Во главе его войска встал жрец-воевода, который пошел на мировую с новым царем Святобории. Воеводу того звали Драург Алый Ворон. Он был одним из самых прославленных червенцев, а после войны стал наместником Ардонии. Его кровавая слава бежала впереди него. Палач колдунов стал палачом царей и дела своего не бросил…
Я очнулась от мыслей, когда Фед ухватился за припасенный остаток пряника.
– Сегодня отходит еще одно червенское с-с-судно, – сказал наставник с набитым ртом. – Слыхал, что скоро с Черного мыса поплывут работорговцы. Опасные ребята, но…
– Нет, – резко сказал Минт. – Они тесно дружат с морскими разбойниками с Луч-Поясов, и с каждым годом плыть мимо тех островов все опаснее. В том месяце сгинули сразу три купеческие ладьи. Сказывают, что всех вырезали.
Я подавила дрожь. Морская дорога всегда была опасной. Неспокойные волны того и гляди утянут на дно, но и им не сравниться с лютым разбойничьим племенем, орудующим на островах. Как быть?
Минт вскочил на ноги.
– У меня появилась восхитительная идея. Одно жаль: вам она не понравится.
Он обернулся ко мне и сжал губы, превратившиеся в четкую полосу, взгляд снова потяжелел.
– Нам нужно сесть на червенское судно.
Я решила, что ослышалась.
Это безумие.
Фед, похоже, тоже лишился дара речи.
– Поднимайтесь. – Минт втиснул свою ладонь в мою. Пальцы сомкнулись, опережая шедшую по пятам тошноту. Горло словно сдавило.
– Это же верная гибель, – едва слышно произнесла я. – Фед?
Наставник прожигал глазами наемника, но ничего не предпринимал. Казалось, Фед без слов понял замысел Минта и теперь просчитывал его сам.
– Я думаю, это может сработать.
Корабль червенцев был больше тех, что обычно прибывали в Сиирелл: могучий, четырехмачтовый. Рядом с ним терялись и купеческие лодчонки из Святобории, и торговые, похожие на толстых рыб, двухпалубники из Аскании. Я как в дурмане шла за Минтом, страх уступил место чувству острой безнадежности.
– Держись у врага на виду, – со смешком, будто отвечая на мои мысли, сказал Минт и потянул меня вслед за собой.
– Как… как, чудь тебя раздери, ты себе это представляешь? – наконец выдавила я.
– Тебе ничего не придется делать: просто молчи! – Минт все сильней распалялся, в карих глазах затеяли пляску озорные огни.
– Давай попробуем найти другое судно? – Я освободила руку. Остановилась. Наверное, это был порыв малодушия или, наоборот, здравомыслия, но воин ему не внял. Он обернулся, вместо ответа поправил на мне очелье и с шальной ухмылочкой пошел к червенцам.
– Иди, – коротко сказал Фед, и я сдалась.
На судне красовалась многообещающая резная надпись: «Стрела веры». Трюм зиял провалами черных окон, но ни весел, ни гребцов не наблюдалось, хотя слух тревожило мужское многоголосье. Команда, судя по крикам, готовилась к отплытию.
Перекинутую лестницу охраняли в два ряда – в две красные стены – здоровенные червенцы, по сравнению с которыми даже Орт и Эрт казались детьми.
Все мои силы уходили на одно-единственное – идти ровно. Так мы и подошли к причалу: я на негнущихся ногах, Минт – уверенным прыгучим шагом.
– Кто вы? Назовитесь, – велел чернобородый жрец в кольчуге.
– Куда плывет этот корабль? – огорошил его – да и меня – своей наглостью Минт.
Вопрос был задан с таким напором, что червенец опешил и пробормотал:
– В Святоборию…
Расплата была скорой. Болтливого оттеснили свои же, вперед вышли двое и, надвинув поглубже шлемы, воззрились на Минта с плотоядными усмешками.
– Я охранитель мунисы, – заявил воитель тем же тоном. – Возьмите нас с собой.
– А еще чего, щенок?
– Нам нужно скорее покинуть этот оскверненный остров!
– Дождитесь переправы, как все.
Я было обрадовалась, но у богов, похоже, имелись свои планы.
– Что происходит? – Вопрос, требовательно раздавшийся за спиной червенцев, застал врасплох не только нас. Жрецы вытянулись в струнку и разошлись. Сквозь них, волком среди неповоротливых медведей, скользил червенец, при взгляде на которого кровь окончательно застыла в жилах. Колхат! Жив-здоров, даже булавка при нем!
– Стой спокойно, Лесёна! – шепнул Фед.
– Наемник говорит, что муниса должна плыть на «Стреле».
– Срочно плыть, – добавил наемник. Я же мысленно молилась Крылатой.
– Да? – Колхат обернулся и смерил нас взглядом. Но не колючим и цепким, а таким, каким он глядел на меня тогда, за столом. – И к чему такая срочность?
– Дух города отравлен акудным дыханием, и моя госпожа отправляется в путь, чтобы призвать на этот остров своих сестер!
Минт выпятил грудь. Пылкая речь вызвала у Колхата нечто, отдаленно похожее на умиление, поскольку брови его поползли вверх, а лицо таки перекосила улыбка. Остальные жрецы, переглядываясь и не смея рта раскрыть в присутствии своего воеводы, утробно сопели, но руки, все как один, с клинков поубирали.
– Ждите, – сказал Колхат и взошел на судно.
Я отошла в сторону и прикрыла глаза.
