Мы синхронно рассмеялись, не сумев сдержаться даже в такой момент.
– Пора менять перчатки на новые, – сказала Ведающая. – Чтобы скорпиончика не погнуть.
– Мне с перчатками повезло, – произнес я. – Свое кольцо я не снимал.
– Вот и не смей.
– Не буду.
Волшебница пригладила волосы, огляделась.
– Да-а, – произнесла она. – Теперь я поверила, что подцепила эту твою «камчатку». А мне все равно не страшно. Может, пронесет, как думаешь?
– Все может быть, – искренне понадеялся я. – Давай и мы не будем испытывать шансы. Узнаем как можно больше про это место.
Веда подошла к развалинам, изучая их, словно прикидывала место для фотографии. Она держалась смело, вполне уверенно, если только это не было маской. Мысль, что она целиком рассчитывает на мою инициативу, настойчиво повергала меня в панику, которой я на минуту поддался. Я же не знаю ни черта, как ее лечить! Зачем ей подкинули проклятый эликсир, кто, когда и где! Понятия не имею, за что на нее свалилось это испытание!
Прежде чем паническая минута истекла, тревога уступила место нелепым допущениям. Сашка Агеев ясно сказал, что «камчатка» дает Силу, которую можно черпать из Сумрака бесконечно. Даже речи не шло ни про какой последующий упадок или тем более смерть. И Борисов ни о чем таком не предупреждал, а ведь речь шла про его подопечную. Крепкий сон и единичное выпадение в Сумрак – период адаптации. Краснеющие волосы и фиолетовые веснушки – побочные эффекты. Или даже наоборот, вручную добавленный визуальный одорант, чтобы можно было быстро распознать, кто там «камчатки» напился. А что погибли Якут и Дохсун – так то потому, что они низшие оборотни. Негоже им иметь дело с элитным эликсиром, рассчитанным на сильных магов. Нет, ну правда. Если уж волшебница первого уровня недостойна такого эликсира, то кто вообще достоин? Высшие и без того черпают Силу практически неограниченно, им никакие энергетики не нужны. А если бы «камчатка» гарантированно убивала, то ее практическое применение не могло бы настолько заинтересовать Инквизицию. Так что зря мы волнуемся. Надо вернуться в Москву и отпраздновать наш союз как полагается – в ресторане и с плавниками акулы.
А затем я собрал воедино тревоги, надежды и вышвырнул в Сумрак, пожелав там им сдохнуть в забвении. Минута паники прошла. Больше я ей времени не дам. Пора разбираться с делом.
– Что выяснила? – спросил я.
– Здесь был дом, – ответила Веда. – Очень древний, замаскированный под склад. И там, под развалинами, подвал. Все, что осталось. Входа не нашла.
Я посмотрел через Сумрак и едва удержался от звука восхищения – уже на первом слое все было чисто и убрано. Никаких развалин, только пустой и ровный бетонный пол. А на полу – люк с большим кольцом в центре крышки.
– Что тут? – гулко спросила Веда, заходя вслед за мной.
– Не входи, – запоздало сказал я. – Веда, тебе нельзя в Сумрак.
– Потому что могу не вернуться? Прекрати. Я бы почувствовала.
Было поздно осторожничать. Схватившись за кольцо, я поднял крышку без особого труда.
– Стой, проверю на ловушки, – сказала Веда, наклоняясь к проему. – Светлых капканов не вижу.
– А я не вижу Темных.
– Проверить бы на инквизиторские.
– Говорят, помогает швырнуть кота на счастье.
– Я даже знаю одного. – Веда принялась спускаться по лестнице.
– Не сочти за геройство, но, быть может, мне надо было спуститься первым? – предположил я.
– Умный муж, – похвалила Веда изнутри подвала. – Перестал, как бизон, ломиться вперед любимой и кидаться грудью на амбразуру. Начал интересоваться моим мнением. Не сочти за доставучесть, но, быть может, тебе надо остаться наверху, чтобы при опасности вытащить меня?
– Хорошо начинаем первый день, – заметил я. – Никаких скандалов.
– Здоровый сон и приключения. Аж расчувствовалась. Ладно, спускайся уже.
Оказавшись внизу, я уставился на ровные ряды полок с какими-то сизыми склянками. Схватил Веду за руку, вытащил нас из Сумрака.
Кромешная тьма. Добавил света простейшим заклинанием, создал несколько огоньков в пространстве. Веда дунула на них, и огоньки лениво залетали по подвалу.
Ну, точно погреб колдуна, хоть в учебники тащи. Покрытые пеплом ящики, остатки механизмов, обломки допотопных устройств непонятного назначения.
– Похоже, он сюда не вернулся после нападения, – сказал я.
– Это что значит? Что ничего ценного тут нет?
– Рассчитываю, что есть. – Я переступил через перевернутый медный чан. – Давай хоть сделаем быстрый осмотр. Вдруг он заметки про свои яды пишет на бумаге и прикрепляет на стену.
– Ничего мы не найдем здесь без бригады аналитиков, – сказала Веда. – Можно обратиться в местный Дозор, только там никогда не найти особых умников. Они же меня знают. Если увидят, что я со своим уровнем ничего не поняла, то и сами не разберутся.
– Из Москвы вызывать долго, – сказал я. – Хотя надо бы, да. Может, к утру приедут.
Веда оглядывала закопченные стены.
– Почему здесь вообще никого не было? – спросила она. – Два оборотня разрушили дом Иного, а никто и не в курсе.
