Дочь Сталина при вступлении в гражданство США вслед за секретарём суда повторила «Клятву верности» Соединённым Штатам Америки: «Настоящим я клятвенно заверяю, что я абсолютно и полностью отрекаюсь от верности и преданности любому иностранному монарху, властителю, государству или суверенной власти, подданным или гражданином которого я являлся до этого дня (Курсив мой. — Р. Г.); что я буду поддерживать и защищать Конституцию и законы Соединённых Штатов Америки от всех врагов, внешних и внутренних; что я буду верой и правдой служить Соединённым Штатам; что я возьму в руки оружие и буду сражаться на стороне Соединённых Штатов, когда я буду обязан сделать это по закону; что я буду нести нестроевую службу в вооружённых силах США, когда я буду обязан делать это по закону; что я буду выполнять гражданскую работу, когда я буду обязан делать это по закону; и что я принимаю это обязательство свободно, без какой-либо невысказанной оговорки и не для того, чтобы уклоняться от его соблюдения. Да поможет мне Бог».
Эту же клятву, принимая американское гражданство, повторил Сергей Никитич, младший сын Никиты Сергеевича. Интересно, что сказал бы ему отец по этому поводу? Никто из тех, кто обвиняет Светлану в предательстве своего отца, не произносит те же слова по отношению к сыну Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущёва.
Рассуждая о причинах, побудивших Светлану Аллилуеву остаться на Западе, и высказав предположение, что это стало результатом надлома психики из-за оказанного ей политического недоверия, Никита Сергеевич рассуждал:
«Но глупо поступили и с ней. Грубо. Это — полицейская мера со стороны людей, которые должны были бы проявить такт и уважение к личности женщины и гражданина. Что, по-моему, нужно было бы сделать? Я убеждён, что того не получилось бы, если бы с ней поступили иначе. Когда она пришла в посольство и сказала, что ей необходимо побыть в Индии месяца два или три, надо было ответить: «Светлана Иосифовна, зачем три месяца? Возьмите себе визу года на два или три. Можете взять и бессрочную визу, живите здесь. Когда захотите, приедете домой, в Советский Союз». Нужно было дать ей свободу выбора и тем самым морально её укрепить, показать, что к ней относятся с доверием».[109]
Затем он высказал в своих мемуарах едва ли не единственную крамольную мысль, с которой вполне мог бы стать диссидентом, — напомню, мемуары были опубликованы в США в 1970 году, когда начиналась борьба советских евреев за право эмигрировать в Израиль:
«Полагаю, настала пора, когда нужно предоставить возможность гражданам Советского Союза жить, где они хотят. Если желают выехать в какую-либо страну, пожалуйста! Невероятное дело после 50 лет существования советской власти держать людей под замком».
В то время когда КГБ закручивал гайки, препятствуя свободному выезду из СССР — в 1974 году это привело к принятию Конгрессом США поправки Джексона — Вэника, ограничивающей торговлю со странами, препятствующими эмиграции своих граждан, — бывший первый секретарь ЦК КПСС высказался за свободу передвижения и поддержал право советских людей жить там, где они пожелают. Но это не означает, что он одобрил бы решение сына принять гражданство США и отказаться от верности своей Родине.
Ну, а как «уходили» на Запад мемуары Хрущёва, Сергей Никитич рассказал в 2001 году в книге «Хрущёв», в главе «Мемуары». Главную роль сыграл Виктор Луи, подписавший от своего имени договор с американским издательством и получивший гонорар, причитающийся за книгу.
Светлана Аллилуева почти всё сделала сама: через надёжного посредника вывезла рукопись за рубеж и, воспользовавшись едва ли не единственной возможностью оказаться за границей, обратилась в американское посольство. Сергея Хрущёва, доктора технических наук, работавшего под руководством академика Челомея, ни под каким предлогом за границу не выпустили бы. Но он нашёл не того посредника. Обратившись к Виктору Луи, в отличие от Светланы, Сергей Хрущёв публикацией мемуаров не озолотился.
Жили они, дети бывших Первых секретарей коммунистической партии СССР, по американским понятиям неподалёку: Светлана — в Висконсине, Сергей — в Провиденсе, столице штата Род-Айленд, в какой-то тысяче миль друг от друга. И разница в возрасте у них небольшая, девять лет. Могли бы встретиться и за чашечкой чая в неторопливой беседе вспомнить, как их отцы так же по-дружески сидели за одним столом. Вдруг на старости лет дети бывших вершителей судеб миллионов людей припомнили бы ещё что-нибудь, значимое для историков…
Старший сын Сергея Никитича, в честь деда названный Никитой, умер в Москве от инсульта в феврале 2007 года на 48-м году жизни. С 1991 года и до своей смерти в 2007 году он работал в газете «Московские новости» и за рубеж вслед за отцом не стремился. Детей у него не было. Младший сын, Сергей Сергеевич, живёт в Москве. И хотя Сергей Никитич женат и полон сил и энергии, без детей и внуков он одинок. Как и Светлана.
