— Ну так что? — Фаррах смотрел ему прямо в лицо. — С каких это пор ты стал так суеверен? Неужели ты не знаешь до сих пор, что любая религия — это лишь кнут, которым погоняют стадо? Если это так, то грош цена твоим книгам и твоей мудрости.
Арат Суф дернулся, как от пощечины. Вот уже много лет так с ним разговаривать не позволял себе никто. Ну, или почти никто. И уж конечно, не человек, подобный Фарраху, — ничтожество, безродный выскочка, приведенный к власти его же собственными руками.
Хранитель Знаний сдержал гнев. Когда он заговорил вновь, голос его звучал спокойно. Медленно, терпеливо, будто нерадивому ученику, он стал объяснять:
— Ты забыл, что храм Нам-Гет — особое место. И смотритель в нем не кто-нибудь, а сам Жоффрей Лабарт. Одни считают его сумасшедшим, другие — святым, но народ ему верит. Он уже пытался отговорить царя сделать тебя своим преемником и теперь молчать не будет. А если затеять войну сейчас, то слова его падут на благодатную почву.
Фаррах отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
— Жоффрей Лабарт! Слишком много шума вокруг одного полоумного старика. Я ведь говорил, что больше он нам докучать не будет… И уже принял меры.
Глядя в его холодные глаза, Арат Суф понял, что Жоффрей Лабарт и впрямь больше их беспокоить не будет. Мертвые вообще никого и никогда не беспокоят. Приговор обжалованию не подлежит, он утвержден и подписан… А возможно, уже приведен в исполнение.
— Но остается еще поселок в долине. Его чертовы сподвижники и почитатели. Народ именует их оризами, или Божьими людьми, и, к сожалению, тоже чтит. Они обязательно что-то пронюхают, друг друга они чуют на расстоянии, как собаки. И молчать не будут, не сомневайся. Что делать с ними?
Фаррах сдвинул брови, и на его лице Арат Суф прочитал ответ на свой вопрос.
— Убить всех? Но это может вызвать ненужные толки. Кто знает, что придет в голову толпе деревенских олухов, когда они явятся на праздник, а увидят горы трупов? Это плохое начало царствования.
Фаррах нахмурил лоб. Сейчас он напряженно думал, будто школьник над трудной задачкой. Только теперь Арат Суф заметил, что он еще молод, очень молод.
Наконец, морщины разгладились, и лицо Фарраха просияло такой ясной мальчишеской улыбкой, что Арат Суф невольно отвел глаза.
— Народный гнев — это же как раз то, что нам нужно! Только надо направить его в нужное русло. Ты воистину мудр, почтенный, и подсказал мне хорошее решение. Прощай, меня ждут дела.
Фаррах легко соскочил со стола, небрежно поклонился и вышел прочь уверенной походкой, насвистывая песенку о розовой луне, под которой расцветают ночные фиалки и целуются влюбленные.
День выдался тяжелый, Олег совсем выбился из сил. Даже не верится, что еще сегодня утром он завтракал на ферме у Адраста в просторной и светлой кухне. Когда они вышли за ворота и зашагали прочь, туда, где громоздились горные вершины, утопающие в пене белоснежных облаков, Олег обернулся на дом, и грусть пронзила его сердце. Словно перекати-поле, он обречен скитаться, нигде не задерживаясь подолгу. А что дальше будет — бог весть…
Но часть его существа, авантюрная и непоседливая, кажется, ничего не имела против. Проникнуть в тайну, встретиться с необыкновенным человеком — что может быть интереснее!
Взвалив на плечи походный мешок, Адраст шагал уверенно и споро. Олег еле поспевал за ним. Но и сейчас такой прекрасной показалась ему эта земля! И такой древней.
Поначалу еще попадались крошечные крестьянские поля — клочки обработанной земли, заботливо окруженные невысокими каменными оградами. Олег невольно восхитился терпением и мужеством людей, что год за годом обрабатывают эту сухую, красноватую, немилосердную землю.
Узкая тропинка карабкалась все круче и круче в гору, камни на обрывистых склонах выскальзывали, как живые, из-под ног, заросли хвойных деревьев сменились чахлым низкорослым кустарником, в разреженном горном воздухе стало трудно дышать, но Адраст шагал и шагал вперед, неутомимый, будто робот-полицейский из американского фильма. Только когда солнце стало клониться к закату, он разрешил, наконец, устроить привал.
Олег снял тяжелые сапоги и с наслаждением вытянул ноги. Адраст быстро, умело развел костер, насмешливо наблюдая за ним.
— Да, чужак… Не знаю, чем ты занимался в своем мире, но ходить не силен. Как же вы передвигаетесь? Неужели все время сидите на одном месте?
Олегу стало смешно. Ведь не расскажешь этим варварам про современные автомобили, скорые поезда, реактивные самолеты, которые так славно сокращают расстояния, облегчая людям жизнь… И делают их беспомощными.
Быстро стемнело. Пар от дыхания зависал в холодном воздухе у самых губ маленьким легким облачком. Но костер горел весело, и баранина шипела на углях… После долгого дневного перехода еда казалась такой вкусной! Олег с наслаждением впился зубами в сочный кусок мяса.
От еды и тепла его быстро разморило. Олег лежал на спине, закинув руки под голову, и смотрел на бархатно-синее ночное небо, на звезды, огромные и неправдоподобно яркие, будто диковинные цветы. Даже странно, как можно было прожить почти полжизни и никогда не видеть звезд! Все как-то некогда было.
