Я посмотрел на чек.
1:48:42.
Через час и сорок восемь минут Ведающая должна умереть.
В ее кармане что-то завибрировало. Бросив бутылку на землю, Веда вытащила свой телефон. Даже мне было видно, как с тонкого гаджета на глазах спадали защитные Светлые чары.
– Они отключают меня от филиала, – произнесла Веда в шоке.
Сунула руку в другой карман, вытянула удостоверение дозорной. Уставилась на него, и ее руки задрожали, она выронила документ вслед за бутылкой. Я наклонился, подобрал заламинированный кусок картона, чтобы увидеть, как данные тускнеют с каждым мгновением. Сначала растворилась печать, затем имя. Последней угасла фотография.
– Я больше не дозорная, – сказала Веда. – Как, Сереж? Как они могут так просто отдать меня?
– Инквизиция имеет право потребовать уволить любого сотрудника, – тихо сказал я, заводя мотоцикл. – Дозор может сразу же подать апелляцию, но возврат потребует времени. От суток и больше. Не думаю, что Москва или Чита готовы тебя отдать просто так. Их просто вынудили сделать это на несколько часов. Боюсь, ты не сможешь затребовать доступ к месту Силы.
– А ты сможешь!?
– Для Светлой – нет. Даже если бы удалось, нам не пройти охранные чары.
– Поняла, – сказала Веда дрожащими губами. – Амулеты с Силой? В питерском филиале они должны быть.
– В котором из них, Веда? Если в Ночном Дозоре – тебе их не выдадут, как не действующей сотруднице, а мне – потому что я Темный. Если в Дневном – то же самое. Тебя даже могут арестовать за попытку провокации с целью истратить на себя драгоценные ресурсы. Но надо попробовать. Садись, мы поедем в офис Светлых.
Кивнув, Веда вытерла глаза и спросила:
– Куда мне садиться? Снова вперед?
– Назад, и держись за меня. Если будешь настроена на связь – в Сумрак не выпадешь.
Две минуты спустя мы ехали по кольцевой на запад. Ночь наваливалась на нас, прокладывая дорогу неотвратимости. Я внезапно понял, что все это происходит на самом деле. Для Веды все стало ясно в момент полной ее потери связи с Дозорами. Сейчас она прижималась ко мне, как к последнему живому существу на планете. Я не мог разделить с ней ее страх, тоску и отчаяние, и от этого мне становилось совсем плохо.
– Держись, – сказал я, сжимая ее ладонь. – Мы скоро будем. Нам помогут. Обязательно…
Волшебница дернулась, ударяя меня шлемом в спину. Лихорадочно оглядываясь, я в череде беспорядочных движений Веды увидел, что ее сотрясают судороги. Ее дергало из стороны в сторону. «Голдвинг» раскачивался, грозя выбить ее из сиденья.
– Веда! – заорал я, давя на тормоз. – Веда, держись, не падай! Я сейчас…
И в меня, в упор через спину, ударил «пресс».
Я сместился сильно вперед, ударяясь грудной клеткой о ветровое стекло. Руль «Голдвинга» разорвало в клочья волной кинетической энергии от волшебницы, корчащейся в спазматическом припадке на пассажирском сиденье и непроизвольно расплескивающей Силу вокруг себя. Неуправляемый круизер со скрежетом повернулся набок, завалился вперед на скорости сто двадцать километров в час, впечатывая нас в ограждение. Перед тем как почувствовать хруст собственных ребер, я успел увидеть, как Ведающая перекатывается по дороге, подобно сбитому котенку. Следом пришла адская головная боль, грозящая разорвать меня на части.
По ободу лопнувшего заднего колеса вращался небольшой файербол. Я уперся в дорожное полотно, попытался встать, и бензобак «Голдвинга» сдетонировал, притянув шар огня.
Лежащая в двух шагах от взрыва Веда не шевелилась.
Скидывая шлем, я с кривым лицом дополз до нее, готовя целительные заклинания, – и Веда пропала в Сумраке.
– Нет… – пробормотал я. – Куда ты? Вернись. Вернись, прошу тебя.
Снова упав на дорогу, я в отчаянии смотрел на горящий, искореженный «Голдвинг». Отвернулся, вытащил чек Лактара, чтобы увидеть новые цифры. 1:42:07.
– Я знаю, ты где-то здесь, – бормотал я. – Вернись, пожалуйста. Веда…
Фигура волшебницы снова проявилась на дороге. Она смотрела раскрытыми глазами в небеса.
– Хорошо, родная, – заторопился я, размещая руку над ее животом. – Сейчас все исправим…
Уверенный поток «Авиценны» поплыл в сторону ее солнечного сплетения, и цифры на чеке скакнули вниз.
– Что? – не поверил я глазам, глядя на новые данные.
1:37:16.
– Продолжай, – монотонно попросила Веда.
Я рухнул рядом с ней, потрясенно глядя на ее ранения.
– Нельзя, – выговорил я. – Милая, лечение расходует твою Силу. И время… оно тает.
Она не ответила.
Целиком поддавшись мертвенному ужасу, я врезал кулаком по дороге, едва не вывихнув себе кисть.
– Хватит, – произнесла Веда, бледнея на глазах. – Не надо…
Заплакав, я приподнял ее, стащил ее помятый интеграл с головы. Кровь смешалась с красными волосами, издевательски добавляя новых оттенков к «камчатке».
