Увозя в Индию урну с прахом гражданского мужа, Светлана не думала остаться за рубежом, и она не захватила фотографии близких, мамы и детей – то, что в первую очередь кладут в чемодан эмигранты.
Но она действительно была девушкой с характером, и когда столкнулась с попыткой сократить срок пребывания в стране и стремлением удержать её в стенах посольства, когда выяснилось, что Кассирова приставлена к ней, чтобы выгуливать на длинном поводке, то взъершилась и приняла бой. Вначале – за право свободного передвижения и общения с друзьями и родственниками мужа, затем, когда она получила возможность сравнивать разные миры, планка поднялась. Началось сражение за право жить в свободном обществе и самой распоряжаться своей судьбой. На неё повлиял грубый запрет на регистрацию брака, ускоривший смерть Сингха, мракобесие сусловых и косыгиных, ставшее особенно заметным в Индии. Фальшивые чувства, ханжество и лицемерие островка советской жизни, каким являлось посольство, с алкогольными застольями, не принятыми в индийской культуре, – от всего этого она успела отвыкнуть – стали последней каплей, переполнившей чашу терпения. Увидев иную жизнь, она не могла возвратиться в прежнюю.
В Союзе она жила безбедно, пользовалась льготами, не доступными для подавляющего большинство сограждан, свыклась с множественными запретами и контролем Большого Брата. В Москве в заложниках оставались дети. Став невозвращенцем, она с ними разлучалась. Но и это не удержало её. Она оказалась «девушкой с характером». В мучительной борьбе с самой собой, – решаясь на поступок, который её оппоненты назовут сумасбродным и на который нелегко было решиться (из-за детей в первую очередь), – перевесило чувство, высказанное позднее Галичем:
Я выбираю Свободу —
Но не из боя, а в бой,
Я выбираю свободу
Быть просто самим собой.
Много символических совпадений было в её жизни. Конфликт с отцом начался 28 февраля 1943 года в день её 17-летия. Инсульт, приведший к его смерти, произошёл в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года, в день её 27-летия. Решение обратиться в американское посольство она приняла 6 марта 1967 года, в четырнадцатую годовщину смерти отца.
По индийской традиции праведники умирают утром, как Сингх. Сталин умер 5 марта в 21 час 50 минут. В Индии с учётом двухчасовой разницы – в 23 часа 50 минут, почти в полночь.
Зарождение пятой жизни Светланы Аллилуевой началось 20 декабря 1966 года в аэропорту Шереметьево, в канун дня рождения отца.
Двадцатого декабря рейсовый самолёт Аэрофлота приземлился в аэропорту Дели. Из аэропорта Светлану привезли в советское посольство, не позволив пообщаться со встречавшей её женой Динеша – Наггу (официально она являлась гостьей государственного министра Индии).
Посол Бенедиктов отсутствовал, и его обязанности исполнял Смирнов, поверенный в делах, получивший относительно дочери Сталина жёсткие инструкции. Светлане сообщили, что в целях личной безопасности её поселят в гостинице на территории посольства, объяснив это реальной угрозой прихода к власти в Индии фашистского режима. (Фашистами в Советском Союзе назывались все, не объявившие о социалистической ориентации.) Учитывая «напряжённое положение» в стране, Смирнов предложил организовать встречу с родственниками Сингха в посольстве и в торжественной обстановке передать им урну с его прахом: «Сделаем церемонию в посольстве, всё как следует, цветы и так далее, – беззастенчиво сказал он. – Это будет торжественно и достойно».
Светлана возмутилась. На другой день, после долгих торгов и споров, ей уступили и разрешили неделю пожить в деревне, в доме Динеша Сингха, но непременно с Кассировой. Затем, сообщили ей, делая «громадное» одолженье, что она может поездить неделю с Каулем, бывшим послом Индии в СССР, и 4 января самолётом Аэрофлота, совершавшим один рейс в неделю, должна вернуться в Москву.
Светлана вновь взбунтовалась: почему к родственникам мужа она должна ехать с Кассировой, которую никто туда не приглашал? Ведь в МИДе ясно сказали: Кассирова будет находиться в Дели и сопровождать её в самолёте. И почему, вопрошала она, ей вдвое сократили срок пребывания? В паспорте, который у неё отобрали, проставлена индийская виза сроком на один месяц.
Ей терпеливо объяснили, что Кассирова – человек бывалый, она сопровождала по стране Валентину Терешкову и знает, как себя вести при любых обстоятельствах. Она будет тихой и незаметной, как мышь. Несложно догадаться: вторую зарплату «бывалый человек» получал не в МИДе, а в КГБ.
Бывают ситуации, когда надо соглашаться и идти на уступки, посольство – территория СССР, из которого непокорных могут не выпустить, наколоть психотропными аппаратами и куклой отправить в Москву. Светлана вынужденно приняла ультиматум, отметив про себя, что главное – выбраться из посольства и добраться до Ганга. А пока пусть они делают всё, что им заблагорассудится. В Калаканкаре, в 600 милях от Дели, отстаивать свои права будет легче.
