Я пошел смотреть на строительство паровой машины, а Яков остался у Серафимы, они стали что-то живо обсуждать.
Строительство паровой машины вышло на финишную прямую, дополнительные рабочие руки ускорили работы и здесь.
— Петр Сергеевич, я смотрю машина скоро заработает? — даже не специалисту было видно, что работы близятся к завершению.
— Мы, ваша светлость, уже могли бы попробовать запустить её, но я решил еще раз все проверить. А вот через недельку попробуем, — я и без объяснений видел что происходит, одни рабочие собирали, другие разбирали. — Мы начали кучу других работ, еще два станка собираем, один токарный, а другой не знаю даже как назвать, скорее всего фрезерным. В нем заготовка будет неподвижной, а резец сверху опускаться будет, — идею фрезерного станка я даже не подсказывал, она просто витала у нас в воздухе.
— Я смотрю, староверцы вам ко двору пришлись.
— Не то слово, Григорий Иванович, недаром их мастера по всей России-матушке славятся, — Петр Сергеевич приблизился ко мне и полушепотом. — У них вдобавок такое рвение к работе, даже оторопь берет. Такое чувство, что они пытаются какой-то долг отдать или от какой-то беды убежать.
Господин инженер, именно так на заводе стали чаще всего называть Петра Сергеевича, внимательно оглядел все вокруг.
— Смотри, Григорий Иванович, что получается, машину почти доделали. Раз. Пара-тройка дней и печка будет готова. Два. Два прокатных стана. Это три. Так ведь с Василием Ивановичем еще и молот кузнечный начали мастерить и пресс хотят сделать, — Петр Сергеевич театрально ударил себя в лоб.
— А что, Петр Сергеевич, в этой ситуации вас удивляет?
— Всё! Абсолютно всё, ваша светлость! У нас как в сказке: по щучьему велению, по моему хотению все получается. Знаете сколько времени строил свою машину Ползунов? — я кивнул. — А мы?
Петр Сергеевич замолчал, интересные сегодня у меня разговоры получаются. Звезды что-ли не так стоят?
— А золотоплавильный участок как?
— С золотом мы вот что думаем надо сделать. Той руды, что есть, хватит примерно до Рождества. Потом мы лавочку закрываем и пока зима, строим нормальную печь и все прочее. Точно также делаем в кирпичке и на стекляшке. Всякого кирпича у нас достаточно. А как все сделаем, начнем потихоньку работать чинно-важно.
— А с коксом как? — вроде печь была готова.
— Уголь нужен, его у нас раз-два и обчелся. Но раньше весны ни уголь, ни золотую руду добывать не получиться. На лесопилке порядок будем наводить в последнюю очередь.
— Разумно, за месяца два-три наведем здесь порядок, все построим, наладим. Сказка будет, а не завод, — согласился я.
Мы с Петром Сергеевичем помолчали, помечтали.
— Ваша светлость, планы не поменялись с караваном в Россию?
— Не поменялись, хочу навестить Лаврентия и потом поговорить.
— К Лаврентию пойдемте вместе, мне тоже он нужен.
Никакого подвоха в словах нашего инженера я не почувствовал и мы пошли вместе. У Лаврентия были большие перемены. В ближайшее воскресение он собирался стать мужем и у него появилось целых два помощника, один из староверцев оказался часовщиком, а его сын был подмастерьем. Познакомиться с ними мне пока не удалось, они были чем-то заняты на лесопилке, а я туда сегодня идти не планировал. Лаврентий же выполнял важнейшее поручение Якова, доделывал полуавтоматическую патронную линию.
Поговорив ни о чем, в общем-то необходимости заходить к Лаврентию не было, я собрался уходить, но неожиданно господин инженер спросил меня:
— Ваше светлость, а чем планируете вооружить тестя в походе?
А лица у всех хитрые, хитрые. Сразу виден подвох. Я засмеялся и поднял руки:
— Сдаюсь и показывайте.
— Лаврентий, доставай, — и часовщик выложил на стол три казнозарядных длинноствольных пистолета, один был двуствольным! Довольные произведенным эффектом Петр Сергеевич и Лаврентий гордо смотрели на меня.
— Ну, вы братцы даете, а калибр?
— Калибр мы решили везде пока делать один. Бьют почти на пятьдесят метров. А самое главное перезаряжаются быстро. Раз-два и готово, — Петр Сергеевич продемонстрировал мне, раз-выстрел, два-перезарядил.
— Отлично, дальность стрельбы не главное, а вот скорострельность!
Через полчаса в конторе завода собрались Петр Сергеевич, Яков, Фома Васильевич, Василий Иванович, сержант Леонов и я. Надо было решить важный вопрос поход на Север. Я подробно рассказал все расклады и спросил их мнение. Как я и ожидал, после обсуждения все согласились с предложение Леонтия. Сержант Леонов в обсуждение не участвовал, только молча кивал. Но когда все высказались и вроде как уже приняли решения, он решил высказаться:
— Когда они уйдут, надо будет послать в лагерь староверцев несколько человек, сильных и крепких. Они должны начать пробивать дорогу дальше на север вдоль Енисея. Леонтий знать об этом не должен. И когда наши будут возвращаться устроить засаду, чем севернее, тем лучше. Друзей пока на севере у нас нет, одни враги.