А может быть, несмотря на разные жизненные дороги, встретившись, они ничего бы не вспоминали, дабы не теребить раны, и Светлана просто почитала бы ему стихи своего любимого поэта Бориса Пастернака. О нём в издательстве Сорех Establishment, опубликовавшем «Двадцать писем», в 1967 году она напечатала тоненькую книгу: То Boris Leonidovich Pasternak. В 1967 году она была опубликована также в июньском номере журнала Atlantic Monthly. На русском языке она не печаталась.
Сергей Никитич молча слушал бы её голос (он это умеет) и думал бы, что на исходе августа всегда что-то происходит.
Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.
Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую
И край стены за книжной полкой.
Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне
А я, подле них незаметно пристроившись в уголочке, вспоминал бы «свой» конец августа, глаза Ляленьки, выкатывающиеся на меня и застывшие на полуслове: «Pa-фи…», гул землетрясения в Румынии, дошедший в ту же ночь до обнинской больницы, и на другой день — трагическую гибель неподалёку от Новороссийска «Адмирала Нахимова». Я думал бы о маленькой рыжей Лорочке, названной в память о вечномолодой бабушке, — а Светлана, не замечая присутствия в комнате случайного слушателя, с влажными глазами затаившегося в углу, вдохновенно продолжала бы читать «Август» Бориса Пастернака:
Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой, провидческий,
Звучал, не тронутый распадом:
«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса,
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.
Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я — поле твоего сраженья.
Прощай, размах крыла расправленный,
Полёта вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».
Светлана Аллилуева — «бросающая вызов женщина»? Нет, конечно. Она никому не хотела бросать вывоз. Ни отцу, ни созданной им системе… А получилось, что бросила. Одной из первых. Хотя и родилась дочерью красного генералиссимуса, которой, — писала она в книге «Только один год», — «досталась в детстве самая большая нежность, на какую он вообще был способен» и «горячие, пахнущие табаком поцелуи». Она помнила их всю жизнь.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Книга была завершена и находилась в издательстве, когда 28 ноября 2011 года газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала трёхстраничную статью-некролог Lana Peters, Stalin’s Daughter, Dies at 85, сопровождавшуюся фотографиями. Первое фото общеизвестно — счастливая девятилетняя девочка на руках целующего её отца; второе фото сделано 22 апреля 1967 года — нарядно одетая перебежчица в сопровождении человека в штатском, уважительно поддерживающего её под руку, спустилась с трапа самолёта в нью-йоркском аэропорту, служащий авиакомпании услужливо подхватывает её сумки, другие — радостно приветствует её. На третьем снимке — уверенная в себе сорокаоднолетняя миллионерша, мечта одиноких мужчин (и не только!), желающих поправить свои капиталы. Четвёртое фото безрадостное — на обочине сельской дороги стоит, опираясь на палку, дряхлая, всеми забытая старуха, пережившая родных братьев, мужей, сына.
Сообщение о кончине Светланы появилось в «Нью-Йорк Таймс» через неделю после её смерти. Газета, ссылаясь на официального представителя муниципалитета Ричланд Центр, штат Висконсин, сообщила, что Лана Питерс умерла 22 ноября 2011 года от рака прямой кишки в доме для престарелых, в котором прожила последние два года. В то же время представитель муниципалитета сообщил, что в похоронном доме городка Ричланд Центр нет свидетельств о её смерти и месте захоронения. Он высказал предположение, что Лана Питерс умерла несколько месяцев назад, и окончательно запутал следы, сказав, что попытки связаться с её дочерью Ольгой Питерс, живущей в городе Портленд, штат Орегон, и сменившей имя на Крис Эванс, не увенчались успехом. Её телефон отключён.
Владелец похоронного дома сообщил журналистам, что несколько месяцев назад дочь Ланы Питерс приезжала в Ричланд оформить документы на случай смерти матери, и по её просьбе тело Светланы-Фотины-Ланы Сталиной-Аллилуевой-Питерс было кремировано и отправлено в Портленд. Похоронено ли оно по буддийскому обряду? Это осталось семейной тайной Крис Эванс.