе Ворошилов. Беседа записывалась на магнитофон и стенографировалась. Неоднократно в ходе беседы Ворошилов увещевал его, просил взяться за ум, прекратить пьянствовать и приводил в качестве примера Светлану. Василий во всём с ним соглашался, просил какой-либо работы (хотя на генеральской пенсии он не бедствовал и мог жить припеваючи). По отрывкам из их продолжительной беседы можно судить о взаимоотношениях брата и сестры и о том, как болезненно Василий отреагировал на смену Светланой фамилии (этим, по его мнению, она отреклась от отца):
К. Е. Ворошилов. А что здесь неправда? Ты не отмахивайся. Пишут правду. В тюрьму ты был посажен не так просто, а по делам. Теперь выпущен – надо ценить это. Вести себя как следует. Вот твоя сестра Светлана живёт, как полагается, и на неё никаких сигналов нет. Она любит тебя. А ты ведёшь себя неправильно. Если наберёшься сил, энергии, то можешь исправиться.
В. И. Сталин. Спасибо, Климент Ефремович.
К. Е. Ворошилов. Ты не согласен, вижу?
В. И. Сталин. Нет, почему же? Но такие слова, конечно, не радуют…
<…>
К. Е. Ворошилов. Ты вышел из тюрьмы. Теперь ты на свободе, тебе помогают найти своё место в нашем обществе. Ты должен оценить это по достоинству. Повторяю, ты необъективен к своим поступкам. Ты должен об этом хорошо подумать. Имей в виду, в компании с тобой могут быть и провокаторы, и люди, подосланные нашими врагами. Сестра твоя ведёт себя правильно, хорошо, к ней никто не придерётся. Она считает тебя неплохим человеком. Она прямо говорит: во всём виновата проклятая водка. Повторяю, ты неправильно себя ведёшь, за тебя душа болит. Наберись сил и возьми себя в руки.
В. И. Сталин. Спасибо, Климент Ефремович.
К. Е. Ворошилов. Ты должен твёрдо заверить, что больше такие безобразия не повторятся. Ты даёшь мне слово?
В. И. Сталин. Что говорить. Надо делать. Я докажу делом.
К. Е. Ворошилов. Прежде чем начать работать, надо покончить со всем тем, что тебе мешает жить и работать. Если ты не заверишь нас, что будешь вести себя хорошо, то работы не дадим…
<…>
К. Е. Ворошилов. Как живёт сестра? Ты с ней встречаешься?
В. И. Сталин. Не знаю, я у неё не бываю.
К. Е. Ворошилов. Почему? Она любит тебя.
В. И. Сталин (с раздражением). Дочь, которая отказалась от отца, мне не сестра. Я никогда не отказывался и не откажусь от отца. Ничего общего у меня с ней не будет.
К. Е. Ворошилов. Это неправильно. Она не отказывается от всего хорошего, что сделал отец. Но в последние годы у твоего отца были большие странности, его окружали сволочи вроде Берии. Было же так, когда он спрашивал меня, как мои дела с англичанами, называл же он меня английским шпионом. Тысячи других невинных людей были расстреляны.
В. И. Сталин. Какая низость!
К. Е. Ворошилов. Это всё мерзости Берии, ему поддакивали Маленков и Каганович. Я лишь потому уцелел, что он знал меня по фронту со времени гражданской войны. Мы жили в Царицыне рядом – он с твоей матерью, тогда невестой, я с Екатериной Давыдовной и Петей. Он знал меня по делам. Когда на меня наговаривали мерзость, он гнал её от себя, зная, что я не способен на это. Но меня могли и убить, как убили многих. Эта сволочь, окружавшая Сталина, определяла многое. Никто не отказывается от хорошего, что сделал твой отец. Но было много и нехорошего. У меня при И. В. Сталине не раз дело доходило с Берией и Молотовым чуть ли не до драки. И ты неправ, когда говоришь, что Светлана отказывается от отца. Он любил её. Но ты не можешь сказать, что её отец был во всем прав. Не будем об этом говорить. Светлана очень хороший человек.
В. И. Сталин. Дай ей бог здоровья, желаю ей добра…
<…>
К. Е. Ворошилов. То, что ты говоришь сейчас, подтверждает мои слова. Прекрати встречи с подобными людьми. Ты сболтнёшь что-нибудь в пьяном виде, они переврут, добавят, преувеличат, и для тебя это может кончиться большими неприятностями.
В. И. Сталин. Полностью согласен с вашими словами, Климент Ефремович. Я убежден, что вы меня любите и желаете только добра.
К. Е. Ворошилов. Люблю и хочу, чтобы ты жил другой, хорошей жизнью. Помирись с сестрой.
В. И. Сталин. Я постарше её и первым к ней не пойду. Придёт – приму хорошо.
К. Е. Ворошилов. Ты давно с ней не встречался?
