Светлана расспросила няню, и та подтвердила размолвку, сказав, что «отец позвонил из Москвы и хотел приехать «мириться» и забрать всех домой». Надя его любила. Разлука не ветрила обиду. Она продемонстрировала характер, провела воспитательную акцию и, поскольку муж осознал вину и первым сделал шаг к примирению, съязвила по телефону: «Зачем тебе ехать, это будет слишком дорого стоить государству! Я приеду сама».
Случались и другие конфликты. Но в какой семье время от времени не возникают размолвки? Светлана писала, ссылаясь на рассказ няни, как однажды Сталин вспылил, увидев приготовленную женой к обеду варёную курицу, и выбросил её в форточку кремлёвской квартиры с криком: «Опять курица!». Произошло это то ли в 1929-м, то ли в 1930 году. Страна голодала, продукты распределялись по карточкам, в районах Голодомора бывали случаи каннибализма, но в Зазеркалье продолжались нэпмановские времена. Всю жизнь няня сокрушалась: «Такой продукт был выброшен!» — вспоминая вспышку главы семейства. Надежда, не понаслышке знавшая о положении дел в стране (она не была оторвана от реальной жизни — на учёбу ездила в трамвае, смешиваясь с толпой), была оскорблена грубой вспышкой супруга, но стерпела и в этот раз[17].
Когда Светлана выросла и узнала правду о смерти матери, Сталин, как бы оправдываясь, в разговорах с дочерью возвращался к воспоминаниям о жене, представляя её вспыльчивой и неуравновешенной. Он поведал, как в 1929 году она, невзлюбивши Берию, начала устраивать «сцены, требуя, чтобы ноги этого человека не было в их доме».
Но «устраивать сцены» означало, что Надя не была молчаливой женой, куклой, которой можно манипулировать. Она открыто выражала мужу своё несогласие, и он иногда прислушивался к её мнению. Зная о дружбе её с Бухариным, можно предположить, что примирение Сталина с «Николашей», или «Бухарником» (так по-дружески величал его Сталин) в новогоднюю ночь 1930 года произошло при её деятельном участии. Именно Бухарин, гласило семейное предание, озвученное как-то Светлане, передал 17-летней Надежде в 1918 году письмо Сталина с предложением руки и сердца, когда она вместе с отцом работала в его секретариате. По другой версии, более достоверной, в Царицыне они объявили себя мужем и женой. Надя работала тогда машинисткой в секретариате Сталина и жила с ним в одном вагоне[18].
Это было в духе эпохи военного коммунизма, проповедующего свободную любовь и превосходство физического влечения над духовным. Отношения между полами, как пропагандировали коммунистические теоретики, должны быть раскрепощены, и не должно быть ревности; семья — пережиток буржуазной морали. Следуя этому учению, в незарегистрированном браке всю жизнь прожил с женой Микоян, имея пятерых сыновей, а Хрущёв расписался с Ниной Петровной лишь через 40 лет, когда ей надо было оформлять пенсию. И возможно, что брак Иосифа Сталина и Надежды Аллилуевой также никогда не был официально зарегистрирован.
Вернёмся к рассказу Сталина взрослой дочери о том, что Надя требовала отвадить от их дома Берию:
««Я спрашивал её — в чём дело? Приведи факты! Ты меня не убеждаешь, я не вижу фактов!». А она только кричала: «Я не знаю, какие тебе факты, я же вижу, что он негодяй! Я не сяду с ним за один стол!». «Ну, — говорил я ей тогда, — убирайся вон! Это мой товарищ, он хороший чекист, он помог нам в Грузии предусмотреть восстание мингрельцев, я ему верю. Факты, факты мне надо!».[19]
«Убирайся вон!» — кричал он жене, не замечая грубости своих слов ни тогда, когда запальчиво их произнёс, ни позлее, когда через много лет повторил их, делясь воспоминаниями с дочерью. Капля по капле у Нади копилось возмущение. Когда нервы не выдержали, протест против хамства и грубости вылился в роковой выстрел.
Их переписка, когда Сталин уезжал лечиться на юг, свидетельствует, что супруги любили друг друга. Сталин был более эмоционален в проявлении чувств. Жену он ласково называл детским прозвищем Татька, дочь — Сетанкой. Надя была более сдержанна, нежного имени ему не придумала и без сентиментальностей и сюсюканий величала мужа Иосифом, как принято было в партийной среде. Возможно, укоренилась привычка — они познакомились, когда она была 16-летним подростком и относилась к нему почтительно, как к солидному, полулегендарному человеку, побывавшему в царских ссылках и занимающему высокий пост в партии.
Сохранились 17 писем, написанных Сталиным жене во время отпусков в 1929–1931 годах, и 13 писем Аллилуевой, отправленных мужу в Сочи. Большей частью письма короткие; длинные деловые послания Сталин писал Молотову, указывая, как проводить коллективизацию и хлебозаготовки. Обращался он к нему по-разному, иногда шутливо, намекая на супругу-еврейку: «Молотштейну привет!» (в письме от 5 декабря 1929 года), или полуофициально, но на «ты»: «Здравствуй, т. Молотов!», «Привет Молотову!», «Привет Вячеславу!», «Вячеслав!»…
Меня интересует семейная переписка Сталина, его взаимоотношения с женой, рассказы о детях, особенно о Светлане, пребывавшей в возрасте, когда малыши произносят забавные фразы, восхищающие окружающих и надолго остающиеся в родительской памяти.
