К 1046 году он этого добился и затем правил на протяжении двадцати лет. В 1066 году его пригласили занять английский трон и воссоединить раздробленные королевства. Норвежцы пали в битве с английской армией под командованием короля Гарольда II близ нынешней шотландской границы. Однако Гарольд II недолго праздновал победу, вскоре он потерпел поражение от норманнов, вторгшихся с юга. Эпоху викингов можно завершить здесь, в 1066 году. В сентябре-октябре того же года герцог Вильгельм Завоеватель (потомок викингов из рода Роллона, поселившихся во Франции при Каролингах), который ранее победил Харальда Хардероде (короля викингов Норвегии), одолел короля Гарольда II Годвинсона (тоже потомка датских викингов по материнской линии).
Полезно провести черту между эпохой экспансии викингов и средневековой христианской Скандинавией. На смену первому тысячелетию пришло второе. Викинги никуда не делись, но характер отношений между северными королевствами и их соседями изменился. Мы следовали за викингами на восток, вниз по русским рекам, к Каспийскому морю, наблюдали, как они катались на верблюдах, совершали набеги и торговали шелком с халифатом Аббасидов. С ними мы шли на запад в Северную Атлантику, охотились на моржей в Исландии, разводили скот в Гренландии и проделали путь до плодородных земель североамериканского побережья. Повернули на юг вдоль Атлантики, покоряя французские реки и даже Гибралтарский пролив, чтобы совершать набеги на западное Средиземноморье… Набеги на Испанию в 800-х годах сменились сражениями на стороне римлян на Сицилии в 1040 году, но круг практически замкнулся. Викинги — это типично средневековый феномен: они были способны и на большую агрессию, и на мирное взаимодействие с другими народами в погоне за коммерческой выгодой, и одно часто переходило в другое.
Глава 8. Золотая девочка из Франции
В начале XI века солдат по имени Герберт встретил в сердце нынешней Южной Франции трех пленников, которых удерживал жестокий человек Гай, правитель замка. Герберт помог заключенным бежать, но их быстро поймали и пытками вынудили признаться, кто им помогал. Герберта схватили, и Гай приказал своим подлым приспешникам вынуть ему глаза из глазниц.
Герберт отчаялся, он хотел умереть. «Он решил выпить козье молоко: говорят, если недавно раненный выпьет козье молоко, то умрет на месте». По счастью, козьего молока ему никто не дал. Тогда Герберт задумал уморить себя голодом. Но на восьмой день у него было видение. Ему явилась десятилетняя девочка в золотых одеждах, залитая светом и неописуемо прекрасная. Она пристально посмотрела на него, затем вложила руки в его глазницы и как будто вернула ему глаза. Герберт, вздрогнув, проснулся, чтобы поблагодарить девочку, но рядом никого не было. Зрение начало медленно возвращаться к нему.
Истории о святых и чудесах — агиографии — полезны тем, что позволяют нам заглянуть в далекие миры. Они описывают естественный ландшафт, в котором присутствует сверхъестественное, описывают жизнь обычных мужчин и женщин рядом с божественным. Такие истории проливают свет на религиозные верования и практики, а еще, познакомившись с ними, можно понять, чего боялся средневековый человек, на что надеялся, чего желал. Это были своего рода акты риторического убеждения. История Герберта и золотой девочки (святой Фиды) показательна, она дает нам понять, как воспринимался кризис рубежа первого тысячелетия.
Согласно классическому подходу, после краха династии Каролингов в конце IX века и нашествий викингов мир погрузился во мрак. Североафриканские пираты стали совершать набеги на побережья Франции и Италии, а мадьяры — народ, мигрировавший из Центральной Азии, — вторглись в Восточную Европу. Жителям бывшей империи Карла Великого разрушение вполне могло казаться полным. Начало XI века мало чем отличалось от V века, когда был разграблен Рим, Аттила и его гунны свирепствовали по всей Европе, и в римских провинциях начали возникать новые королевства. В действительности такие моменты не означали полного краха, но они создавали ощущение хаоса у людей. Мы, современные историки, можем утверждать, что некоторые римские традиции и элементы культуры остались неизменными с V века, а набеги и разрушения постоянно повторялись с III столетия, но это было бы слабым утешением для Августина или Иеронима, которые пытались объяснить, почему Бог допустил разграбление Рима. Герберт, герой истории о золотой девочке, и другие подобные ему люди искали новый смысл существования, новую структуру, новую стабильность. Если взглянуть на посткаролингскую Францию, мы увидим многогранность, достойную Светлых веков.
После видения к Герберту начало возвращаться зрение, он снова стал воином, но после пережитого чуда прежний образ жизни ему претил. Он поделился своими заботами с Теутбергой, женой могущественного правителя. Она убедила его отправиться в монастырь Конка, чтобы удалиться от мирской суеты и стать монахом. Так он и поступил, проведя остаток жизни в преданном служении святой мученице Фиде (святой Вере).
