о эмигранта занозой в душе своя история, свои разочарования и обиды, поражения и победы — первому поколению переселенцев начальные годы даются непросто.
Из этих двух книг — других источников нет — можно судить о том, как складывалась пятая, зарубежная жизнь Светланы Аллилуевой до её возвращения на два года в СССР. Звучат книги по-разному, разным было настроение Светланы, когда она их писала. Первая книга, написанная 43-летней женщиной, — восторженная, на гребне успеха, вторая — после очередного неудачного замужества, полна упрёков. Одинокая 61-летняя женщина не может сдержать горечи обид и немного брюзжит — сказывается возраст, потеря финансового благополучия и психологическое состояние. И почти двадцать лет разрыва с детьми, Катей и Осей…
Её американская жизнь началась распрекрасно. Светлане не пришлось пройти через испытания, выпадающие эмигрантам. Техническая интеллигенция и лица, владеющие рабочими специальностями, устраиваются быстро; одинокие люди среднего возраста, гуманитарии (Светлана попала в их категорию), стартуют тяжело. Женщины, если не сумеют переквалифицироваться, работают нянечками, сиделками у по жилых людей и помощницами по дому. Мужчины — перебиваются физическими работами. Гуманитарная интеллигенция (одиночки старшего и среднего возраста) подвергнуты стрессам, депрессиям и психическим заболеваниям.
У Светланы же, благодаря папиной фамилии и первым двум книгам воспоминаний, в которых она рассказывала об отце, на руках оказались большие деньги, позволившие ей поселиться в престижном Принстоне, университетском городке в штате Нью-Джерси, купить дом, машину и безбедно жить, не думая об эмигрантских проблемах. Материально отец помогал ей до 1953 года и, как ни странно звучит, продолжал, став героем её книг, помогать в Америке.
Дочь Сталина встретили в США приветливо, она получала множество доброжелательных писем. Но русская эмиграция приняла её в штыки. Для беженцев гражданской войны она была дочерью человека, олицетворявшего режим, экспроприировавшего их дома и имения, завладевшего их культурными ценностями, ограбившего церкви и повинного в расстреле царской семьи. Светлану их чувства не беспокоили — американскую жизнь она начала миллионершей.
Адвокаты Светланы, юридическая фирма «Гринбаум, Вольф и Эрнст» (впоследствии она была рассержена на них), умели зарабатывать деньги и укрывать их от избыточного налогообложения. Получи Светлана всю сумму сразу, половина ушла бы на уплату налогов. А так они учредили два фонда: один благотворительный, другой — имени Аллилуевой, и назначили себя попечителями (именно это расстроило Светлану больше всего). Но когда, поддавшись эмоциям, она начала самостоятельно распоряжаться деньгами, то быстро всё растеряла. Деньги, находящиеся на счету фонда, становились налогооблагаемыми, когда переходили в руки Светланы. Оплачивая её покупки и расходы на жизнь, адвокаты растягивали «удовольствие» на годы — процент налогообложения таким образом был уменьшен.
Благотворительный фонд Аллилуевой выдал в первые годы своей деятельности щедрый дар Толстовскому фонду, помогал «Обществу русских детей» и Литфонду, поддерживавшему пожилых и нетрудоспособных русских эмигрантов, предоставил дотацию «Новому Русскому Журналу». За семнадцать лет около полумиллиона долларов ушло в Индию Сурешу Сингху (родному брату Браджеша) на открытие в Калаканкаре госпиталя на 30 коек — 17 лет госпиталь находился под покровительством фонда.
В августе 1968 года — прошло чуть более года жизни в Америке — Светлана купила дом в Принстоне, вложив в него аванс за книгу «Только один год». Гринбаум, узнав о покупке дома, был недоволен, говорил, что она сделала необдуманный шаг, заплатив сразу всю сумму; напоминал о налогах, на которых она бы могла сэкономить, но Светлана не вникала в его рассуждения, считая своё решение абсолютно верным. Она привыкла к импульсивным поступкам, это было в её характере, и тогда она действовала решительно — такими же быстрыми, без длительной проверки чувств, были её замужества и таким же стремительным было решение обратиться в Дели в американское посольство, а затем и кратковременное возвращение в СССР. Импульсивные решения и желание избавиться от опеки своих адвокатов привели к тому, что в четвёртом замужестве — мы немного опередили события — она почти всё растеряла… Характер невозможно изменить.
«Двадцать писем к другу» Светлана назвала семейной хроникой. Книга «Только один год» стала политическим обвинением советской системы. Она писала о своём отце:
«Он дал своё имя системе кровавой единоличной диктатуры. Он знал, что делал, он не был ни душевнобольным, пи заблуждавшимся. С холодной расчётливостью утверждал он свою власть и больше всего на свете боялся её потерять. По этому первым делом всей его жизни стало устранение противников и соперников, — а потом уже всё остальное. В по революционной России он воскресил абсолютизм, террор и тюрьмы, бюрократию и полицию, шовинизм и империалистическую внешнюю политику. В стране, где демократия и 1917 году оказалась выкидышем истории и умерла тут же после рождения, — это только укрепляло его власть и славу. В Англии, Франции, Америке такая система не смогла бы возникнуть. Тоталитарные идеологии создают тоталитарные режимы — в этом смысле коммунизм ничем не отличается от фашизма. (Курсив мой. — Р. Г.)
