эксперимента». Следующим было имя Руис Радриго Диэс. Место и время то же, но вот последняя запись ободряла: «Невоспроизводим». Страшно представить, что могла натворить целая армия копий Руи.
А вот следующие имена шли в паре. «Тайви и Хансер, фиксация — штурм Города Ангелов». Даже длительности нет. Больно уж памятное было событие. Я уже разобрался во всех запутанных потоках энергии, бегущих от монитора к металлическому ящику под столом и внутри этого ящика, на самом деле и являющегося как хранилищем информации, так и тем, что ее обрабатывает. Этакий примитивный мозг древности. Я перехватил управление, не касаясь руками маленьких клавиш на прямоугольной панели, с помощью которых работал служитель, одной силой мысли. Теперь все пошло быстрее. Я легко нашел дополнительные сведения по всем пяти проектам. Против имени моей матери стояла пометка «невоспроизводима во плоти и без привязки к основному объекту». Основным объектом указывался Хансер. Моя мать была всего лишь стимулом, заставлявшим его выкладываться в бою на полную. Воссоздать Хансера некромантам удалось лишь единожды.
— Разобрался? — услышал я сзади голос Бьярни.
— Да, — задумчиво произнес я. — В этой железке много мусора, но суть я ухватил довольно быстро. Древние экспериментировали с разумом человека. Кажется, их негласно контролировало Воинство Небесное. А потом, после войны, это место посчитали уничтоженным. Некроманты нашли его в надежде попробовать чего-то добиться от мертвых исследователей, а наткнулись на то, что раньше называлось «научной базой». Потом они совместили открытия низших со своими умениями. Результат ты видел. Единственная проблема для них — материал. Мертвец, на которого они накладывают эти тени душ, должен быть близок к тому, в кого его хотят превратить. То есть твой двойник, Бьярни, должен как минимум быть марсианином, излюбленным оружием которого является топор и щит и возраст которого не отличается от твоего больше чем на десять — пятнадцать лет. С остальными то же самое. Сложнее всего найти материал для пары Хансер — Тайви. Плутонец, обладающий хоть в какой-то мере всеми навыками Хансера, безответно влюбленный в женщину, и эта женщина должна иметь общие черты с моей матерью. Сам понимаешь, чего им стоило отыскать подобное сочетание.
— И оно того стоило, — хмуро промолвил Бьярни. — Я наблюдал за боем. Этот лже-Хансер контролировал его от первого до последнего удара. Даже видимость поражения от твоего отца была запланированной и хорошо разыгранной.
Он перевел взгляд на металлический ящик под столом. От него шли провода к клавишам, монитору, креслу и странному приспособлению: высеченному из горного хрусталя кубу с полусферической выемкой сверху. Викинг повернулся к соседнему такому же устройству, покачал головой и вдруг нанес два молниеносных удара. От монитора во все стороны брызнули осколки, ящик развалился на две половинки, сыпля искрами.
— Зачем? — спросил я.
— Сколько здесь этих штук? — ответил он вопросом на вопрос.
— Восемнадцать было до твоего удара, могучий, — произнес служитель, стараясь сохранять спокойствие.
— А вот эти приспособления есть только на одной. — Он указал топором на кресло и хрустальный куб. — Почему остальные не показывают картинок, только эта?
— Остальные выключены, а этот был включен, — четко ответил служитель.
— И последний вопрос. Если высшему хватит минуты, чтобы уничтожить здесь все, почему некроманты оставили у нас в руках эту информацию?
— На все твои вопросы и Агий не ответит, — покачал я головой.
— Агия здесь нет, Целитель, и на вопросы отвечать нам. Я вижу нелогичность. А наших извечных врагов я могу обвинить в чем угодно, но не в отсутствии логики. Значит, мы чего-то не понимаем. Двумя комнатами дальше они дали нам ужасный бой. Там собрались все оставшиеся из их элиты, одиннадцать некромантов с золотой каймой на одежде. Ваших полегло не меньше полусотни, и это только посвященных. Да наших столько же. Да низших ваших — целые завалы. Они отступали не потому, что мы их теснили, а потому, что трупам некуда было падать. Почему они не дали нам такой бой раньше, до этой комнаты? Или в ней?
— Мудрый, позволено ли мне будет сказать? — подал голос служитель, о котором я почти забыл.
— Да, — кивнул я.
— Эти проводки идут к кубу от той части устройства, которая отвечает за запись информации.
— Это как? — переспросил Бьярни, как и всякий доменовец, далекий от древней техники.
— Это так, что здесь переписал все, что я только что читал, на какую-то штуку, а где-то в другом месте с помощью такого же устройства прочитал — и вся информация у тебя.
— Они укрепились здесь давно, — задумчиво произнес викинг. — Действительно, могли к себе в домен перетащить пару таких ящиков.
Меня вдруг осенило.
— Сколько, ты сказал, было некромантов там, где вы приняли последний бой? — переспросил я.
— Одиннадцать.
— Они всегда встречали нас по трое. Четыре тройки до этой комнаты. Их должно было быть двенадцать. Они сдерживали нас, чтобы успеть записать информацию, скорее всего, на хрустальный шар. Повелевающие стихиями и без всяких устройств смогут с него все считать. Потому они и не успели здесь все уничтожить. А потом один ушел, унося шар, а остальные просто прикрывали его. А теперь представь, Бьярни, что будет, если этот шар попадет на Луну. Тем более учитывая, сколько там сейчас плутонцев.
