На левом берегу Уса около моста были установлены четыре юрты, которые к нашему прибытию были хорошо натоплены и был накрыт обильный ужин. Все настолько устали, что некоторые предпочли сон еде и через полчаса вокруг было очередное сонное царство.
Сержант Леонов оказался просто железным человеком, он не только был передовиком при расчистке тропы от снега, но и после ужина расстелил на столе карту и начал показывать мне пробитую тропу на север.
— Мы, ваша светлость, можно смело говорить, дошли до Тепселя. Дальше уже вряд ли получиться, — я разглядывал карту, немного наклонившись и сержант не увидел мою улыбку. Дойти до Тепселя я и не мечтал. — Теперь надо расчищать и расчищать тропу, убирать бурелом, где убирать, а где насыпать камни. Строить гати.
Я хотел спросить о засаде, но Леонов, как говориться, вопрос с языка снял.
— В устье Тепселя есть удобное место для засады, я там на днях всё облазил. Немного надо дорожку на льду поправить и они пойдут очень близко от нас. Саженей двадцать будет. У нас семь винтовок? — Леонов вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.
— Стрелков товарищ капитан подобрал хороших, с такого расстояния никто не промажет. Пока они очухаются, пальнем еще раз. На крайней случай будут пистолеты и заряженные ружья. За пару минут десятка четыре положим, — сержант Леонов вопросительно посмотрел на меня, согласен ли я.
— Согласен, конечно. Но нам надо заранее увидеть их.
— Ванча, ваша светлость, там уже все вдоль и поперек облазил. С ним ходит наш охотник, они верст на десять прошли дальше на север. Углядят, не переживайте, — успокоил меня сержант.
— А Ванчу ты в бою считал?
— Зачем же его считать, ваша светлость, он же только свои стрелки пулять умеет, — усмехнулся Леонов, он был в знаменитом бою на пороге и видел, как Ванча пуляет стрелки.
— Вроде диспозицию ты нарисовал правильную, завтра поедем смотреть на месте.
Леонов молча кивнул, убрал карту.
— Ваша светлость, вопрос можно?
— Спрашивай.
— Товарищ капитан сказывали супостатов живьем надо будет брать?
— И мало того они, сержант, должны будут ответить на наши вопросы.
До устья Тепселя мы добрались к следующему вечеру. Там наш лагерь был поставлен так, что бы не был виден с реки. В глубоком снегу были вырыты четыре снежные хижины, на берегу Енисея постоянно был дозорный. На правом берегу Тепселя была видна уходящая дальше на север тропа.
Осмотрев все, я вернулся в штабную хижину, где меня ожидали капитан и сержант.
— Ну что, братцы, остается ждать.
Ждать пришлось долго, целых десять суток. Только ближе к вечеру двадцать второго февраля дозорный позвал меня:
— Ваша светлость! — но я и сам уже видел спешащего Ванчу и отставшего от него на добрых пятьдесят метров гвардейца.
В хижину Ванча не зашел, его обессилившего занесли. Теплый чай вернул его к жизни.
— Идут, ваша светлость. Верст десять до нас. Двадцать саней и два десятка вьючных лошадей. На каждых санях возница. Одиннадцать верховых. Леонтия и Лонгина видно, Лонгин много идет, лошадь бережет, а вот Павла нет. Правда на санях, возле которых Лонгин идет, кто-то лежит, не понятно живой или нет. Три или четыре бабы с ними, одна вроде с дитем. Здесь думаю, будут завтра к полудню. Идут, ваша светлость, осторожно, сзади и спереди двое, как волчары, головами так и крутят.
Ванча помолчал, прищурился на огонь, с удовольствием отхлебнул теплого чая.
— Труба ваша хорошая штука, я почему так поздно вернулся? — как не удивительно ответ я знал, но промолчал. Более того я знал, что сейчас скажет наш алтаец.
— Помните того казака парламентера, что на пороге был? — я не ошибся, уверенность в этом была у меня почти стопроцентная.
— Он с ними?
— С ними, ваша светлость. Вид у него несчастный, в седле не казак, а куль с г…ом. Едет рядом с санями, на санях баба и в санях кто-то лежит. Леонтий и Лонгин при оружие, казак даже без сабли, — Ванча прищурился, хитро посмотрел на меня. — Только вот Лонгин, ружье как-то странно держит, стволом вниз.
— Скольких надо завалить по-вашему? — вопрос я задал двоим, гвардеец, спутник Ванчи, сидел рядом и молча пил чай, согласно кивая головой. На этот же вопрос ответил он, а не Ванча.
— Восемь, я думаю, ваша светлость. У остальных ружей нет.
Ерофей весь доклад выслушал внимательно и молча. Подождав еще несколько минут, капитан сказал свое мнение.
— Боевая позиция у нас подготовлена, подпустить сможем на пятьдесят метров, я измерил. Целей восемь, винтовок семь, плюс лук Ванчи. Распределяем цели, левша среди них есть? — Ванча и гвардеец отрицательно покачали головами. — Ультиматум, стоять и сложить оружие. Кто дерниться, стреляем в правую руку. Нас десять гвардейцев, пять охотников, Леонов, вы, ваша светлость, Прохор, Митрофан и я. Все вооружены, винтовки, ружья, двадцать один ствол, у Ванчи еще и лук.
Ерофей оглядел всех, согласны ли с его подсчетами.
— Если кто промажет из винтовки, подстрахуем из ружей. И смотреть в оба, не надо забывать про пистолеты.