Отец был «инструментом» идеологии, захватившей власть в октябре 1917 года. Основы однопартийной системы, террора, бесчеловечного подавления инакомыслящих были заложены Лениным…
…Получив в наследство от Ленина коммунистический тоталитарный режим, он стал его идеальным воплощением, наиболее законченно олицетворив собою власть без демократии, построенную на угнетении миллионов людей, где физически уцелевшие сведены до положения рабов и лишены права творить и мыслить. В порабощённой и полузадушенной стране, опираясь на трусливую и немую клику сообщников, он создавал уже собственный вариант псевдосоциализма. И старый анекдот 20-х годов воплотился в правду: «Построить социализм можно, но жить в нем — нельзя». В построении этой полутюрьмы-полуказармы и заключались «великие исторические заслуги» моего отца».
Если помнить, что вторая книга Светланы Аллилуевой вышла через год после ввода советских войск в Чехословакию, это и есть ответ на вопрос, который 8 февраля 2011 года на Радио Свобода в программе «Алфавит инакомыслия» Иван Толстой задал Марии Розановой: была ли Светлана Аллилуева, с её точки зрения, инакомыслящей. Русская служба радиостанции Голос Америки» предложила ей прочесть некоторые главы, и она согласилась, выбрав наиболее антисоветские страницы. После «демонстрации семерых» в поддержку Пражской весны, проведённой на Красной площади через четыре дня после начала вторжения, 25 августа 1968 года, это был самый громкий протест. Реакция советского правительства была жёсткой. Министр иностранных дел СССР вызвал американского посла в МИД и от имени советского правительства заявил решительный протест, потребовав остановить радиопередачи. Посол ответил, что он не имеет к этому никакого отношения: «чтение книги— личное дело автора».
Светлана узнала о дипломатической перепалке из газеты «Нью-Йорк таймс». Газета сообщила о публикации в Москве Указа Верховного Совета СССР о лишении Светланы Аллилуевой советского гражданства за злостную антисоветскую деятельность. Какой стала её реакция? Светлана обрадовалась. Она и до этого действовала вызывающе, «дразнила быка» и без надобности обращалась в советское консульство с просьбой о выходе из гражданства, а когда это наконец-то произошло, отправилась с друзьями в фешенебельный ресторан, расположенный на вершине самого высокого небоскрёба в Нью-Йорке, Эмпайр-стейт-билдинг (Empire State Building), и отпраздновала это событие.
Первые две книги Светланы Аллилуевой были изданы на многих языках, помимо английского и русского (для зарубежного русскоязычного читателя), они были опубликованы на основных европейских языках, а также на иврите, китайском и японском. Её банковские счета пополнялись.
Высокие гонорары позволили Светлане не работать и наслаждаться жизнью. Она ездила в Нью-Йорк на камерные и симфонические концерты — увлечение классической музыкой, начавшееся в Куйбышеве зимой 1942-го, осталось на всю жизнь, — путешествовала по стране, участвовала в теле- и радиопередачах и отвечала на письма читателей. Среди множества писем, которые она получала, оказалось послание вдовы Фрэнка Ллойд-Райта, знаменитого американского архитектора, и её дочери Иованны, перевернувшее её жизнь. Женщины настойчиво приглашали её погостить в Финиксе, штат Аризона, — Светлана разузнала, что они представляют артистическую коммуну, Товарищество Талиесин (Taliesin Fellowship), основанную Райтом, и хотя люди, знавшие Райта, называли его странным, Светлану это не остановило.
Слово «коммуна» её также не насторожило, зато заинтересовали совпадения, перекликавшиеся с её собственной биографией. Вдова Райта Ольга Ивановна провела свою юность в царской России, в Грузии: Батуме и Тифлисе. Там она вышла замуж и родила дочь Светлану. После революции она с мужем-музыкантом эмигрировала из России и, поскитавшись по миру, обосновалась в Чикаго, где и познакомилась с Райтом, всемирно известным архитектором. Он был в разводе. Вспыхнул роман, и вскоре Ольга стала его четвёртой женой и вдохновителем идеи создания артистической коммуны, которую она позаимствовала от Гурджиевской Школы гармоничного человека во Франции. Светлану Райт удочерил. Впоследствии она вышла замуж за Уильяма Вэсли Питерса, одного из архитекторов Товарищества Талиесин. В 1946 году произошла трагедия. Светлана управляла джипом. Неожиданно машина потеряла управление. Светлана — она ждала третьего ребёнка — погибла вместе с двухлетним сыном. Старшего мальчика, пятилетнего, выбросило из машины. Он получил сильные ушибы, но уцелел.
Рассказав эту историю, Ольга Райт писала Светлане, что её имя напоминает ей о трагически ушедшей дочери. Светлане казались удивительными совпадения дат и имён: Ольга Райт оказалась одного возраста с её мамой и выросла в Грузии, которую любили все Аллилуевы, и её имя было таким же, как у бабушки, Ольги Евгеньевны Аллилуевой. Ольга Райт настойчиво приглашала её в Аризону, и Светлана сдалась, на середину марта запланировала однонедельную поездку в Талиесин. Затем в её планах был Сан-Франциско, а в июне путешествие на Гавайи, где её новые