Я задумался над ее словами. И впрямь странно. На месте Ночного Дозора я после такого немедленно приостановил бы выдачу любых лицензий.
– Разве что Млечник сам никуда не обращался, – высказал я предположение. – Может, он работал настолько скрытно, что о нем никто не знал, кроме низших, которые выполняли для него поручения.
– Тайный колдун в Санкт-Петербурге, – произнесла Веда. – Нормальный вариант, чтобы сделать «камчатку».
Я пнул ногой накрытый полотном затемненный ящик размером со шкаф для пива. Внутри что-то задребезжало. Поддавшись любопытству, я стащил покрывало и уставился на застекленный музыкальный автомат с сидящим внутри клоуном.
– Ого! – Веда подошла ближе, притянула один из световых огоньков. – Какая красота. В таком месте даже не ожидала.
– Да, симпатично, – согласился я. – И старый, начала двадцатого века. Только ящик новый.
– Давай запустим?
– Зачем?
– Нам все равно группу вызывать, – ответила Веда, ища кнопку или рычажок. – Сами мы здесь только все затопчем.
– Здесь щель для монет, – указал я.
И впрямь, снаружи спрятался заржавевший монетоприемник. Веда пропихнула в него палец, вытащила монетку, по которой было невозможно понять происхождение. Сунула в отверстие, и автомат осветился. Внутренние гирлянды подсветили кривую надпись «Паскаль», нацарапанную на стекле.
Голова клоуна повернулась к нам. Зрачки в пластиковых глазницах зашевелились по разным траекториям, отслеживая возникшие перед ними две цели.
– Привет! – сказал клоун скрипучим голосом, словно внутри него крутились миниатюрные грампластинки. – Я Лактар! Добро пожаловать в дом Млечника, мастер!
– Ты нас понимаешь? – спросил я, чувствуя неприязнь к этой кукле. – Почему я твой мастер?
Оба глаза уставились на меня, отчего жизни в них не прибавилось.
– Оборотень разгромил хозяина, Темный убил оборотня, – сказала кукла. – Темный превзошел хозяина. Темный – мастер.
– А я не мастер? – спросила Веда. – Меня ты не будешь слушать?
– Светлая, Лактар не будет тебя слушать, – ответила кукла.
– Надо же, какой вредный Лактар, – покачала головой Веда. – И даже помочь не хочешь?
– Светлая, тебе нельзя помочь.
– В смысле? Почему нельзя?
Кукла процарапала изнутри стекло ящика и сказала:
– Через два часа ты будешь мертва.
Глава 3
Я медленно коснулся стекла, желая вытащить клоуна и свернуть ему шею.
– Что ты сказал? – выдавила Веда. – Ты это мне?
– Здесь только одна Светлая, – сказал Лактар, расплываясь в вечной нарисованной ухмылке.
– Лактар, дорогуша, – подал я голос. – К тебе обращается твой мастер.
Клоун повернулся всей конструкцией в мою сторону так, что внутренности ящика затарахтели, и сказал:
– Лактар слушает.
– Скажи мастеру, почему Светлая должна умереть через два часа.
Кукла задвигалась на обитом тряпками постаменте. На миг я решил, что она сломалась.
– Светлая есть донор Силы в «Паскале», – проскрипел Лактар. – Когда Сила закончится, донор умрет.
Ведающая взглянула на меня с недоверием, переходящим в страх.
– Почему Светлая тратит Силу? – продолжал я спрашивать, еле сдерживаясь. – Из нее вычерпывают магию?
– Не магию, – пояснила кукла. – Силу.
– Кто?! Кто вычерпывает Силу?
– Хозяин.
– Млечник?
– Да. – Кукла задвигалась чуть свободнее, будто внутри наконец заработали застрявшие шестеренки.
– Лактар, – сказал я, – мастер хочет, чтобы ты отвечал более детально.
– Лактар всего лишь кукла для напоминаний. – Ухмылка клоуна никак не соответствовала его оправданиям. Зато глаза выдавали безумие сокрытой в кукле энергии. Передо мной находился не искусственный интеллект, не призрак и не фантом. Владелец адского подвала десятками лет работал рядом с этим автоматом, общался с ним, пока под действием кошмарных ритуалов Лактар не превратился в сгусток эмоциональных и фактологических выплесков. Я говорил с искаженной копией Млечника. И неизвестно, кто из них был более вменяемым.
– Тогда напомни мастеру, что именно сейчас делает хозяин, – потребовал я.
– Хозяин завершает ритуал. Через два часа он будет закончен.
– Что за ритуал?!
Клоун наклонился, стукнул раскрашенным колпаком о стекло, добавляя жирности слову «Паскаль».
– Дело всей жизни, – сказал он. – Обряд переноса чужой Силы от одного мага другому.
Я коснулся надписи на стекле. В медленном переливе огней гирлянды я только сейчас заметил, что слово «Паскаль» было нацарапано изнутри. Лактар должен был долбиться в стекло годами, чтобы доделать работу.
– Закон Паскаля, – выговорил я. – О передаче газов и жидкостей…
– О чем ты? – спросила Веда в страхе.
– Сила – это точно такой же поток, – бормотал я. – Мы умеем передавать Силу друг другу. Делиться ею. Можно взять свою Силу и подарить Иному. Можно раздать сразу нескольким. И каждый получит понемногу. Но только добровольно. Забрать Силу нельзя.