Фед говорил, что наши старые боги когда-то были сильны и всеведущи, но именно за силу их и почитали люди прежде всего. Почитали и приносили жертвы. Нет, не всегда кровавые. Ведь на то она и жертва, чтобы знать ей цену. Но лишиться воли, рассудка… Может, потому люди и забыли старых богов, потому и поверили в Единого? Его жрецы обещали благо и защиту за соблюдение Закона, а их слово способно было вознести душу праведника в Высь.
Под наручами засаднили шрамы, будто одна только мысль об обряде отзывалась в них болезненным предвкушением. Но… Стать сильнее. Я бы не убегала, как в Сиирелл от Колхата, я бы не позволила…
Перед глазами тут же возникли картинки с раскуроченными ошметками мяса, влажной от крови бурой травой, почудилась терпкая вонь опаленной плоти…
Нет! Колхат – оборотень. Вот чего стоит такой выбор. Вот цена силы.
Я встряхнула головой, отгоняя наваждение и непрошенные мысли.
Когда лес расступился, я хотела было вздохнуть с облегчением, но оказалось, что внизу ждали устремленные в небо клинья ограды и воронье.
– Похоже на схронник.
Я повернула и пошла дальше по дороге, огибая захоронения. Земляные холмики и деревянные столбы чередовались с насыпями из камней, видимо, последними пристанищами предков линдозерцев.
– Ох! – воскликнула я, а кот впился мне в плечи.
На схроннике, подле прогнившего от времени столпа, стоял старик в поношенной одежде. Старик напевал под нос и ляпал пятерней по камню, оставляя на нем разводы желтой глины.
– А, это вы. – Он махнул, а затем вытер руку о выпростанную из штанов рубаху. – Куда идем?
– Гу-гуляем, – прошептала я, пытаясь вспомнить, когда же мы успели познакомиться, и главное – где. Маковка старца начиналась гладкой лысиной, с висков на плечи свисали седые сальные пряди, волосы на затылке свалялись в колтун. Да и сам он явно давненько не бывал в бане.
Любопытство взяло верх, и я подошла ближе, хотя кот сильнее запустил в меня когти.
– А что вы делаете?
Холмы и насыпи вокруг были перемазаны цветными пятнами.
– Земля, хранящая ключи от таких древних тайн, сама пропиталась обманом. И не розы цветут здесь, но ядовитые шипы касаются всякого…
Старик замолк и уставился на меня немигающим взглядом.
– Если нас увидят жрецы, придется плохо, – прохрипела я. – Я пошла. И тебе советую.
В ответ незнакомец рассмеялся.
– Уйти? Сейчас все самое интересное только начинается. Лови, голубушка. – Он зачерпнул в ладонь зеленой глины и метнул ее в ограду. Глина смачно растеклась по кольям, и это привело старика в неописуемый восторг. Он захлопал ладонями так, что брызги полетели в разные стороны. Я поспешила отодвинуться.
– Не нужно тревожить ушедших.
– А что, если никакие они не ушедшие? Может, пока-не-вернувшиеся? Как народец чудской, как народец! Ядом-ядом стала твердь, расколется и треснет так, что никакой Отец-Сол не соберет ее воедино!
Старик, вдруг набрав полные горсти, с улюлюканьем принялся швыряться глиной. Я не успела пригнуться, и желтый склизкий шар, как огромный комок недоваренной пшенной каши, шлепнулся и повис у меня на рукаве.
Я припустила со схронника, словно за нами гнался еще один оборотень. О чем же толковал старик? Чем здешняя земля провинилась?
Когда столпы и ельник остались позади и показались чернявые заплатки распаханных полей, я остановилась. Серый, которого я прижимала к себе во время бега, с шипением вырывался из рук.
– Знаешь, кот, комочки глины – не самое страшное, чем в меня швыряли. Мы еще легко отделались, – я показала на замаранный рукав.
Серый мяукнул, а мои губы сами собой расплылись в какой-то шальной улыбке.
– Ну, раз ты такой умный, может, знаешь, как пройти обратно к реке?
Кот спрыгнул и, махнув по моей ноге кисточкой хвоста, скрылся в тумане. Кажется, он и вправду знал дорогу.
Я безуспешно поскребла пятно на рукаве.
– Отчего в Линдозере все такие чудные? – я не заметила, как начала разговаривать вслух. – Надо будет порасспрашивать Дана, он точно должен знать здесь всех блаженных.
Ельник был тих. Еще пахло поздней весной, и прохладный ветерок ворошил травы. Не сразу я заметила, как из тумана показались остовы обгоревших домов. Брошенное селение… Здесь царила давящая тишина. Казалось, я вошла в дом, где лежит умирающий. То, что осталось от домов, поглотила зелень, иван-чай вперемежку с репейником и крапивой. То там, то здесь торчали корявые обломанные березы. Болото наползало на развалины.
Я подавила вздох. Это место я уже видела.
Видела во сне.
Вдруг в окне каменного дома показался Серый. Коротко мяукнув, он дождался, пока я подойду ближе, и спрыгнул.
– Зачем ты привел меня сюда?
Кот требовательно мяукнул и нырнул в траву, показывая дорогу.
Я отправилась вслед за ним. Крапива хлестала по ногам, дотрагивалась до лица, жалила, но я нетерпеливо раздвигала заросли, пытаясь высмотреть то место, к которому вел кот.