В. И. Сталин. За семь лет она ко мне ни разу не приехала. Я это ей не прощу.
К. Е. Ворошилов. Светлана много раз говорила тебе, чтобы не пил.
В. И. Сталин. Никогда она мне этого не говорила. Она странная, у неё тяжёлый характер, но я её всегда поддерживал. Случись с ней, что случилось со мной, я бы все пороги оббил. Не могла приехать, когда я сидел во Владимире, хотя бы на пятнадцать минут, дети приезжали.
К. Е. Ворошилов. Вижу, многого ты не понимаешь. Попал ты в своё время в канаву и, если не возьмёшь себя в руки, опять соскользнёшь с правильной дороги, на которую тебя вывели.
В. И. Сталин. Я буду отвечать не словами, а делами.
К. Е. Ворошилов. Не пей с сегодняшнего дня. Дай слово.
В. И. Сталин. Я врать не умею. Возьмите надо мной шефство, а я вас не подведу.
К. Е. Ворошилов. Вернётся Никита Сергеевич, поговорим с ним, попрошу его принять тебя.
В. И. Сталин. Пока нет Никиты Сергеевича, может быть, уехать куда-нибудь отдыхать? Он дал мне путёвки на четыре месяца, а я использовал только один месяц.
К. Е. Ворошилов. Я не уполномочен руководить тобой.
В. И. Сталин. Я вам бесконечно благодарен, дорогой Климент Ефремович, за эту беседу. Моё единственное желание как можно скорее получить работу[77].
Хрущёв находился на отдыхе, докладная записка Ворошилова ждала его возвращения. Куда Василию торопиться? Лечись, отдыхай, учись, налаживай семейную жизнь, ковыряйся на даче – генеральская пенсия позволяет безбедно жить. Не прикладывая усилий, с трудом окончив школу и на этом остановившись (авиаучилище, аналог профтехучилища, немного добавило в его образовании), ни одного дня не проучившись в академии, он взлетел по карьерной лестнице за счёт одного лишь отцовского покровительства. Оказавшись в новых реалиях, он не мог найти себе применение, но работу хотел получить командную, достойную его великой фамилии.
Он считал себя незаслуженно обиженным, и если ему не позволяют вернуться в Грузию, где его ждут на царство, тогда – ему взбрело в голову – отправиться надо в Китай, устами Мао Цзэдуна продолжающего прославлять Великого Сталина. В то время произошло резкое обострение отношений между Китаем и Советским Союзом, первоначально вылившееся в обмен взаимно обвиняющими письмами (пограничные военные конфликты с человеческими жертвами с обеих сторон начнутся в 1969-м). Василий, не разбирающийся в политике, совершил роковой для себя поступок: посетил китайское посольство и попросил помощи для переезда в Китай на лечение и последующее трудоустройство. Опрометчивым поступком он зачеркнул возвращение к нормальной жизни.
На свободе Василий Сталин пробыл три с половиной месяца. Судя по разговору с Ворошиловым, с сестрой он не виделся: не мог простить ей, что она, по его мнению, отказалась от отца и приняла фамилию матери.
В конце апреля его арестовали и направили досиживать восьмилетний срок, объявив, что поскольку он не воспользовался предоставленным шансом и вёл себя недостойным образом, то амнистия отменяется.
Ещё год просидел он в Лефортове. Седьмого апреля 1961 года председатель КГБ Шелепин и генпрокурор Руденко направили в ЦК КПСС записку, информирующую, что 26 апреля Василий Сталин «подлежит освобождению из тюрьмы в связи с отбытием срока наказания». Далее они писали:
«За период пребывания в местах заключения В. И. Сталин не исправился, ведёт себя вызывающе, злобно, требует для себя особых привилегий, которыми он пользовался при жизни отца.
На предложение, сделанное ему о том, чтобы после освобождения из тюрьмы выехать на постоянное жительство в Казань или Куйбышев, Сталин В. И. заявил, что добровольно из Москвы он никуда не поедет.
От предложения о смене фамилии он также категорически отказался и заявил, что если ему не будут созданы соответствующие условия (дача, квартира, пенсия и т. д.), то он “молчать не будет, а станет всем говорить о том, что осудили его в своё время необоснованно и что в отношении его чинится произвол”…
<…> Прокуратура СССР и Комитет госбезопасности убеждены, что Сталин В. И., выйдя на свободу, будет снова вести себя по-прежнему неправильно.
В связи с этим считаем целесообразным Постановлением Президиума Верховного Совета СССР в порядке исключения из действующего законодательства направить В. И. Сталина после отбытия наказания в ссылку сроком на 5 лет в г. Казань (в этот город запрещён въезд иностранцам). В случае самовольного выезда из указанного места, согласно закону, он может быть привлечён к уголовной ответственности. В гор. Казани предоставить ему отдельную однокомнатную квартиру.