Личные воспоминания не отпускают, и я вспоминаю письма, которые на протяжении пяти лет писал Ляленьке в больницу; помню, что Асенька всегда была в центре внимания. Я старался развлечь жену и описывал забавные истории, происходящие с дочерью, высылал детские рисунки, коряво подписанные четырёхлетней девочкой: «Маме в больницу». Было ли нечто подобное в переписке Сталина с женой? Какую роль играли дети в семье двух «пламенных» большевиков?
И. В. Сталин — Н. С. Аллилуевой
29 августа 1929 г.
Татька!
28-го августа послал тебе письмо по адресу: «Кремль, Н. С. Аллилуевой». Послал по аэропочте. Получила? Как приехала, как твои дела с Промакадемией, что нового, — напиши.
Я успел уже принять две ванны. Думаю принять ванн 10. Погода хорошая. Я теперь только начинаю чувствовать громадную разницу между Нальчиком и Сочи в пользу Сочи. Думаю серьёзно поправиться.
Напиши что-нибудь о ребятах.
Целую.
Твой Иосиф.
И. В. Сталин — Н. С. Аллилуевой
1 сентября 1929 г.
Здравствуй, Татька!
Получил твоё письмо. А мои два письма получила? Оказывается, в Нальчике я был близок к воспалению лёгких. Хотя я чувствую себя много лучше, чем в Нальчике, у меня «хрип» в обоих лёгких и всё ещё не покидает кашель. Дела, чёрт побери…
Как только выкроишь себе 6–7 дней свободных, катись прямо в Сочи. Как дела с экзаменом?
Целую мою Татьку.
И. Сталин.
Н. С. Аллилуева — И. В. Сталину
1 сентября 1929 г.
Здравствуй, Иосиф!
Очень рада за тебя, что в Сочи ты чувствуешь себя лучше. Как мои дела с Промакадемией? Сегодня утром нужно было в Промакадемию к 9 часам, я, конечно, вышла в 8.30. И что же — испортился трамвай. Стала ждать автобуса— нет его! Тогда я решила, чтобы не опоздать, сесть на такси… Отъехав саженей сто, машина остановилась. У неё тоже что-то испортилось. Всё гго ужасно меня рассмешило. В конце концов, в Академии я ждала два часа начала экзамена…
И. В. Сталин — Н. С. Аллилуевой
16 сентября 1929 г.
Татька!
Как твои дела, как приехала?
Оказывается, моё первое письмо (утерянное) получила в Кремле твоя мать. До чего надо быть глупой, чтобы получать и вскрывать чужие письма.
Я выздоравливаю помаленьку.
Целую.
Твой Иосиф.
Ничего не понимаю. Есть ли у них дети? Обмениваются ли супруги семейными событиями, или они отписываются напоминаниями, извещающими друг друга, что они ещё существуют?
Но вот, наконец, дождался! Надежда написала мужу письмо, самое большое из всех ею отправленных. Почитаем, что же она пишет о детях. Оно должно быть забавным и трогательным… Светланочке три с половиной годика, и она такая потешная. Сегодня утром, когда она проснулась, она сказала… Не будем сочинительствовать за Надежду Сергеевну (вольничать позволительно лишь в художественной литературе) и почитаем Наденькино письмо.
Н. С. Аллилуева — И. В. Сталину
16 сентября 1929 г.
Дорогой Иосиф!
Твоё письмецо получила. Очень рада, что твои дела налаживаются. У меня тоже всё пока идет хорошо за исключением сегодняшнего дня, который меня сильно взволновал. Сейчас я тебе обо всем напишу. Была я сегодня в ячейке «Правды» за открепительным талоном, и, конечно, Ковалёв рассказал мне обо всех своих печальных новостях. Речь идёт о ленинградских делах. Ты, конечно, знаешь о них, т. е. о том, что «Правда» поместила этот материал без предварительного согласования с ЦК, хотя этот материал видел и Н. Н. Попов и Ярославский и ни один из них не счёл нужным указать партийному отделу «Правды» о необходимости согласовать с ЦК (т. е. Молотовым). Сейчас же, после того как каша заварилась, вся вина пала на Ковалёва, который собственно с ред. Бюро согласовал вопрос. На днях их всех вызывали в ЦКК. Были там тт. Молотов, Крумин (который, зная авторитет Ковалёва в «Правде», его не любит, чисто лично, так как сам авторитетом не пользуется), Ярославский и Ковалёв. Заседание вёл Серго. Ковалёв рассказал мне, как велось заседание, а именно: Крумин плёл всё вроде того, что Ковалёв этот материал не показал редколлегии и т. д.; Молотов заявил, что партийный отдел «Правды» не проводит линии ЦК и вообще занимается перегибом линии партии в самокритике. Ковалёв выступил со своими объяснениями, как было дело, Серго же не дал ему договорить до конца, стукнул «традиционно» по столу кулаком и стал кричать, что до каких пор в «Правде» будет продолжаться ковалёвщина, что ЦКК не потерпит этого и в этом духе. Ковалёв мне рассказал, что после подобного ответа на его объяснения он вообще понял, что здесь почва подготовлена Круминым, что ни Серго, ни Молотов абсолютно не