Олег потянулся сорвать с куста маленький бледно-сиреневый цветочек — и тут же огромная заскорузлая лапища его спутника будто железом охватила руку.
— Не тронь, чужак. Эти цветы ядовиты.
Олег отдернул руку. Ничего себе! Хороша же страна, где все таит опасность.
— Тогда как же мы будем ночевать здесь?
Адраст посмотрел на него снисходительно:
— Зато дикие звери, змеи и ядовитые пауки здесь не водятся. Мы должны уйти отсюда еще до рассвета, днем эти цветочки даже нюхать нельзя. Старый Тобис варит из них Проклятое Зелье. Он хитрый, стражники никак не могут его поймать.
Вот тебе и раз! Его спаситель, оказывается, не только лекарь, но и наркоторговец в придачу. Или отравитель? Да, в общем, без разницы, хорошую вещь так не назовут.
— Проклятое Зелье? А что это такое?
— Отвар. Людям от него сначала бывает очень хорошо… А потом они умирают.
Надо же, и здесь наркотики. И старый Тобис далеко не ангел.
— Так зачем же ты ему помогаешь?
Адраст ответил не сразу.
— Это из-за Эльгис. Она — мой цветок, — задумчиво сказал он. Даже странно было видеть на его грубом, будто топором вырубленном лице, выражение такой глубокой, трогательной нежности. — Рожая наших сыновей, она чуть не умерла. Кричала, истекала кровью… Бабки-повитухи ничего не могли сделать. Я думал, что сойду с ума. Если бы не старый Тобис…
Он вытер глаза рукавом, подозрительно взглянув на Олега — заметил ли тот его слабость. Справившись с собой, он помолчал недолго, ковыряя в зубах оструганной веточкой и задумчиво глядя в огонь.
— Я загнал свою лучшую лошадь, но привез его вовремя. Старый Тобис спас и ее, и сыновей… Да и меня тоже. Без нее я не стал бы жить дальше. Даже если мне скажут, что он сам дьявол, все равно я буду почитать его до конца своих дней как родного отца. И буду счастлив и горд выполнить все, о чем он попросит. — Он будто устыдился своей откровенности и добавил уже совсем другим тоном: — Хватит болтать, спать пора. Завтра придется идти по горам целый день, а это не шутки. У Орлиного перевала мы будем только к вечеру… Если только с нами ничего не случится.
Он повернулся на бок, подложив под голову свою шапку и через несколько минут уже крепко спал, оглашая окрестности звучным храпом.
Олег не мог уснуть еще долго. Он смотрел в ночное небо, безразличное ко всему в своей красоте, и думал о том, что же все-таки с ним приключилось. Как получилось, что он, человек неглупый, практического склада, в магию и мистику не верящий, вдруг оказался замешанным в такую историю? А главное, чего ради? «Прыгаю тут по скалам, будто горный козел, и ни черта не понятно. Дворцы, интриги, заколдованные храмы, пропавшие принцы… Прямо сказки братьев Гримм. За что мне все это досталось? Я ведь даже фантастику в детстве никогда не читал!»
Олег снова услышал голос у себя в голове, но на этот раз не тот писклявый противный голосишко, который издевался над ним, высмеивал его и уже неоднократно спасал ему жизнь.
— Боги знают лучше, — медленно и размеренно произнес насмешливый голос, — разве ты забыл об этом?
«Старый Тобис. Лекарь и мудрец, спаситель жизней и наркоторговец, ты тоже здесь? Ну, ребята, и много же вас развелось! Еще чуть-чуть, и у меня в голове будет коммунальная квартира».
Эта дурацкая мысль так рассмешила Олега, что все вопросы отошли на второй план. Что есть, то есть, жизнь стоит того, чтобы за нее бороться, а что до остального — боги знают лучше.
Ночь прошла спокойно. Олег спал крепко, без сновидений, когда Адраст бесцеремонно потряс его за плечо:
— Просыпайся, чужак! Солнце встает, нам пора двигаться отсюда.
Поеживаясь от утренней прохлады, Олег открыл глаза. Солнце еще не взошло, и небо затянуто сероватой хмарью. Где-то под ногами клубятся облака. Олег встал и вытянулся во весь рост. Он стоял на самом краю глубокой расселины, и странное, непередаваемое чувство охватило его. Казалось, стоит раскинуть руки — и взлетишь над горами.
Адраст оттолкнул его так, что Олег отлетел в сторону, и рывком поставил на ноги, довольно грубо встряхнув за плечи.
— Эй, чужак! Будь осторожен, это горная лихорадка. Уже не один новичок сиганул в пропасть, вообразив себя птицей. — Он покосился на Олега, будто устыдившись своей грубости, и добавил уже другим тоном: — Надевай сапоги, только вытряхнуть не забудь.
Надо же! Ну и силища, даже дух перехватило. Олег предпочел не спорить со своим провожатым, послушно уселся на землю и стал прилежно вытряхивать свои тяжеленные сапоги. Из левого сапога выскочила маленькая юркая серовато-бурая ящерка и тут же скрылась между камней.
Олега даже передернуло — он всегда боялся всякой ползающей, плавающей и летающей мелкой живности, даже тараканов на кухне. И ладно еще ящерица, а если бы скорпион?