– Следи, – вдруг услышала я и замерла. Голос принадлежал мужчине.
Я припала к земле, но не успела оглядеться, как заметила в тени разрушенной стены Мафзу. Она склонилась над бесчувственной рыжеволосой девицей. Мы пересеклись взглядами, и она беззвучно приложила палец ко рту. Все ее тело била крупная дрожь.
– Откуда она тут взялась, Ордак? – отозвался второй голос. Это был княж.
– Выскочила из развалин, – с раздражением сказал тот, которого звали Ордаком. – Волосы рыжие, взгляд полоумной. Мой конь понес в сторону, но девчонка не могла убежать далеко. Я видел, как она ударилась головой о камень. Наверняка те проклятые таблицы и пожар в лесу – ее рук дело.
Подавив желание развернуться и убежать, я заглянула через плечо Мафзы и едва не вскрикнула: коса в крови, бледное лицо, худые руки и ноги. Та самая девушка, что набросилась на меня сегодня ночью. Ольша.
И червенцы нашли таблицы…
– Пошли сюда своих молодцев, пускай отыщут ее, – со смешком ответил княж, хотя я почувствовала в его голосе раздражение.
– Тебе смешно, но веселиться недолго осталось. Не видишь, как петля затягивается на твоей шее, великий княж.
– Говори.
Я высунулась из-за крапивы. Ордак оказался плечистым беловолосым воином со свирепым прищуром светлых глаз.
– Колдуны погубили Драурга, они же и подобрались к Линдозеру!
– Ты видишь опасность там, где ее нет. Лучше меня все равно никто не защитит город.
– Это-то меня и тревожит. Если не обзавестись наследником, я не хочу даже думать, что тогда…
– А я думал, ты все предусмотрел, разве не потому написал царю? Не потому ли захотел женить меня на чудом выжившей Уляне Залесской?
– Ты – прямой потомок Мечислава, а Залесские – всего лишь побочная ветвь, – ничуть не смутившись, произнес Ордак. – Но, может быть, у вас получится зачать достойного потомка, продолжателя. Может, сила вернется в твой род.
– А заодно и ты будешь иметь больше влияния в Святобории.
– Да.
– И наконец-то сможешь от меня отвязаться и уехать в Злат.
– Ну конечно.
– Ты тщеславный человек, Ордак, – произнес княж. – Не будь ты моим побратимом, а женщиной, то наверняка бы первым раздвинул ноги.
– Говорят, ты тоже приложил немало усилий для продолжения рода. – В голосе Ордака клокотала злоба. – Говорят, у тебя в городе растет выродок… Но ничего, истинная святоборийка, в которой течет кровь Мечислава, удержит плод.
Как княж может выносить такие слова? Отчего не бьется с Ордаком? Червенцы молчали. Должно быть, обменявшись оскорблениями, оба поняли, что не готовы идти дальше.
– Неужели наш достопочтенный царь согласился на это? – спросил княж.
– Уляна ему что соринка в глазу. Вечный упрек, вечная тень славы старшего брата. Он ее Драургу еще в конце войны Трех Царств пообещал. Но Единый уготовил Уляне иное будущее.
– Разве Единый?
– Без его ведома и травинка не шелохнется, Тантор. Я бы на твоем месте поскорее принял этот дар, ведь кто знает, не захирела ли совсем ветвь.
– Ветвь славного Мечислава не может захиреть.
– Так укрепи свой род! Если только Заря может приблизиться к Печати, что мы будем делать, когда никого не останется? Если колдуны убьют тебя?
Я увидела, как княж сел на своего коня, хлестнул его и умчался. Этот разговор явно состоялся меж червецами не в первый раз и не в первый раз так кончался.
Ордак постоял, посмотрел вслед княжу и, сплюнув наземь, произнес:
– И угораздило Единого доверить Печать такому борову. Ничего удивительного, что колдуны сумели к ней так близко подобраться.
И двинулся прямо на нас.
Из окна было видно, как солнце пряталось за деревьями.
«Наконец-то, – с облегчением думал травник. – Скорей бы выспаться».
Для Альдана этот день был такой же бесконечный, как и вчерашний, но далеко не такой бесплодный: после усердного лечения от раны Минта остался небольшой, но заметный след – черный круг. Вокруг него стянулась обновленная кожа и, казалось бы, все самое неприятное позади, но травник знал, что от проделок леса можно было ждать чего угодно.
Правда, неупокойники еще ни на кого не нападали… А то, что это были именно они, Альдан теперь не сомневался. Лес нанес рану чужаку, потянул за собой в тень.
– Совсем плохо? – Минт открыл глаза, когда Альдан нанес на рану обогащенную настоем златарного корня Живу.
– Нет, но настораживает, – признался травник. – Скажи, как ты себя чувствуешь?
Парень откинулся на подушки.
– Временами только что-то накатывает, голова кружится и все такое. А так даже не чувствую. Когда пройдет?
– Когда подберем лекарство. – Альдан закончил с перевязкой, потом отошел, взял с полки свой зелейник и полистал. – Мне нужно хорошенько подумать.
– Только Лесёне не говори, ладно?
Дан покосился на парня.
– Ты уверен? Дальше может стать только хуже.
– Потому и не говори.
Травнику были не по нутру такие соглашения, но в том была своя польза: меньше дурацких вопросов.