— Бьярни, это может быть чревато лишними потерями среди нас, — заметил Публий.
— Мы знаем, на что идем. Гораздо хуже, если мы не будем ничем от них отличаться. Тогда даже наша победа не потеряет смысла. Чаще всего сильный удар обращает их в бегство. Наверняка самых стойких их офицеры поставят в первые ряды. Нам главное — сломить их. Публий, показывай, что нарыли твои лазутчики.
— Смотри. — Легат развернул на столе пергаментный свиток.
Бьярни, Фульк, Ричард и Гастон придвинулись ближе. На пергаменте схематически изображалось поле боя. Весь он был испещрен какими-то пометками. Но Публий начал объяснять все сам, не давая другим увязнуть в записях его лазутчиков, говоря лишь самое важное.
— Плутонцев что-то около восьми легионов. Название — явное подражание нам. В каждом легионе восемь — двенадцать тысяч. Скорее всего, их построение будет соответствовать тому, как они расположились сейчас. В таком случае у них будет очень сильный центр. Там расположено четыре легиона. Как я понимаю, они собираются продавить нас массой, разорвать строй на две части, а потом уничтожить. Но вооружение и дисциплина там слабые. Щитоносцев — от силы на две-три линии. Остальные вооружены разношерстно. Там очень много женщин и подростков.
— И все же не стоит забывать, что они — с Плутона, а значит, высшие, умеющие убивать, — напомнил Ричард.
— Все верно, — согласился Публий. — Дальше. Правый фланг — два обычных легиона, и один — самый маленький, восемь тысяч бойцов. Там, во-первых, офицеры из северян-перебежчиков, у них хорошее оружие, и выглядят они поопаснее, чем те, что собраны в центре.
— Это те, кто пережил бойню возле Некромантского замка, — сказал Фульк. — У них есть хоть какая-то выучка и опыт.
— Этого мои люди не знают, — ответил Публий. — Но они считают их серьезным противником, а я склонен верить своим лазутчикам. Левый фланг особо интересен. Там всего один легион, но в нем, во-первых, почти нет женщин и подростков, а во-вторых, он насчитывает не менее двенадцати тысяч. Его позиции охраняются северянами — живущими в тенях, так что мои люди толком не смогли ничего разведать. Было бы времени побольше…
— Времени у нас нет, — напомнил Бьярни в который раз.
— Я настаиваю, чтобы мой легион был поставлен против их левого фланга, — заявил легат.
— Думал бросить туда ополчение, — задумчиво проговорил Бьярни. Было видно, что окончательного решения он еще не принял. — Ополченцев больше, каждый из них прошел выучку воина-иллюмината, к тому же они будут усилены кельтской дружиной и корпусом Шепот трав.
— Все это так, — не стал спорить Публий. — Только опыта настоящих войн у них нет. Мы не знаем, с чем предстоит столкнуться. Мои офицеры больше привыкли действовать в такой обстановке. У них за плечами много битв с самым разнообразным противником. Мы быстрее сможем реагировать на изменение тактики противника и на всякие его ухищрения. В крайнем случае, если там нет ничего страшного, быстрее продавим оборону и нанесем фланговый удар по их позициям.
— Фульк, ты ничего не скажешь? — спросил Бьярни.
— Нет, мне тоже не удалось туда пробраться незаметно. А прорываться с боем я посчитал неправильным.
— Ополчение как раз лучше поставить в центр, — продолжил Публий. — Оно сможет выдержать натиск собранной там массы войск.
— Вот это, — Бьярни ткнул пальцем в центр, — сыр. А мышеловка как раз на флангах. Они не собираются рассечь нас. Наоборот, они хотят охватить нас с флангов и уничтожить. Иначе в центре были бы как раз собраны ветераны войны с некромантами и этот загадочный легион с левого фланга. Что у них в резерве, Публий?
— Около трех тысяч конницы.
— Маловато. То ли они не поняли еще до конца значения резервов, то ли твои люди не все знают.
— Там еще повелевающие стихиями, не больше десятка, — заметил Фульк. — Держатся в глубоком тылу.
— Плохо. Значит, нашим женщинам придется не только ранеными заниматься, а и прикрывать войско от чар.
— Это могут сделать мои повелевающие стихиями, — произнес Публий.
— Так и будет, — кивнул Бьярни. — В общем, мне все ясно. Я согласен, Публий, поставить тебя против их левого фланга. Центр возглавлю сам. Там будут стоять дружины и фаланга.
— Маловато, — проворчал Гастон. — У вас глубина рядов будет не больше семи человек. Они сомнут вас массой.
— Не сомнут. Я забираю с собой всех стрелков, кроме тех, что усилят ополчение. Командирам лучников строгий приказ: в ближний бой не идти. Я понимаю, что вы отличные фехтовальщики. Вы многих убьете, но и быстро погибнете. В этом бою для рукопашной нужны щиты и плотный строй. Ричард, ты поведешь ополчение. Твое дело — устоять и измотать их. Хочешь — рой окопы, хочешь — возводи стены, но ни шагу назад. Истощи их, а уж потом, если сможешь, начинай давить. Ломать их строй будем либо я, либо Публий.
— Куда мне? — спросил Гастон.
— Тебе особое задание. Предпримешь обходной маневр, зайдешь им в тыл. Попытайся решить проблему повелевающих стихиями, а потом бей по левому флангу.
