— И сколько вы получили серы?
— Почти пять килограмм.
— Этого достаточно чтобы начать наши эксперименты с каучуком.
Легко делать великие открытия, когда на сто процентов знаешь как. Я знал, как Чарльз Гудиер открыл процесс вулканизации резины. И не мудрствуя лукаво, я изложил на бумаге как должен выглядеть этот процесс. К нашему приходу Илья со своими помощниками тоненько раскатал один из каучуковых шариков, постепенно нагревая его. Причем шарик раскатывался в сере, которой каучук в итоге просто пропитался. После этого в течение четырех часов мы нагревали лепешку пропитанного серой каучука при температуре сто сорок градусов. Название процесса и готовый продукт я решил оставить привычными, вулканизацией и резиной.
— А какой прок от этой резины? — Фома Васильевич покрутил в руках полученный образец, даже попробовал её на зубок.
Когда заканчивалась вулканизация, к нам присоединились несколько мастеровых и Ерофей с супругой. Они с пятью гвардейцами пять дней обследовали левобережье Уса от Нижнего острога до Енисея. С завтрашнего дня Ерофей планировал начать обследование правобережья Уса до его устья.
— Помнится мне, как-то был разговор об этом каучуке, — сказал Ерофей и я сразу вспомнил как однажды рассказывал Ерофею про каучук и ластики. — И Григорий Иванович рассказывал, как каучук появился в Европе и чем он хорош, но боится жары и холода. И поэтому сейчас из него делают только ластики. Если Григорий Иванович говорит, что эта самая резина очень нужная и важная для нас вещь, то значит так и есть. Я вот вижу, что из этой штуки можно будет делать сапоги непромокаемые и плащи. Представьте, как это будет здорово.
— А еще разные накидки и пологи, — продолжил я. — Резина вещь очень прочная, эластичная, твердая и водонепроницаемая. Долго рассказывать о наших перспективах, которые нам даст резина. Начнем с ней работать и сами все поймете. Главным по резине пусть будет Илья.
Откладывать в долгий ящик такое важное дело я не стал и сразу же начал обучать Илью. Как-то само собой получилось, но обучение быстро превратилось в производственное совещание, главным вопросом которого стала паровая машина.
Сразу же после получения первой резины кузнецы дружно покинули химическую лабораторию, но часа через полтора Василий Иванович вернулся и воспользовавшись первой же паузой неожиданно спросил:
— Ваша светлость, а нельзя как-нибудь сделать так, чтобы резина выдерживала большую температуру?
— Можно, а почему и какие температуры вас интересуют?
— Петр Сергеевич и Яков Иванович подробно рассказали о машине Ползунова, но машину мы делаем немного другую, схему которой вы нарисовали. Так вот что я хочу сказать, надо сначала сделать маленькую машину, всё на ней попробовать, а потом делать большую.
— Здравая идея, Ползунов предлагал сначала построить небольшую машину, на которой можно было бы выявить и устранить всё её недостатки. Если бы с ним согласились, глядишь и не умер бы он. Да и машина его работала бы. И когда ждать готовую машину?
— Больших проблем три: центробежный регулятор, манометр и прокладки и сальники. Как вы уехали, Петр Сергеевич занимался исключительно токарным станком. Но теперь он к нам опять присоединиться и дело пойдет быстрее, одно дело ковать, другое на станке. Регулятор и манометр мы быстро сделаем. Ведь я почему говорю о маленькой машине? У нас много чего уже было, да и маленькое проще ковать. А если хорошие прокладки и сальники будут …
— Будут, Василий Иванович, будут. Яков Иванович, у тебя, есть образцы всего что ты находишь, так?
— Конечно есть, ваша светлость.
— Ты говорил, что есть асбест. Сколько его у тебя?
— С четверть пуда будет.
— Этого сейчас выше крыши. За пару дней Илья освоит работу с каучуком, будут и нужные сальники и прокладки.
— Тогда я, ваша светлость, в кузню.
Глава 22
Несколько минут после ухода Василия Ивановича мы молчали.
— Наши мужики в буквальном смысле работают день и ночь, — первым заговорил господин инженер, — понимают что помощи ждать не откуда, а зима близко. Они мне еще неделю назад предложили делать машину поменьше. Я сказал, что в принципе согласен, но окончательное слово за тобой. Машина правда слабовата получается, думаю только станок вытянет.
— А это главное, Петр Сергеевич. Будут работать ваш станок, всё быстро вперед двинется. Но сейчас давайте о другом.
Одно из первых, что мы начали делать придя в долины, было устройство селитряниц, в которые закладывались абсолютно все наши биологические отходы. Я популярно объяснил, зачем они нам нужны и народ очень сознательно отнесся к этому делу. Яков в изысканиях с Ванчей нашел немного селитры и к моему приезду уже успел получить около литра азотной кислоты. Я хотел попробовать получить бездымный порох. Начать я решил с хлопка, а затем использовать опилки и лен. Я читал когда-то об экспериментах со льном, но сначала надо гарантировано научиться получать пироксилин из хлопка, а затем из опилок. Затем попробовать получить тринитрофенол или мелинит, так это взрывчатое вещество называли в Российской империи, из шерсти, шелка и природных смол. Наши леса были неограниченным источником этого сырья.