Совершенно не понятно почему все твердят о засаде, почему нельзя пускать чужих в устье Уса? Я ведь тоже так считаю. Надо понять почему, обязательно понять.
— Давайте решим так, — все повернулись ко мне, — двадцать восьмого Леонтий, Лонгин и возможно иподиакон Павел отправляются на север. Их сопровождают сержант Леонов, Ванча, пяток гвардейцев и десяток мужиков. Если Енисей встанет, то сразу идут по льду. Если нет, то ждут в старом лагере староверцев. Как только уйдут, сержант посылает гонца сюда и начинает пробиваться вдоль Енисея. Будем туда посылать партиями по двадцать человек на неделю. Через три месяца — постоянная засада.
Все согласились со мной. Сержант Леонов вызвался меня немного проводить. Отъехав немного от завода, я остановился.
— Ты, сержант, что-то хотел мне сказать?
— Хотел, ваша светлость. Получается, мы будем пробивать дорогу вдоль Енисея?
— Не то что дорогу, но раз так сложилось, нельзя бросать пробитую тропу до Каракерема. Думаю на нем или на Усе пост поставим.
— Ваша светлость, разрешите мне постоянно там быть. Болит у меня душа, а там как-то покойно.
Глава 11
В Усинск мы почти всегда возвращались вечером. Вот и сегодня традиция не была нарушена. Устал я безмерно и не планировал заниматься ни какими делами, но через несколько минут у меня оказался гость: отец Филарет. Он тоже, как и все сегодня, взял быка за рога.
— Ваша супруга, надеюсь, передала вам случайно услышанный разговор? — я засмеялся, такого вопроса в лоб трудно было ожидать.
— Я, батюшка, делаю вывод, что разговор был услышан неслучайно, — теперь пришла очередь улыбнуться моему собеседнику.
— Пусть Мария Леонтьевна не переживает, что якобы подслушала наш разговор.
— Скажите, батюшка, а почему … — отец Филарет неожиданно прервал меня.
— У меня были резоны сделать именно так и я не все могу рассказывать вам. Я знаю, кто вы. Вы знаете, почему я знаю. Но разве я всё знаю о вас? — иеромонах зрил в корень, конечно не всё.
— Так и вы обо мне знаете лишь маленькую толику. Лишнее знание не полезно ни кому, ни вам, ни мне, — я совершенно не горел желанием знать всё о моем собеседнике. Отец Филарет помолчал, как бы собираясь с какими-то своими мыслями.
— Мне нужен совет и помощь и поэтому мой иподиакон Павел должен отнести мое письмо в Красноярск. Этой зимой Владыка там будет сам или его посланник. — иеромонах опять замолчал, его взор устремился куда-то ввысь, я просто физически ощутил его сомнения, стоит ли мне что-то еще говорить.
— Вы совершенно правильно опасаетесь за своих посланников. Я тоже не все знаю. Те люди враги нашей церкви и государства. Зачем они послали сюда компанию Савелия Петрова, я не знаю, но думаю, что появление здесь наше и староверцев не входило в их планы. А тем более ваше.
Отец Филарет внимательно посмотрел на меня и вдруг улыбнулся добро, но снисходительно.
— Неужели, вы князь, думали, что вам удастся здесь просто жить? Я не ожидал, что вы сделаете такую ошибку и не зададитесь вопросом, а для чего вы здесь?
Иеромонах замолчал. Горестная складка прочертила его высокий лоб.
— Если вы не решитесь посылать кого-либо, Павел пойдет один.
Несмотря на появление дополнительных ртов, наготовленных запасов на зиму должно хватить. Основой нашего выживания были запасы кедровых орехов и охотничьи трофеи. А с этим у нас всё было просто прекрасно. Орехов мы запасли по моим подсчетом чуть ли не на пару лет и Ванча с егерями исправно пополняли мясные кладовые.
Поспелов ручей перед впадением в Ус, распадался на несколько мелких рукавов и Лукерья Петровна приметила одно небольшое русло для строительства больших кладовых. Ручей потихоньку отвели, высохшее русло углубили, построили большие клети с обширными ледниками, которые успешно заполнялись льдом. В итоге практически любое количество добытого мяса было, где хранить даже просто в замороженном виде. И в самом крайнем случае мы могли перейти на одно мясо и орехи.
Но у нас совершенно не было ни каких семян, просто ни каких, самое большое, на что мы могли рассчитывать, это был пока гипотетический урожай картофеля, полученный в оранжерее.
Посовещавшись с капитаном Пантелеевым, я принял окончательное решение. В Минусинскую котловину пойдут трое: Леонтий, Лонгин и иподиакон Павел. Каждый идет на трех лошадях, товар — сушеный ревень и как образцы карандаши и бумага. Вооружены обычными ружьями и пистолетами. Ружья спрятаны в снаряжение, пистолеты за поясом. До речки Каракерем вмести с ними пойдет двадцать мужиков и пять добровольцев-охотников для освоения тех мест. Во главе этого предприятия был поставлен сержант Леонов. Леоновская партия должна начать пробивать дорогу вдоль берега Енисея.
Всю неделю шла подготовка к походу. Вместе с Ерофеем мы еще переговорили со всеми, кто имел хоть какое-то касательство к различным темным сторонам нашего появления в долине. Десяток мужиков поправляли тропу до Енисея, по которой мы шли со староверцами.