История Герберта и Гая появляется в «Книге чудес святой Фиды». Злодей Гай в конце концов получает по заслугам. Согласно версии, изложенной в «Книге чудес», когда Гай услышал о чуде прозрения Герберта, он не поверил в это и оклеветал Фиду как лжесвятую. Спустя некоторое время Гай умер. Его труп, лежащий на кровати, источал невыносимое зловоние, а затем внезапно появилась змея, которая покрыла его слизью и исчезла. Окружающие сочли оба этих факта свидетельством того, что Гай был наказан за свои грехи: змея была демоном — его учителем, а зловоние — признаком того, что душа грешника перенеслась прямо в ад.
История Герберта завершается торжеством добра, но все еще несет на себе отпечаток неопределенности, характерной для той эпохи. Гай обладал необузданной силой и держал в страхе всех вокруг. Герберт проявил милосердие и был безжалостно наказан. Гай получает то, что заслужил (в конце концов), но правосудие торжествует в мире ином. Нет короля, к которому можно обратиться за справедливостью, нет Карла Великого или его наследников, чтобы осуществлять власть, нет суда, который карает нечестивых. Но в этой истории есть надежда. Мудрость, стабильность и справедливость исходят от женщин — графини Теутберги и давно умершей десятилетней девочки Фиды. Они здесь руководят; Теутберга направляет Герберта на путь истинный, Фида вознаграждает Герберта за милосердие и наказывает Гая за прегрешения.
Если копнуть глубже, мы найдем еще больше примеров того, как люди той эпохи искали стабильности. Мы знаем о Гае и Герберте во многом благодаря Бернару из Анже, церковному деятелю начала XI века, который учился в кафедральной школе в Шартре (к юго-западу от Парижа), а затем сам стал учителем. В своей «Книге чудес святой Фиды» Бернар сообщает, что слышал о «странных» чудесах и «странной» святой и поэтому решил самостоятельно во всем разобраться. Сначала, в 1013 году, он отправился в город Орийак, где увидел статую некоего святого Геральда, сверкающую золотом. Поначалу Бернар не особенно впечатлился, считая Крест единственным достойным изображением для христианского поклонения. Он продолжил путь на юг. В монастыре Конка он встретил золотую девочку. Эта относительно небольшая статуя-реликварий святой Фиды сохранилась до наших дней, она по-прежнему находится в Конке, где часто выставляется рядом с главным алтарем монастырской церкви. Святая восседает на троне, ее взгляд безмятежен, а стан облегают золотые одежды, инкрустированные драгоценными камнями, сверкающими на солнце.
Сначала Бернар посмеялся над этим и сравнил статую с языческими идолами вроде золотого тельца из еврейской Библии. Но вскоре понял разницу между почитанием и поминовением. Из бесед с теми, кто на себе испытал чудеса святой, Бернар узнал, что мощи, останки девочки внутри, как бы соединяют небо и землю. Статуя была просто произведением искусства, которое напоминало о святой. Но в ней заключалось нечто большее. Ее красота действовала, по словам Бернара, как бледное отражение славы небес, позволяя людям здесь, на земле, сосредоточиться на своей молитве и, следовательно, получить доступ к божественной силе. Таким образом, статуя Фиды, как написал Бернар, была «более драгоценной», чем ковчег Завета для израильтян.
Бернар рассказывает о чудесах, таких как прозрение Герберта, чтобы поведать о силе святых, о важности монастырей и необходимости почитания тех и других. История, которую он рассказывает, встроена в историю библейскую, и главная задача ее — раскрыть «истину», а не «факт». «Книга чудес святой Фиды» — это попытка разобраться в мире, который, казалось, в момент кризиса утратил всякий смысл. Для Бернара это был мир, в котором владельцы замков временами казались могущественнее языческих богов и были столь же аморальными. Бороться с ними помогал Бог — через Своих святых.
История святой Фиды и ее последователей на самом деле рассказывает о возвышении новой аристократии, мелкой элиты, которая изменит структуру средневекового европейского общества. После того как королевства Каролингов раскололись и усилилось внешнее давление со стороны викингов, мадьяр и арабов, в выигрыше осталась аристократия. Успешно играя друг против друга, землевладельцы торговались и вели переговоры, добивались льгот и расширения своих привилегий. Королям и высшей знати требовались войска и для отражения внешних вторжений, и для подавления внутренних восстаний. В результате появился новый класс солдат — кастеляне, буквально «те, у кого есть крепость» (или «замок», castellum) на земле. Кастеляне — те самые плохие парни из текста Бернара Анжерского, такие как Гай.
У них не было монументальных каменных замков, которые мы обычно представляем себе, думая о Средневековье. Часто при словах «замок» или «рыцарь» воображение рисует величественные каменные сооружения и людей, закованных в доспехи с головы до ног. На самом деле эти новые аристократы возводили деревянные сооружения под названием мотт и бейли — здания на искусственном холме и вспомогательные сооружения в окружении деревянного частокола. Такие поселения не были роскошными, но обеспечивали некоторую защиту, позволяли совершать набеги на сельскую местность и укрывать кастелян в случае беды. Их было относительно дешево и просто строить. Крепости приносили доход, обычно от земледелия, которым занимались крестьяне или другие несвободные работники. Местные аристократы делили доходы так, чтобы правитель получал небольшие выплаты от многих замков, повторяя таким образом модель, созданную Карлом Великим столетия назад.