Бездымный порох я хотел получить для его применения в новом оружие, которое виделось мне в моих мечтах: винтовка Ремингтона с откидным затвором (или с крановым, так тоже говорят). Я заранее в пяти экземплярах подробно описал все наши действия и мои собеседники Петр Сергеевич, Фома Васильевич, Ерофей и Яков получили каждый по экземпляру.
Когда я закончил говорить воцарилось почти гробовое молчание, все внимательно изучали мои записи и желающих говорить пока не было. Первым заговорил Ерофей.
— Ну понятно, что это нам даёт. Просто бешеная скорострельность, а для штуцеров такая штука даст то еще и прицельную дальность ого-го, — Ерофей очередной раз заглянул на шаг вперед, молодец, ничего не скажешь. — Это решит все проблемы нашей обороны.
— Порох, да и весь патрон целиком получается моя проблема, — Яков вопросительно-утвердительно посмотрел на меня. — Хотя конечно можно использовать и черный порох.
— Можно естественно, — согласился я, — но для нас проблема и его получить.
— Получается нужна азотная кислота, спирт и ртуть — начал вслух рассуждать Яков. — С кислотой всё понятно, со спиртом то же. Ртуть надо будет получать из киновари, благо она есть. В принципе все реально. Только надо будет делать специальные дистилляторы.
— А свинец?
— Со свинцом Ерофей Кузьмич, сложнее. Богатых свинцовых руд у нас нет, так с миру по нитке. Как собственно и медь — медь есть, он еще её не нашел, — и много еще и что. Выбора нет, придется выжимать из того что есть.
— Со свинцом разберемся как-нибудь. Наторгуем в конце концов. Ты вот Петр Сергеевич, лучше скажи, — я показал на рисунок, — реально нам переделать ружья и штуцера под откидной затвор?
Петр Сергеевич еще раз внимательно прочитал мои записи.
— Реально, особенно когда у станка появится паровой привод. А со временем я думаю, наши кузнецы смогут и стволы начать.
— А как говориться, с нуля сделать такую штуку? — я ткнул в нарисованную мною винтовку Ремингтона. В той жизни я неплохо рисовал, а после попадания мои художественные способности на мои взгляд улучшились.
— Завтра скажу, — пообещал господин инженер, — пообщаюсь с нашими мастеровыми, важно, что они скажут.
— Хорошо, теперь давайте еще об одном важном деле на сон грядущий, — я долго думал, когда начать развивать черную металлургия, ведь по большому счету ни нужного угля, ни железной руды нет. И решил не откладывать это в долгий ящик. — Яков Иванович и Фома Васильевич бывали в Европах и наверное что-то слышали об успехах английской металлургии. Слово кокс я думаю присутствующим знакомо. Еще лет сорок назад англичане в огромных количествах ввозили разное железо из России и Щвеции, то сейчас все меняется прямо на глазах и скоро именно Англия станет главной металлургической державой. И всё это благодаря коксу.
Целый час я рассказывал своим товарищам о развитии металлургии с древнейших времен до конца 18 века, естественно 18 века не нынешней реальности, а той, из которую я перенесся. Хотя я предполагал, что до поры до времени и в нынешней реальности все будет происходить также. Я рассказал о лорде Дадли, о семье знаменитых металлургов Дерби и несчастном Генри Корте, который через несколько лет усовершенствует технологию пудлингования. Тут я немного схитрил и события 1784 года в своем рассказе перенес лет на десять раньше.
Мои собеседники все понимали с полуслова, уральский завод был железоделательным, а Яков был хорошо с этим всем знаком.
— Ты, Григорий Иванович, предлагаешь нам научиться получать этот самый кокс. Так? — дедушка Фома посмотрел на меня своим хитрым прищуром.
— Так, Фома Васильевич.
— Англичане Дерби начинали с простых угольных куч, а потом придумали специальные печи. Мы сразу начнем работать с печами. Так? — тут же последовал новый вопрос.
— Уголь, который нашел Яков годится для получения кокса и у нас есть все для этого, — начал отвечать я рассуждая вслух, — и мы через какое-то время построим коксовую печь и я думаю кокс мы получим быстро. Руду надо плавить в доменной печи. Доменную печь мы тоже сможем построить. Нужно просто много кирпича наделать. Вот только домна это непрерывный процесс, а у нас для этого просто нет сырья.
— Эту проблему можно решить оригинальным способом, — подключился к разговору Петр Сергеевич. — Мы можем набрать сырья, сделать несколько плавок и заглушить печь. У нас на заводе домна была высотой две с половиной сажени, по новой шкале около пяти метров. И за сутки чуть ли не сто пудов получали. К примеру тысячу пудов нам хватит надолго. Когда понадобиться, печь отремонтируем и снова запустим её. В домне мы получим чугун. Для его переработки построим плавильный и кричный горны. А вообще-то можно начать не с домны, а с блауофена.
— Интересная идея, — я думал о домне и древние блауофены вообще не рассматривал, — в блауофенах насколько я знаю кокс не используется. Скорее всего мы в нем получим хороший чугун. Кокса и руды требуется меньше, чем для домны. Затем по необходимости фришевание в одном или двух горнах.