В ночь Леонов снарядил двух своих охотников, приглядывать за обозом. Свою боевую позицию мы заняли заранее, благо погода позволяла, с утра было всего минус пять и за час ожидания никто у нас не замерз. Тем более что в тылу нашей позиции мы соорудили снежное укрытие от ветра.
Вот из-за речного мыса показался верховой, по внешнему виду казак. Я поразился точности слов Ванчи, волчара. Он мне напомнил убитого мною вожака-волка.
Ерофей на утреннем инструктаже особо подчеркнул, что брать надо живыми, но этого гада, а что это гад я не сомневался ни секунды, я захотел пристрелить тут же.
— Ерофей Кузьмич, — капитан лежал немного сзади и левее, — этот мой. И ты не серчай на меня, но его пристрелю сразу же, если эта сука дерниться.
Волчара-казак внимательно начал осматривать все вокруг, я просто физически ощутил его цепкий взгляд. И в этот момент с тоской подумал, что мы допустили огромную ошибку, что делать если наша засада будет обнаружена.
— Не тревожься, Григорий Иваныч. Меня эта мысль раньше посетила. Ванча в укрытии остался. Если что, он с тыла зайдет.
Волчара еще раз всё оглядел. Затем поднял руку и трель полицейского свистка огласила окрестности. Я никогда не слышал полицейский свисток 18 века, но сразу подумал о нем. Хотя может быть это и не полицейский свисток.
Из-за мыса медленно начали выползать груженные сани. Ехали они не спеша. В два ряда. Выползли все, как Ванча и говорил двадцать саней и следом двадцать вьючных лошадей. Я начал было считать и понял, что мы допустили ошибку. Все возницы, кроме двух, то же цели. Восемнадцать плюс восемь, двадцать шесть.
Трое верховых не цели: Леонтий, Лонгин и Панкрат Рыжов. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, тут не чисто. Ванча дал совершенно верную характеристику уряднику, приглядевшись я увидел, что он хорунжий. Казак был совершенно безоружный, в отличие от других верховых. Рядом с ним ехали сани, возницей которых была женщина. В санях лежали два человека, у одного была завязана тряпкой голова. Леонтий и Лонгин шли пешими, рядом с санями в которых также лежал человек, а в самих санях сидел мужик и две бабы. Еще один мужик правил этими санями. Мешков в этих двух санях не было. Остальные были тяжело нагружены мешками.
Восемнадцать возниц и восемь верховых, двадцать шесть целей. А ведь мы должны отбить своих, Панкрата с семьей, я был уверен, что возница-женщина его жена. В санях двое мужиков, один из них скорее всего тесть Панкрата. Еще сани рядом с которыми идут Леонтий и Лонгин. Леонтий идет тяжело, обреченно опустив голову. Вот они с Лонгином наклонились к лежащему на санях. Это свой. Два мужика, просто сидящий в санях и возница и две бабы, они тоже не цели.
Боковым зрением вижу Ерофея, он лихорадочно жестикулирует. Я пишу на снегу 26. Он кивает, не дурак, нашу ошибку то же понял.
Наши противники все выехали из-за мыса. Передовой волчара сместился в нашу сторону и стал пропускать обоз мимо себя. Сзади обоза его клон, даже удивительно насколько они похожи. Одно ремесло видать сближает.
Передовой что-то увидел и начал поднимать руку. Дистанция тридцать-пятьдесят метров. Я пихаю ногой Ерофея, типа давай!
— Всем стоять! Оружие на лед! Конным спешиться! Всем поднять руки!
Сзади пропела тетива и справа просвистела стрела. Задний клон с криком упал с лошади, зажимая правое плечо. Как всегда мой киномеханик начинает лениться и я опять смотрю медленное кино. Вот Панкрат выпрямляется в седле и прямо с коня бросается на возницу едущих впереди саней, тот пытается что-то выхватить из пояса. Еще один уже замахнулся на Леонтия, один из верховых рвет с плеча ружье, еще один тянет саблю. Четыре одновременных выстрела и пение очередной стрелы. Истошный крик раненного. На лед летит первое ружье, затем еще и еще, сабля, еще ружья.
Все сдались, нет не все! Казак-волчара сохранил полнейшее самообладание. Он не дернулся сопротивляться, но и складывать оружие не спешил, только снял ружье сплеча.
— Ерофей, возьми его на мушку, — я встал из-за укрытия. — А тебе особое приглашение нужно?
— А кто ты такой, что бы командовать здесь? — пуля Ерофея просвистела рядом с головой казака, мне показалось, что она даже зацепила мех его шапки.
— Ты и твои …, — я показал пальцем на сдающихся татей, — поступили очень плохо. Мне интересно, кто вы такие. И я хочу получить ответ от тебя. Мы тебя, скорее всего убьем, но если ты будешь отвечать быстро и честно, то я тебя просто пристрелю и ты умрешь быстро и легко.
Глава 13
— Ваша светлость, что с ними делать?
Не отводя взгляд от противника, я громко ответил:
— Вяжите их.
— Да ты князь? — казак-волчара рассмеялся. — Вот уж не думал, что мне честь такая была оказана. Помнишь, ваша светлость, — казак говорил медленно и подчеркнуто издевательски, — как ужом под моей плетью извивался? Кто бы знал, что мне такая честь была оказана, целого князя пороть. Жалко не удалось до смерти запороть тебя.