«Нам конец, – в ужасе думала я. – Они точно догадаются, кто мы».
В это время Минт с беспечным видом насвистывал «Царевну-бродяжку», испытывая терпение и без того рассерженных жрецов.
Наконец в начале лестницы показался Колхат.
– Единый благосклонен ко всем, кто посвятил свою жизнь борьбе с нечестивыми, – сказал он мягко и пальцем поманил нас к себе.
– Да гореть им в змеином пекле, – отозвался Минт.
Я, шагая за ним, с невольным восхищением отметила, что роль ярого противника колдунов давалась наемнику просто превосходно.
– Мне нравится твой задор, – вдруг обратился Колхат к Минту. – Из тебя может выйти толковый жрец. Не думал?
– Может, и думал, – серьезно ответил парень.
– Ты ведь из Сиирелл, верно? Хочешь, оставайся со мной, а о мунисе позаботятся мои люди на корабле. Признаюсь, я ищу разумного человека с острова.
– Зачем?
– Колдуны долго здесь прятались, но наследили с лихвой. Мы отыщем их, но мне нужна помощь местных.
Минт улыбнулся так, будто ему посулили золотые копи.
– Я дал госпоже слово, – сказал он.
– Славный ты парень. – Колхат коснулся рубиновой булавки на кафтане. – А мне придется, видно, снова переговорить с держателями оскверненной корчмы…
Я вдруг поняла, к чему он ведет. Червенец хотел знать о нас с Федом все подробности, и отвечать ему придется тем, кто был близок к нам. Осе и остальным! Похоже, Любомудр был прав: жрецы добрались и до Сиирелл, раз мечевластитель позволил им такое.
– Что ж, да пошлет вам Единый благословение, – произнес Колхат и обернулся к худому и длинному, как ветка сухостоя, мужчине. – Можете отплывать, кормчий.
Колхат спустился и стоял, наблюдая за тем, как из нижней части «Стрелы веры» появляются весла. Гнусная, жиденькая улыбка не сходила с тонких губ, как бы червенец ее ни прятал.
Кусок стальной глади Моинского моря между кораблем и Сиирелл рос, а я не знала, что делать. От мысли, что Колхат будет пытать бедную Осю и хозяев корчмы, все внутри сжималось от ужаса.
– Мы ничем им сейчас не поможем, – проскрежетал голос Феда.
Минт, сияя, как новенькая монета, подошел к борту и помахал оставшимся на той стороне червенцам. Я поплелась за ним и, хоть качка была несильная, умудрилась запнуться и упасть.
Озарение пришло в тот же миг. Колхат забудет о допросе, если поймет, что сам посадил меня на судно.
Когда поймет, что враг не в Сиирелл!
И я подняла свое покрывало.
Когда Колхат разглядел мое лицо, его собственное перекосилось от негодования. Он понял, кого посадил на судно. Но было поздно. Ветер глушил голоса, и его предостерегающий крик не долетал до червенцев на судне. Колхат бросился в воду, явно надеясь догнать нас.
– Что произошло? Как он понял? – прошептал Фед.
– Кол… дун… – услышала я. Но к счастью, червенцы на берегу тоже завопили, и голос Колхата и вовсе потонул в общем крике.
Жрецы на судне прильнули к бортам.
– Какого чудня они вытворяют?! – Кормчий нахмурился и велел одному из своих людей: – Ступай, спроси дозволения развернуть «Стрелу».
Минт положил руку на клинок и загородил меня собой, но внимание на нас никто не обращал. Червенцы с берега прыгали в воду, и все как один плыли к кораблю. Это вызвало такой переполох на судне, что на верхнюю палубу высыпало не меньше двух дюжин ардонийцев вперемешку со жрецами. Я в отчаянии оглядывалась по сторонам, не зная, что делать. Если судно развернут, мы окажемся в смертельной западне.
– Лесёна, – Минт повернул ко мне бледное лицо, – можешь… ну… отвлечь их?
– Ты про колдовство?
– Да! Я-то слышу, что он кричит, но если и другие прислушаются…
– Нет! – отчаяние в голосе Феда, казалось, было осязаемым. Ящерица повисла на одной из моих прядей и больно тянула голову к плечу.
Минт смерил наставника безумным взглядом. В нем ясно читалось, что если мы не подчинимся, случится кое-что похуже. Причем «похуже» устроит лично он сам, Минт.
– Подожги мачту, – процедил Фед, отпуская мои волосы.
Но это был сущий мрак. Такого я не могла себе представить: колдовать в окружении червенцев! Я бросилась к мачте. Минт снова прикрыл меня собой. Переполошенная команда толпилась у бортов и решала, что делать с кораблем.
Я прижала ладони к дереву и зажмурилась.
В этот раз колдовство хлебало мой чистый ужас жадными глотками. Пока чары оплетали волокна мачты, я оседала все ниже на пол. Огонь, зародившийся внутри, словно имел свою волю. Он был слишком силен.
– Хватит! – заорал Фед.
Я не сумела отнять ладони, они будто срослись с деревом. Минт рывком оттащил меня в сторону, и все померкло. По пальцам тек холод, но, добравшись до груди, наткнулся на тепло обережного камня и затих.
– Пожа-а-а-ар!
Я приоткрыла глаза.
Команда бросилась тушить занимавшуюся пламенем мачту.
Колхат не сдавался, но волны усилились, и он не мог одолеть их. Послышался полный ненависти и отчаяния звериный рык.