— Это лишь предположение, — возразил викинг.
— И дай Бог, чтобы оно не оправдалось. Но если все-таки я прав? Выйдет, что мой отец и остальные погибли зря. Ты посмотри сам, какая здесь была стража! Даже лишившись без боя основных укреплений и большей части армии, они дрались до последнего. За что?
Бьярни присел и задумался. Думал он недолго.
— Ищите тайный ход. Я иду за ним.
— Мы пойдем, — поправил я.
— Нет, Хансер, пойду я один.
— Но это же безумие! С ним могут быть те мертвецы, результаты экспериментов. Один ты всех не перебьешь.
— А мне и нужно безумие, — как-то отрешенно ответил Бьярни. — Старые пути сгнили и рассыпались. По-моему, Агий говорил именно про этот случай, помнишь?
— Помню. И все-таки мне страшно за тебя.
— От тебя они сбегут, а меня попытаются убить. Просто не могут они упустить такой возможности. И тогда, надеюсь, мне удастся сразить некроманта. А без него нежить вы по лесам легко переловите. Главное — не дать им уйти порталом. На это способен только некромант.
Вот так, я лишь краешком зацепил эту историю противостояния Города Ангелов с Некромантским доменом. До того боя были годы поисков, много всего было. А я пришел лишь для того, чтобы принять последний вздох своего отца, довести до конца его дело и вновь уйти. Сложно передать словами, что я чувствовал, покидая древние тоннели. Смятение? Наверно, все, поднявшиеся на ступеньку бессмертия, чувствуют его. Мир остается прежним, но видим и чувствуем мы его уже по-другому. Не придумано слов, чтобы это объяснить. Боль потери притупилась. Слишком уж хорошо вдолбили нам в головы: «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Живые должны заботиться о живых». Поэтому на первое место вышло беспокойство за Бьярни. Оно оттеснило даже скорбь по отцу и обиду на мать.
Но не скоро узнал я, чем закончилось его путешествие. Бьярни ушел вслед за своей судьбой, по тонкой ниточке, проложенной намеками Агия и его собственным чутьем, чутьем того, кто совершил первый шаг. Он делал то, чего не смогли Луи, Леонид, Вильгельм, наши с ним отцы. То, чего не было дано Сэдрику и Руи.
Тайный ход я отыскал легко. Замаскированный лаз вел в тоннель, промытый рекой когда-то очень давно. Уже и реки той не было в помине. Старое русло тянулось в глубине скальной породы, повинуясь своим непонятным законам. Лишь под вечер Бьярни почувствовал дуновение свежего ветра на своем лице. Для глаз, привыкших практически к полной темноте, вечерние сумерки казались ярчайшим светом.
Его ждали. Еще бы, имея на своей стороне даже бледную копию Хансера, несложно отследить преследователя. Бьярни вышел из пещеры. Вокруг шумел лес. Еле заметная звериная тропа петляла между деревьями, и на ней стояла широкоплечая фигура в некромантских одеяниях, с таким же топором и щитом, как у самого Бьярни.
— Шагай, демон, — прозвучал сзади безжизненный голос. — Никто тебя убивать не собирается… пока.
Бьярни бросил назад короткий взгляд. Так и есть, мертвец с двумя саблями, памятный еще по бою у ворот некромантской крепости, убийца Лин-Ке-Тора. Да, это эгоизм, но я о нем думал именно так, почему-то забывая о других жертвах.
— Только не дергайся. — Это тот, что впереди. — Вдвоем мы от тебя только груду рубленого мяса оставим.
Если бы не сабельщик за спиной, Бьярни предпочел принять бой здесь. По крайней мере, подходить к нему будут по одному. Но тот, кто устраивал засаду, прекрасно разбирался в этих вопросах. Лже-Бьярни попятился, давая выйти своему оригиналу, сдвинулся чуть в сторону, и перед иллюминатом предстал некромант в одежде с золотой каймой. Слева от него стоял, опираясь на клеймор, второй лже-Сэдрик, а справа — Лин-Ке-Тор с двумя клинками в руках. Компания мертвецов, неотличимая от той, что положила лучших воинов иллюминатов. И в первый раз за свою не столь уж и короткую жизнь Бьярни почувствовал, как липкий страх заползает под кольчугу, стекает по телу холодными струйками пота, тихо шепчет, что если развернуться и прорваться сквозь тень Хансера, то можно спастись. Ведь и правда сабельщик не был создан для того, чтобы держать натиск. Сила Хансера — в ловкости. Никому же не будет пользы, если Бьярни, один из последних предводителей иллюминатов, сложит здесь голову. Это разумно. И Бьярни отбросил разум, шагнул вперед. Потому что сегодня был такой вечер, когда советы разума ведут в могилу.
Некромант спокойно опирался на посох. Он чувствовал себя в полной безопасности под защитой своих тварей. Наверно, для них солнечный свет тоже был губителен, потому и задержался небольшой отряд в пещерах до вечера. В случае погони наверняка одного лже-Бьярни хватило бы удержать проход, в то время как остальные бежали бы. Но погоня пришла в лице лишь одного человека.