Перед поездкой в деревню она встретилась с семьёй Кауля – его дочь Прити, которую она знала ещё по Москве, повозила её по Дели. Кауль, когда выдался момент, сообщил ей, что рукопись, вывезенная им из Москвы, спрятана в надёжном месте. О публикации Светлана в тот момент не думала, эти мысли возникнут позже, когда она станет обдумывать свою дальнейшую жизнь.
До Калаканкара, родины Сингха, она вместе с «переводчицей» добиралась на небольшом самолёте, затем они ехали три часа на автомашине по пыльной деревенской дороге…
…Она выполнила последнюю волю Сингха и с террасы дома наблюдала за траурной церемонией, в которой женщинам участвовать не положено. Лодки с мужчинами выехали на середину реки, затем мужчины встали и долго стояли, читая молитвы… Когда прах Сингха растворился в Ганге, они бросили в воду цветы, много-много цветов, которые медленно поплыли вниз по течению реки, сопровождаемые детьми, бегущими вдоль берега. Огромное количество людей – Сингха здесь знали и любили – стояли вдоль берега и прощались с ним… Река уносила его прах в океан, в вечность… Светлана плакала, навсегда разлучаясь с мужем. Ежедневно ещё два месяца после его смерти он был рядом с ней, незримо присутствуя. Теперь он принадлежал Гангу.
Двадцать поколений Сингхов прожило у реки, и все они уходили в Ганг. Браджеш рассказывал ей, предчувствуя приближение смерти, что многие его предки «после долгого поста, ослабляющего тело, выезжали на середину реки на плоту и под громкие звуки барабанов бросались в реку навсегда».
Неожиданно Пракаш, жена брата Сингха, стоявшая рядом с ней на террасе, извиняющимся тоном сказала, что значительно больше людей прибыло бы на прощание с Браджешем, но только сегодня из Дели им сообщили об их приезде, и они не успели оповестить всех. Светлана поняла: её изначально не хотели пускать в деревню, где за ней тяжело осуществлять контроль, и поэтому до последнего дня ничего не говорили родному брату Сингха, а Динеш, не желая портить межгосударственные отношения, содействовал советскому посольству в сохранении «государственной тайны».
После церемонии прощания Светлана почувствовала необъяснимое желание остаться здесь навсегда. Индия многих приковывала – величием гор, широтой рек, индуистскими храмами и религией. Туристов завораживала загадочная и мудрая культура древнего народа, корнями уходящая в X век до нашей эры. Рерих был лишь одним из них…
Почти всю ночь Светлана просидела у воды, возле которой почувствовала себя спокойной, сильной и свободолюбивой, и, получив мощный эмоциональный заряд, поняла, что не вернётся через неделю в Дели и вступит в битву с посольством, чтобы, в соответствии с индийской визой, остаться здесь у реки до 20 января.
Утром Светлана написала письмо послу Бенедиктову, сообщая, что, в соответствии с индийской визой, пробудет в деревне до 18 января гостем семьи Динеша Сингха, а находящаяся с ней Кассирова – дерзко предложила она – может вернуться в Москву, когда пожелает. В том же письме она написала о недопустимом давлении, которое советское посольство оказывает на её частную жизнь в Индии, что не делает чести ни стране, ни посольству. Это была неслыханная дерзость, такие письма послу ещё не приходилось читать. Казалось, она сознательно пошла на скандал.
Она вручила письмо Кассировой, рассказала ей о его содержании и предложила отправиться в Дели. Кассирова остолбенела. С подобным бунтом она не сталкивалась, привыкла к унизительным и подобострастным отношениям и к чинопочитанию, как и к тому, каким местом, если нет высокопоставленных родственников, девушки-комсомолки продвигаются по служебной лестнице. Даже Валентина Терешкова, первая женщина-космонавт и звезда первой величины, которую она сопровождала по Индии, несмотря на почести, посыпавшиеся на неё, была послушной и легкоуправляемой.
Кто первый назвал Светлану принцессой? Михаил Светлов? После воспоминаний Грибанова поэтический образ растиражировали и он стал штампом по отношению к Светлане. Словами легко разбрасываются, не вдумываясь в их смысл. Принцессой она никогда не была, воспитывалась в строгости и не имела обновок, которыми хвастались её сверстницы, дочери генералов и маршалов, не капризничала, требуя к себе повышенного внимания и особого отношения.
А характер у неё был. Кассирова, получив письмо и поняв, что её вежливо выпроваживают, попыталась урезонить подопечную привычными методами: припугнуть, разжалобить – безрезультатно. Светлана твёрдо отстаивала свою позицию. Накашидзе-2 ничего не оставалось, как вернуться в Дели, увозя с собой письмо. Вместо неё в Калаканкаре появился Суров, второй секретарь посольства. Он торжественно сообщил, что в посольстве пошли ей навстречу и продлили пребывание в стране ещё на одну неделю, до 11 января; Кассирова ждёт её в Дели, и он сам отвезёт Светлану в столицу, но, чтобы она не беспокоилась, он пробудет день-два в гостинице в Лакхнау, столице штата Уттар-Прадеш.
Светлана повторила ему, что она пробудет в деревне до истечения срока индийской визы, который заканчивается 20 января. Суров ретировался ни с чем.