– Я видела в Сумраке Свет, – сказала Веда, кладя голову мне на плечо. – Он манил меня… чистый, яркий. И там летала Тень. Светлая, прохладная, как веселое пятнышко. Звала меня назад. Я пошла за ней, и вот я здесь, с тобой.
– Веда…
– Побудь со мной… – Веда попыталась обнять меня, и у нее не хватало сил. – Прости, что так мало мы…
– Не говори так!
– Не зови никого. Хочу уйти так, с тобой.
Я смотрел на свою трясущуюся руку с ожидающей целительной энергией, не зная, что мне делать.
Сумрак снова предоставил мне выбор. Влить остаток Силы на исцеление Ведающей и сократить срок ее жизни до считаных минут или оставить все как есть, позволяя ей агонизировать полтора часа.
– Все хорошо, – поникла Веда. – Мы снова увидимся. В сумеречном мире или в живом. Хочу побыть со своим мужем. Вот так…
Сквозь застилавшую зрение пелену я смотрел на питерское небо, в которое поднимался столб дыма от горящего «Голдвинга».
Инквизиция перекрывает все места Силы.
Инквизиция.
– Хорошо, – сказал я. – Побудем с тобой вместе. Только не здесь.
Погасив «Авиценну», я вытащил телефон, набрал номер, которого не было и никогда не будет в памяти сотового, а только в моей собственной.
– Нам кто-то еще может помочь? – слабо спросила Веда.
– Да, – ответил я. – Люди.
Через два гудка в трубке послышался незнакомый мне голос.
– Здравия желаю, – сказал я как можно увереннее. – Это Сергей Воробьев, первый ранг Дневного Дозора города Москва. Личный код один-восемь-девять-восемь, Зоя-Антон-Владимир.
– Выборг принял, слушаю вас, – сказал голос.
Чувствуя, как кровь из головы Ведающей капает на мое ухо, я произнес:
– Запрашиваю срочный медицинский вертолет на Кронштадт, шестой Северный форт, в зону пожара на трассе. Также требуется «голубка» без боезапаса для немедленной доставки двух человек с вылетом с авиабазы Левашово.
– Принято. Место назначения?
Я посмотрел в холодные глаза Ведающей и ответил:
– Аэродром Бельбек. Севастополь.
Глава 6
Склонив нос, истребитель начал снижение на ярко освещенную полосу аэродрома. Я чуть приоткрыл глаза, следя за Ведающей, лежащей в тесном пространстве между мной и стеклянной крышей стальной птицы. Крыша страшно вибрировала, добавляя шума в громкие звуки, скрываемые наушниками, которые Веде пришлось аккуратно надевать на перебинтованную голову. Волшебница все еще находилась под действием морфина. Первую дозу она получила прямо на дороге через четыре минуты после моего звонка. Вторую я получил в медицинском вертолете и вколол ее Веде примерно над Воронежем.
Максим фон Шелленберг, старый прохиндей, работал очень тщательно. Настолько, что хранил в тайне все дела, имевшие отношение к его планам, включая данные про Севастополь и Херсонес. Последнее на континенте найденное место Силы, о котором не знает Инквизиция. Не знает Саймон Джонсон со своими коллегами, не знает даже Агеев. В материалах моего процесса упоминались все детали, кроме того факта, что фон Шелленберг собирался инициировать Кристину в Херсонесе именно потому, что там располагался никому не известный энергетический очаг. Удачное расположение: совсем рядом со вторым очагом, известным. Место Силы в районе 35-й батареи, конечно, перекрыто для нас. Но то, что в Херсонесе, должно оставаться доступным.
Дневной Дозор работал с российскими войсками с первых дней своего существования в Москве. То, что начиналось как совместная охота на вальдшнепов, спустя века переросло во взаимное сотрудничество с отдельно взятыми офицерами, имевшими широкие полномочия. Ночной Дозор больше состыковывался с полицией. Мы – с армией.
Право прямого вызова военных приравнивалось моим штабом к магическому вмешательству, несмотря на совершенно приземленный принцип, история которого превосходила любую магию: «Ты – мне, я – тебе». В нужный момент неизвестный мне «Выборг» вызывает наш штаб по номеру, который нельзя записывать, попадая на зачарованный телефонный аппарат в кабинете, расположенном через две комнаты от окна Астрид Ольсен. Получает содействие со стороны Темных. Взамен, при особой надобности, дозорный звонит Выборгу или ряду других агентов, получая всю помощь, которую в рамках разумного может оказать армия.
Для истребителя шестого поколения, не имевшего даже официального порядкового номера и называемого просто «голубка», моя текущая просьба почти выходила за рамки разумного.
Пролететь от Санкт-Петербурга до Севастополя меньше чем за час, с двумя ранеными пассажирами на борту, – задача не из легких. «Голубка» справилась. Хотя она и была двухместной, на месте пилота по-прежнему сидел профессионал, чьего имени я так никогда и не узнал. Мы с Ведающей заняли узкое пространство сзади, предназначенное для второго пилота. А поскольку нас перевозил незавершенный прототип, то летели мы в тесном пространстве между листами рифленого металла с вырезами под приборы, в котором не было даже кресла, не говоря уже о катапульте.
Чисто теоретически я мог бы перегнать «голубку» самостоятельно, если бы я находился в отличной форме и тратил всю Силу в просмотр линий вероятностей. Сорок часов на тренажере и один вылет на Су-57 внушали мне некоторые шансы. Однако теперь я был не один и провел весь полет, удерживая Ведающую от попадания в Сумрак. Напрасно я полагал, будто самое страшное для нее – потеряться в слоях простран