— Бьярни, я в любом случае брошу во фланг их построений конницу, — сказал Публий. — Скорее всего, они попытаются перехватить ее своей. Разумнее будет Гастону сперва разобраться с вражеской кавалерией, а потом, объединившись с моими людьми, нанести удар по пехоте. Я прав?
— Возможно. Если он посчитает, что так будет лучше. Этот бой неправильный, я не смогу командовать, глядя на всю картину с высокого холма. А потому конкретные решения каждый из вас должен принимать сам. Вопросы есть?
— Я устраняю вожаков? — уточнил Фульк.
— Нет, — ответил Бьярни. — Ты в этой битве не участвуешь. Отправляйся в город. Если Миракл не справится с Синодом, эту работу должен доделать ты. После этого откроешь нам ворота.
— Бьярни, я понимаю, что ты веришь в меня и все такое, но не находишь, что это задание не для одного?
— Твой отец открыл нам проход в Город Ангелов. А он не был просветленным.
— Зато с ним были Хансер и Гюрза, — проворчал Фульк. — Мне кажется, если устранить командиров, вам будет гораздо легче.
— Мечи для боя в чистом поле у нас есть. А вот лестниц для штурма стен нет. Никто не обещал легкой прогулки, Фульк, все мы действуем на пределе сил.
Больше вопросов ни у кого не было. Сложно вести военный совет с Вершителем. Даже если он чего-то не понимает, он выбирает верное решение интуитивно. Лишь Публий, благодаря своему огромному опыту, смог внести что-то новое в планы Бьярни.
В начале каждого боя есть такой момент, когда все замирают и никто не может сделать первого шага. Не имеет значения, сколько сражений за твоими плечами, седоусый ветеран ты или зеленый юнец. Приходит понимание, что через минуту разверзнется настоящая бездна. И каждому не хочется быть тем камешком, который родит лавину. Куда-то уходит и ненависть к врагу, и все прочие чувства, которые свели два войска. И когда строй иллюминатов встал против черной орды Плутона, какое-то время казалось, что боя все-таки можно избежать. Застыли викинги, опустив щиты, и спартанцы, воткнув копья в землю. Лучники вертели в руках стрелы, не хотевшие привычно ложиться на тетивы. А ополченцы даже начали оглядываться туда, где остались их жены, сейчас сплетая над войском невидимые заклятия, вызывающие Свет. И только легионеры внешне оставались спокойны. Солдаты привыкли ждать приказа в любой момент. Но где-то в глубине души каждый из них надеялся, что это будет приказ возвращаться в лагерь.
— Как же их много, — прошептал молодой ополченец.
Ричард повернулся к нему. Совсем безусый парень с длинным луком в руках. Слишком молод, но уже высший. Видно, талантлив. Боится, но оружие держит крепко. Этот справится со своим страхом. Не позволит ему затуманить разум. Ричард обернулся. Строй щитоносцев. В глаза бросилось родное лицо. Сын. Младший. Вильгельм, назван в честь своего деда. И Судия не выдержал, поманил его к себе.
— Сынок, возьми лук, — попросил он. — Стреляешь ты лучше, чем дерешься.
О, совсем не это двигало им. Первый ряд строя тяжелой пехоты. Кто из них выживет? Отец победил полководца. Желание сберечь хотя бы его, младшего. Ричард знал — остальные тоже здесь, в первом ряду, со щитами и мечами в руках, готовые подать пример ополченцам, проявить столь известную стойкость Харролов.
— Отец, стрелков у тебя хватает, — рассудительно ответил Вильгельм. — Я здесь нужнее. Пусть все видят, что наш род не прячется за чужими спинами. Мы привели их сюда, многие сегодня умрут — пусть видят, что Харролы готовы умереть рядом с ними.
— Воины, — пронесся над полем крик Бьярни, и услышали его лишь иллюминаты. — Вы видите, как их много?! Целая орда! Но помните, сколько бы плутонцев ни пришло сюда — это орда одиночек! Каждый из них один! Они так привыкли! Пусть нас мало, но мы — едины! И в этом наша сила! Каждый из них сейчас дрожит, потому что не может поверить, что мы рискнем атаковать. А мы рискнем! И каждый из них останется один на один со всеми силами Города Ангелов. С нами наши предки! За нами — наши женщины, а перед нами — тяжелая работа. Никто ее за нас не выполнит! Вы к ней готовы?!
Дружный боевой клич грянул над войском иллюминатов. Взвыли волынки, мечи и топоры застучали по щитам. Плутон ответил молчанием. Не привыкли его воины к крикам. Им ближе тишина. И это еще больше воодушевило иллюминатов.
А потом Бьярни скомандовал:
— Вперед.
Плутонский вожак отстал от него на какое-то неуловимое мгновение, и потому со стороны показалось, что оба войска двинулись одновременно, сближаясь, не спеша перейти на бег, экономя силы.
— Лучники, — пронесся над полем крик Бьярни, и тут же в воздух взмыли сотни, тысячи стрел. И черная лавина, созданная Мираклом, ударилась в стену, которую сотворил его отец. Никто не может сказать, запоздала эта встреча или была преждевременной, потому что дружины лучников Города Ангелов и около тысячи ополченцев из Зеленого домена спустили тетивы своих длинных луков, и стало не до отстраненных рассуждений.